Вернувшись домой, Дулдулович лег на койку и стал мысленно перебирать этот странный разговор слово за словом, фразу за фразой. Разговор был непростой. Да и Валиулла, очевидно, не так прост, как это показалось поначалу.

«Уж не он ли, — мелькнула мысль, — тот самый связной, которого я ждал все это время?»

Одно было ясно: с Валиуллой надо держать ухо востро, а для начала тщательно продумать всю линию своего дальнейшего поведения.

Эгдем задумался, но размышления его были прерваны в самом начале. Заскрипела дверь, и в комнату вошел высокий солдат в шинели, с вещмешком в руке. Другая рука была у него на перевязи.

— Вам кого? — вскочив на ноги, строго спроспл Дулдулович.

— Мне?.. Я… — солдат обескураженно топтался на пороге, не зная, как объяснить свое появление. — Вообще-то я домой… домой пришел, — улыбнулся он смущенно. Ему явно неловко было впрямую сказать человеку, лежащему на его койке, что он тут не гость, а хозяин.

— Ах вот оно что, — догадался наконец Дулдулович, с кем имеет дело. — Ты, стало быть, вернулся? А меня твой дружок Валиулла сюда пустил. На время. Охраняй, говорит, помещение, пока хозяин воюет.

— Да ничего, — сказал солдат и, опустив на пол мешок, сел на табуретку. — Живи на здоровье. Тут и двоим места хватит.

— А ты, значит, с фронта? Ранен, я вижу? На побывку? Или насовсем?

— Насовсем, — махнул солдат здоровой рукой. — Отвоевался…

Эгдем легко завоевал расположение Абдуллы. Тому сразу пришлось по душе, что нежданный постоялец его — мусульманин, что он легко и свободно говорит на их родном татарском языке.

Они поговорили всласть. Обсудили все новости — и фронтовые, и городские.

— А ты по какой части? Небось служишь где? — спросил Абдулла.

— Я писатель. Книгу пишу. — Эгдеы решил строго придерживаться одной версии. — А ты? Как думаешь дальше-то жить? Не век же тебе дворником оставаться.

— Думаю к комиссару пойти, посоветоваться. Пусть он скажет, чего надо делать.

— К какому комиссару?

— Есть такой комиссар. Наш, мусульманский. Он меня знает. Вот к нему и пойду.

— Мусульманский комиссар? Наверно, из Комиссариата по делам мусульман?

— Вот-вот! Он там главный начальник.

— Мулланур Вахитов? — вырвалось у Эгдема.

— Он самый! Тебе, значит, он тоже знаком?

— Да нет. Мы с ним незнакомы. Но я про него много слышал. Как не слыхать! Большой человек. Его все знают.

— Верно, верно, — обрадовался Абдулла. — Верно говоришь, большой человек. Светлая голова. А главное, добрый человек. Справедливый.

— А ты-то его откуда знаешь?

Абдулла подробно рассказал, как он встретился с комиссаром Вахитовым и как тот помог ему.

— Я вижу, он и в самом деле добрый человек, этот твой комиссар, — сказал Эгдем. — Настоящий мусульманин. Знаешь, надо бы и мне тоже поговорить с ним. Посоветоваться.

— Вот и ладно! — обрадовался Абдулла. — Хочешь, давай вместе к нему пойдем? Он и тебе поможет. Службу даст. Ты писатель, — значит, грамоту хорошо знаешь. А грамотные там сейчас ох как нужны!

Наутро новые друзья отправились на улицу Жуковского, в Центральный комиссариат по делам мусульман.

— Комиссар небось меня ругать будет, — сокрушался по пути Абдулла. — «Эх, Абдулла, Абдулля, — скажет. — И как тебя угораздило под нулю угодить. Я-то думал, что ты до самого конца воевать будешь, пока совсем врагов не прогоним!»

— Да нет, что ты, — успокаивал его Дулдулович. — Не будет он тебя ругать. Это ведь не в нашей власти. Один аллах на небе знает, кого убьют, кого ранят, кому жить, кому помирать…

В доме, где располагался комиссариат, было непривычно тихо. Один только сторож сидел со своей колотушкой у подъезда и лениво поглядывал на прохожих сонными белесыми глазами.

— Куда? Куда идешь, мил человек? — окликнул он Абдуллу.

— К Вахитову, — ответил Абдулла. И не без тщеславия добавил: — Комиссар меня знает. Скажи — Абдулла Ахметов спрашивает.

— Да нет его здесь, тваво комиссара, — равнодушно ответил сторож.

— А где же он?

— В Москве.

— Надолго уехал?

— Э-э, мил человек, — сказал сторож. — Отстали вы совсем от жизни. Насовсем уехали. Весь комиссариат в Москву переехал.

— Вместе с правительством? — спросил Дулдулович.

— Ну да… Этот комиссариат — он ведь тоже к правительству относится, — важно подтвердил старик сторож.