Неожиданно она вновь залилась хохотом. Без всякой на то причины Лавиния почувствовала, что ее пробирает дрожь. Она услышала голос Дэниела:

— Тише!

А затем голос Шарлотты, заявивший:

— Не останавливай меня. Если я перестану смеяться, я сойду с ума.

Наверное, в этот момент Дэниел взял ее за руку, потому что Лавиния расслышала слова: «Шарлотта, прими одну из своих пилюль» — после чего голоса замерли вдали. Хлопнула дверь. Странная прогулка, происходившая столь ранним утром, закончилась.

На следующее утро Флора не смогла завтракать. Она заявила, что совершенно здорова, но ей просто не хочется есть. Когда Лавиния начала массировать ей ноги, что стало уже привычным делом, она сказала:

— Зачем вы притворяетесь, мисс Херст? Вы знаете, что я никогда не смогу ходить.

Лавиния вдруг догадалась о причине такого настроения. Флора, наверное, слышала ночной шум в коридоре.

— Ты хорошо спала? — спросила она. — Я в этом сомневаюсь. Люди расхаживали кругом до самого поздно часа. Мистер Пит очень долго держал твоих родителей за картами.

Флора приподняла заплаканное лицо:

— Если я не выйду замуж, маме придется вечно возиться со мной.

— Не обязательно. Ты можешь поселиться совершенно отдельно, в собственном доме.

— Каким образом? Папа недостаточно богат. Он говорит, Винтервуд поглощает все его доходы.

Лавинии очень бы хотелось иметь право сказать Флоре о том, какой богатой она станет.

— Давай не будем впадать в отчаяние.

Флора наклонилась вперед, лицо ее приобрело необыкновенно напряженное выражение.

— Как же мне не отчаиваться, когда мама говорит, что она с ума сойдет. Я же знаю, что это из-за меня.

— Мама преувеличивает. И ты тоже. Сегодня солнце светит — ты обратила на это внимание? Я думала, мы могли бы попозже прогуляться в деревню. Мне надо произвести кое-какие покупки, может, и тебе тоже что-нибудь надо.

— Что мне может понадобиться? — угрюмо спросила Флора.

— Не знаю. Может, новая физиономия. Выражение этой мне что-то нынче утром не очень нравится.

— Когда мама смеется вот так, папа очень огорчается, — быстро проговорила Флора, словно бы раскрывая долгое время хранившуюся тайну. — У него бывает встревоженный вид, и он говорит, что ей следует принять пилюли. Он сам никогда вместе с ней не смеется. Потому что ничего смешного нет, разве что у мамы в голове что-то происходит.

Значит, смех, наводящий холодный страх на душу, подействовал и на Флору. В этом было что-то очень странное, особенно если учесть, что Шарлотта была так весела сегодня утром, когда пришла поздороваться. В своей светло-серой амазонке она выглядела очень элегантной.

— Это что такое? Ты не стала завтракать? Уж не заболела ли ты, дорогая?

— Нет, мама.

— В чем дело, мисс Херст? Она какая-то бледная.

Умоляющий взгляд, который Флора бросила на Лавинию, означал, что рассказывать ничего не следует.

— Я полагаю, миссис Мерион, ей просто надо подышать свежим воздухом. Если солнце не скроется, мы могли бы прогуляться в деревню.

— Какая прекрасная мысль! Я тоже отправлюсь на прогулку. Сильвии нужно подвигаться, да и мне тоже. Мы в Виндзоре так много ели! Блюдо за блюдом. Я рассказывала Тедди об игрушечных солдатиках принца Эдварда: у него не только целая английская армия, но еще и французская. Я обещала Тедди купить ему таких же. А ты, Флора, дорогая моя, чего бы хотела? Я не очень хорошо запомнила, какие любимые игрушки у маленьких принцесс. Им разрешают смотреть на коллекцию кукол своей мамы, но прикасаться к ним не позволяют.

— Я для кукол уже слишком большая, — не очень любезно отозвалась Флора.

— Конечно, детка. Но чего-то же тебе хочется.

— Ничего, кроме новой лошади.

Шарлотта тревожно нахмурилась. Поняла ли она, что ее неуемный смех прошлой ночью наверняка разбудил весь дом, и теперь пытается как-то загладить свою вину, изображая идеальную жену и идеальную мать?

— Со временем, детка. Но в деревне я купить ее не могу — верно ведь? А теперь взбодрись. Я надеюсь, что в результате прогулки твои щечки немного разрумянятся.

К счастью, день оставался достаточно солнечным, чтобы можно было совершить прогулку в деревню. Лавиния пригласила и Мэри пойти с ними, думая, что бойкая девчушка своей болтовней развлечет Флору. Они по очереди толкали коляску по изрытой улице, и в конце концов Флора начала отчаянно хихикать, когда на дороге попадалась очередная рытвина или ухаб. В деревне она явно получала удовольствие от знаков почтения, которые ей оказывали жители, снимая перед ней шляпы, приседая и заботливо расспрашивая о ее здоровье.