Джин вырвала свои руки и зажала им уши, отчаянно пытаясь заглушить его слова. Она не хотела слышать их, не хотела даже думать о них.

–  Черт побери, - нахмурился он, - напрасно ты зажимаешь свои хорошенькие маленькие ушки. Ты можешь, конечно, уехать сейчас домой и лечь в свою одинокую постель, но ты никогда не сможешь забыть того, что произошло с нами.

–  Я найду, чем отвлечься.

–  С другим мужчиной? Кого ты пытаешься обмануть? Я всегда чувствовал, что в тебе есть что-то чистое и наивное. Ни за что не поверю в это! До сих пор никому не удалось тебя увлечь. А я это сделал.

Крохотная слезинка выкатилась из-под ее сжатых век, потом другая.

–  Не плачь, дорогая. Я не хотел тебя обидеть.

Всхлипнув, Джин отвернула голову на подушке.

–  Это было так прекрасно видеть тебя каждый день… И то, что случилось сегодня… Я хотела этого. Но я не могу… Я не хочу… думать…

–  Успокойся, - быстро зашептал Майкл.
– Все будет хорошо.
– Он привлек ее к себе, заключив в свои объятия и прижав ее мокрую щеку к своей груди.
– Мы не будем думать. Мы просто будем продолжать делать то, что мы делали. Я могу подождать. Я тебе говорил, я ведь терпеливый, ты знаешь.

Джин сама не понимала, что с ней творится, но не могла перестать плакать.

–  Когда ты плакала в последний раз?
– тихо спросил он.

–  Я… не помню.

–  Вот видишь.
– Когда она попыталась отстраниться, Майкл остановил ее.
– Тихо. Я больше ничего не скажу. Просто расслабься.
– Он поглаживал ее по спине, ласково успокаивая, и понемногу ему это удалось. Наклонившись, он поцеловал теплый затылок.

–  Майкл… - начала она, желая сказать ему что-то, но сама не зная что.

–  Молчи. Молчи и помни только о том, как хорошо нам было только что. Тебе ведь понравилось?
– Она кивнула.
– И это только начало. Первый раз для женщины самый трудный. Если ты получила удовольствие в первый раз, то что же будет потом…

–  Правда?
– робко спросила она.
– Я думала, что с моей неопытностью у меня ничего не получится. Я делала все… правильно?

–  Конечно, - подхватил он.
– Ты делала все как надо. Ведь ты очень страстная женщина. И ты прежде всего хотела подарить радость мне.
– Он хотел сказать, что ею руководила любовь, но не осмелился. Невинность и страстность составляли в ней фантастическую комбинацию. Тут нужна была большая осторожность.

–  А у тебя много было… женщин?
– спросила она.

–  Только одна, моя бывшая жена.

–  А с ней было хорошо?

–  Сам не знаю. Я тоже был неопытен. Нам было по семнадцать. Мы много намучились, прежде чем у нас что-то получилось, - очень уж глупые и неумелые мы были.

Джин рассмеялась. Это не был ее прежний задорный смех, но все же она смеялась.

–  Не могу представить тебя неумелым.

–  А как, по-твоему, я научился?

–  Я могу представить какую-нибудь роковую женщину, немного старше тебя, но плененную твоей юношеской красотой.
– Она откинула голову назад и снова улыбнулась.
– Женщину лет тридцати, которая жаждала твоей близости и сумела заманить тебя на атласную софу в знойный августовский день.

–  У тебя разыгралось воображение. Все было не так, можешь мне поверить.

–  Не было роковой женщины?

–  Нет.

–  А атласной софы?

–  Тоже не было.

–  А знойного августовского дня?

Майкл наклонился к ней, и взгляд его потеплел.

–  Был. Но только у нас, - прошептал он, поцеловав ее в теплые губы.

Если Джин и хотела уклониться от его объятий, то сделать этого не смогла. Одно прикосновение его губ - и она уже снова желала его. Майкл был умелым любовником, инстинктивно чувствующим, что ей нужно. Его губы скользили по ее губам и ласкали ее с такой нежностью, что через минуту она была захвачена страстью. Он был обольстителен в этих ласках и буквально околдовывал ее ими, и Джин страстно отвечала на его поцелуи.

На этот раз Джин чувствовала гораздо острее его близость. И упиваясь этим текучим жаром, который разливался по ее жилам, по всем клеточкам ее тела, она знала - что бы ни случилось, она всегда будет помнить этот великолепный миг.

–  Не бойся, дорогая, - сказал он хриплым, прерывистым шепотом, - тебе не будет больно на этот раз…

И это было правдой. Он вошел в нее с бесконечной осторожностью, и наслаждение и радость заслонили появившуюся было мимолетную боль. Невозможно было описать ту радость, которую они оба чувствовали, чувство цельности, единения, восторга, которое разом охватило их, ежесекундно усиливаясь, пока в один сверкающий миг оно не взорвалось пульсирующим фейерверком, заставившим ее изогнуться в конвульсиях страсти.

Казалось, прошла вечность, прежде чем они пришли в себя. Он молчал, но улыбка удовлетворения появилась на его губах, когда он наконец повернул голову к ней. Глаза его были широко раскрыты и полны восторга.

–  Это было… - прошептала она, все еще стараясь наладить дыхание, - это было так чудесно!

Его улыбка стала еще шире. Он приподнялся на локте, но его длинные ноги остались переплетенными с ногами Джин.

–  Да, Джин, мы созданы друг для друга. Я понял это сразу, как только тебя увидел.