«Хонда», полная воды, была словно бетоном налита. Мотор «бронко» неистово ревел, из-под колес летел песок, однако машина не продвигалась ни на дюйм. Получилось лишь с пятой попытки – «хонда» всплыла дюймах в восьми – десяти от берега, и я потихоньку вытащил ее на сушу.

Я отбуксировал «хонду», из открытых окон которой лилась потоками вода, на крутую подъездную дорогу и зафиксировал ее колеса камнями, чтобы машина не скатилась обратно в озеро.

Тем временем вода прекратила выливаться: внутри «хонды» осталось озерцо – до уровня окон. Зрелище было неаппетитное: грязь, ил и водоросли.

«Хонда» держала воду классно – ни из одной щели не лило.

– Ты только погляди, какая герметика! – восхищенно воскликнул Дик. – Умеют же япошки!

– Дик, эти машины клепают у нас в Огайо, – проинформировал я.

– Все равно – японское качество!

Дик открыл дверь на стороне водителя и проворно отскочил. Но водопад все равно замочил его ботинки и штаны. Дик зачертыхался и затопал ногами.

За водительским сиденьем на полу я увидел знакомый чемоданчик – прокурорский кейс. Такие я часто видел у судейских.

Я заглянул внутрь – куча разноцветных папок с документами.

Сильно подпорчены водой.

Дик из-за моего плеча сказал:

– Чиф, ты лучше сразу погляди, что это за папки.

Я Дика знаю. Когда он обращается ко мне «Бен» – это значит «будь спок, я сам сделаю». Когда он величает меня «Чифом» – значит, «уж ты сам это сделай, мое дело подчиненное».

Я раскрыл самую толстую папку. На обложке стоял гриф «Отдел спецрасследований». Заголовок: «Обвиняемый Джеральд Макниз». Внутри алфавитный указатель – множество имен. Мне бросилось в глаза: «Харолд Брекстон. Джун Верис» Рядом пометка: «Дата процесса: 6.10».

Я открыл соответствующий файл. К моему огорчению, почти все было нечитабельно. Чернила расплылись, слова превратились в синие или черные пятна. Документы, записки – словом, весь ворох бумаг, связанный с предварительным производством по делу. Там и сям прочитывались несколько слов, шапка адреса, подпись – Данцигер. В одном месте я увидел слова «Эхо-парк, героин». В другом, на записке-памятке, стояло «Позвонить Гиттенсу касательно: где Рей Ратлефф?». На внутренней стороне обложки хорошо различимая схемка строения преступной организации:

Несколько стрелок указывали от Макниз на Вериса и Брекстона. Данцигер, видимо, именно этим путем хотел идти – добраться до вожаков.

Ключ торчал в замке зажигания; на кольце рядом с ним был еще по меньшей мере десяток разных ключей. Сиденье водителя было отодвинуто далеко назад, до максимума. Это показалось мне странным: хоть Данцигер и был рослый мужчина, но столько места ему явно ни к чему. В луже на полу плавали кроссовки, размокший дорожный атлас и небольшой чемоданчик.

Дик проверил номер машины по компьютеру. Она была зарегистрирована на имя Роберта М. Данцигера из Уэст-Роксбери, штат Массачусетс. Заодно Дик просмотрел и данные на Хародда Брекстона: под следствием по обвинению в нападении с целью убийства (от пяти до семи лет по законам штата); в прошлом – снятое обвинение в преднамеренном убийстве. По другим именам членов шайки никакой информации. Разумеется, банк данных, доступный дорожным полицейским, не отличается ни полнотой, ни достоверностью. Придется мне лично съездить в Бостон, чтобы собрать необходимую информацию про этих типов.

На бампере «хонды» было два стикера. Один – предвыборный: «Голосуйте за окружного прокурора Эндрю Лауэри!»

Другой – с символом бостонской ассоциации патрульных полицейских: «Я поддерживаю бостонскую полицию».

Конечно же, мне следовало немедленно доложить о находке руководителям следствия. Передать им и машину, и документы. Передать тем, кто официально ведет следствие. Но я решил не торопиться. В последние двадцать четыре часа я много думал о словах отца. Я успел проникнуться его приказом не сдаваться. Хрен они мимо меня пройдут! Я был убежден в своей правоте. Мой долг – разобраться в этом деле. Мой долг – идти до конца.

Домик Джона Келл и прятался за деревьями в леске на берегу озерца Себаго.

Строение из некрашеных кедровых досок было так хорошо закамуфлировано в чаще, что только белая «тойота» во дворе да белая спутниковая тарелка выдавали его местоположение.

Жилище Джона Келли меня несколько разочаровало. Настоящая отшельническая нора. Это не соответствовало героическому образу, который уже сложился в моей голове. Я ожидал домища со всеми прибамбасами. А тут – такая скромность, желание спрятаться, удалиться от мира.