И ведь это не будет считаться? С женщиной? Господи, ведь это не то, что с Дэном.

И вот я веду ее к низкой японской кровати в углу просторной пыльной мастерской; ее пальцы скользят вдоль моего позвоночника, словно пальцы монашки по бусинам четок. Я развязываю пояс на своем аккуратном платье спортивного покроя и помогаю Этне расстегнуть пуговицы на ее блузке — у нее руки дрожат, самой ей не справиться. Легко пробегаю ладонями по ее голым плечам, пока она расстегивает мне лифчик и накрывает ладонями мою тяжелую грудь. Невозможно ощущать, как к тебе прикасаются с такой любовью, и оставаться внутренне неприкосновенной.

Но когда она, толкнув меня спиной на кровать, скользит вниз между моих ног, и ласкает языком, и гладит руками до тех пор, пока я не испытываю первого с момента зачатия Кейт оргазма, я ощущаю уже не просто теоретическую благодарность.

Я целую ее, пробуя себя на ее губах, размышляя, впрямь ли я не способна любить так, как она.

— Извини, — прошу я прощения, приподнявшись на локте. — Жаль, что я не лесбиянка. В самом деле, мне хотелось бы ею быть.

Этна буквально давится от смеха.

— О, Бэт! Ведь это же не нетбол — ты не можешь выбрать, играть за красных или за желтых.

— Все было очень здорово и вообще…

— Ага, сейчас ты еще начнешь меня благодарить за то, что я тебя поимела.

— Ну, просто… ладно. Мне кажется, это не совсем я.

Она садится на постели, обнаженная, и берет сигарету. Несмотря на все то, что мы вытворяли ночью (мои щеки пылают), я в неловкости отвожу взгляд от ее наготы.

— Послушай, Бэт. Я не испытываю каких бы то ни было иллюзий. Я знаю, что ты не та, кого Уильям, несомненно, окрестил бы лесбой. Хотя мне и хотелось бы обратного, — добавляет она с печальной улыбкой. — Но ты не должна извиняться за то, что ты такая, какая есть. Ты никогда не давала мне ложной надежды. Прошлая ночь была неожиданностью, самым чудесным подарком, сном наяву и не более, и я это осознаю.

Завернувшись в простыню, она устраивается рядом со мной на краешке низкой жесткой кровати.

— Ничего не изменилось, Бэт, — нежно говорит Этна, переплетая свои пальцы с моими. — У нас ведь по-прежнему все в порядке, верно?

Я киваю, глядя на наши сплетенные руки.

— Впрочем, в следующем месяце в Италии — две отдельные кровати, — с гримаской добавляет она. — Я не настолько святая. Это был единственный раз, миссис Образцовая-Пригородная-Жена-Мать-Семейства-Домохозяйка. Так что твоим чувствительным трусикам не придется изводиться. Чтобы ты по возвращении домой не погрузилась в очередную волну самоуничижения и сомнений.

— Не уверена, что Уильям рассудит так же…

— Уильям будет дуться, потому что мы не дали ему посмотреть.

Я просто не могу сдержать хохота.

— Ты намного счастливее, когда его нет рядом, — со вздохом замечает Этна. — Я никогда не попросила бы тебя бросить его ради меня. Но тебе стоит подумать о том, чтобы бросить его ради себя. Ты из-за него стала такой беспомощной. Он просто-напросто взял у Клары твою жизнь, как эстафетную палочку, и управляет тобой вместо нее. Уверена, он полагает, будто оказывает тебе большое одолжение, но…

— Нет, — твердо говорю я.

Есть такие уголки, в которые даже Этне не позволено заглядывать.

Она встает, по-прежнему неловко придерживая на себе влажную простыню, и обнимает меня.

— Со мной будет все в порядке, Бэт. Поезжай домой и поговори с Кейт. Даже если она с тобой не разговаривает.

Этна права, рассуждаю я, отпирая входную дверь. Дело к вечеру. Не стоит ждать от Кейт первого шага. Я должна пойти к ней, даже если она плюнет на принесенную мной оливковую ветвь мира. Конечно, если я буду уделять ей больше времени, докажу, что всегда готова ей помочь и выслушать…

В прихожей темно и холодно. Ощущаю минутное беспокойство, пока не осознаю, что сегодня понедельник и Кейт наверняка еще в дороге из школы.

Ожидаю увидеть привычную гору немытых тарелок в раковине и перепачканных маслом ножей на кухонной стойке — и почему подросткам трудно сделать лишний шаг до посудомоечной машины? — но на кухне царят чистота и порядок, которые я оставила, уезжая в субботу утром. Я не могу сдержать восхищенной улыбки. Может, Кейт и сама пытается таким образом попросить у меня прощения.

Собираюсь поставить чайник, и тут кто-то стучит в заднюю дверь. Через секунду в кухню врывается Каннель и с энтузиазмом набрасывается на меня, обдавая влажным собачьим дыханием.

— Эй! Где ты был? — удивляюсь я, теребя его блестящую шкурку. — Скучал по мне, малыш? Кейт хорошо о тебе заботилась?

— Прости, что беспокою, не успела ты зайти, — извиняется Джин, моя соседка. — Но к пяти я должна отвезти маму к зубному, и тут я как раз увидела, как подъехала твоя машина…

— Ты что, приглядывала за Каннелем? Очень мило, Джин, но Кейт не следовало тебя просить. Он вполне способен провести пару часов в собственном обществе. Она же знала, что я вернусь сегодня после обеда…