— Нечего тут объяснять.

— Ив, пожалуйста! — Анри подскочил к двери и захлопнул ее. — Не будь идиоткой.

Ив увидела губную помаду, тени и румяна на его лице и подумала, что уж лучше побудет идиоткой.

***

Все же Анри никуда ее не отпустил. Насильно усадил на кровать, сам сбегал в ванную — умылся и переоделся.

Вот тебе и королева, думала Ив. Один сбежал с другой женщиной. Второй вообще женщинами не интересуется. Или для Анри переодевание в женскую одежду маленькое невинное хобби?

Но все оказалось не так страшно.

Точнее не так просто.

Анри придвинул к кровати кресло и сел напротив Ив. Глядя в его честные, покрасневшие глаза, нельзя было поверить, что пять минут назад он в полном облачении изображал из себя звезду мюзикла.

— Я знаю, что ты подумала, — начал Анри. — Но ты ошибаешься. Я нормальный парень.

Ив слабо улыбнулась.

— Это вполне нормально, Анри. Я все понимаю. Только лучше бы ты мне сразу рассказал…

— Ой, да все не так, Ив! — Анри яростно взъерошил волосы. — Послушай меня, хорошо?

Ив молча кивнула, а когда Анри объяснил, пожалела о том, что ее первое предположение оказалось ошибочным. Для всех было бы лучше, если бы он просто любил переодеваться в женскую одежду.

***

Принц Анри Габриэль чуть ли не с самого рождения знал, что родился в неподходящей семье. Его раздражали этикет и церемонии, разговоры о политике и образе страны в глазах мирового сообщества нагоняли на него тоску. Ему не нравилось быть принцем, он не хотел быть королем.

Сколько Анри себя помнил, он всегда мечтал о Голливуде.

Принимая с родителями важных гостей, Анри представлял себе, что снимается в кино. Играет главную роль, разумеется, и лишь это помогало ему выдерживать скучнейшие приемы до конца. Родители посмеивались и уверяли, что с возрастом это у него пройдет.

Не прошло. Анри записался театральную студию и лишь утвердился в мысли, что это его призвание.

Более того, у него обнаружился талант, и Анри твердо решил стать актером. Не принцем-участником любительских постановок. Не королем-покровителем изящных искусств. А профессиональным актерам, желательно в Голливуде и желательно играющим главные роли.

Анри не обманывал себя. Он знал, что будет трудно. В Морелии он был принцем. В Голливуде он будет одним из миллионов безызвестных статистов, грезящих о славе. Но также Анри знал, что эти трудности сущий пустяк по сравнению с тем, что ему придется сделать, чтобы родители смирились с его выбором.

— Они даже слышать об этом ничего не хотели, — рассказывал Анри. — Наняли охрану, чтобы я не сбежал, притащили психолога. Я понял, что по-доброму не выйдет. Я притворился, что согласен с ними. Сказал, что остаюсь, обручился с Биргид. А на самом деле я уже чемоданы упаковал и подал заявление в Лос-анджелесскую школу актерского мастерства. То, что ты видела…

Анри заулыбался.

— Была всего лишь маленькая репетиция. Настоящий актер сумеет сыграть любого персонажа. Женщину, мужчину, все равно. Тебе понравилось?

Ив вспомнила приятный голос Анри, его плавные движения и кивнула. Анри просиял. Он пересел к Ив на кровать, взял ее за руки.

— Я все продумал. Поначалу будет нелегко, но мы справимся. Переедем в Лос-Анджелес, найдем квартиру. У меня есть сбережения, года на два хватит. За два года у меня обязательно все…

— Погоди, — нахмурилась Ив. — Что значит «мы справимся»?

— Мы же поженимся, — улыбнулся Анри. — А жена обязана следовать за мужем.

Ив отпрыгнула от него, будто ошпаренная кипятком.

— Ты хочешь сказать, что все в силе?

Анри посерьезнел.

— Конечно, в силе.

Ив расхохоталась.

— Я думал, я тебе нравлюсь.

Она увидела его глаза и осеклась.

— Ты мне нравишься, Анри, — сказала она мягко. — Ты славный парень. Но я не хочу ехать с тобой в Лос-Анджелес и снимать там квартиру. Прости. Свадьбы не будет.

Ив надеялась, что не очень сильно ранит чувства Анри. В конце концов, они знакомы так недавно, и его привязанность к ней не может быть слишком глубока.

— Черт, — пробормотал Анри.

На его веснушчатой физиономии отразилась досада.

— Как же мне теперь получить грин карту [30] ? Я так на тебя рассчитывал…

Ив ничего не могла придумать в ответ. Она была готова утешать несчастного влюбленного, но в утешении, скорее, нуждалась она сама.