Она вновь взялась за ручку. Написала имя Лоренса в обрамлении венка из крохотных сердечек. Это еще зачем? Написала слово «брак». Затем ручка стремительно запорхала по бумаге. Пульс Кандиды участился, дыхание сделалось прерывистым — точно после запредельных физических нагрузок. Отложив в сторону ручку, она опасливо просмотрела написанное.

Любовь. Доверие. Уважение. Радость. Сочувствие... Лоренс.

По щекам ее потоком хлынули слезы.

— Расскажи еще раз. Все с самого начала. Все как есть, начиная с момента нашей встречи, — упрямо потребовала Кандида.

Лоренс вздохнул, пристально вгляделся в побледневшее лицо жены. С той самой ночи, когда он едва не поддался искушению оказаться с ней в одной постели, супруги держались с настороженной отчужденностью. И при мысли о том, что Кандида из сил выбивается, принуждая себя вспомнить, мучается неизвестностью, у Лоренса болезненно сжималось сердце...

Они гуляли вдоль реки. День стоял солнечный, на воде играли блики. Внезапно из-за поворота вылетели два подростка на велосипедах. Оглушительно засигналив, они промчались мимо. А Кандида, вскрикнув от неожиданности, споткнулась.

Лоренс инстинктивно придержал жену за плечи и недовольно нахмурился, когда та вздрогнула и попыталась отпрянуть.

— Испугалась? — озабоченно спросил он.

— Ага... Глупо, правда? — удрученно кивнула Кандида, ее била мелкая дрожь, губы побелели. — Когда, говоришь, мы познакомились? — ловко сменила она тему.

Но Лоренс на уловку не поддался и руки с ее плеча не убрал.

— Тебе плохо, — настаивал он. — Я думаю, надо...

— Мне все равно, что ты думаешь, — резко перебила его Кандида. — Я должна понять, почему я тебя оставила, — и покончить с этой нелепой историей раз и навсегда. У меня — своя жизнь, у тебя — своя!

Лоренс снова нахмурился. Если не вмешаться, нервное напряжение, того и гляди, скажется на ней самым роковым образом. А Кандида упрямо накручивала себя, с маниакальной одержимостью штурмовала стену забвения, не замечая, что эта борьба выпивает все ее силы!

Каждый день — нет, несколько раз на дню — она требовала, чтобы муж пересказывал ей историю их отношений, придирчиво выясняла каждую мельчайшую подробность. Жадно внимала каждому слову, но, увы, сведения пятилетней давности не пробуждали в ней ни искры воспоминаний. И тогда в синих глазах отражалось неподдельное отчаяние.

— Ну, почему я не могу вспомнить? — беспомощно вопрошала Кандида. — Почему? Почему?

В голосе ее звенела такая мука, что Лоренс отдал бы все на свете за возможность утешить и успокоить жену.

— Не надо. Не старайся ты так, — принялся уговаривать он. Но, заметив, что на длинных ресницах дрожат слезы, сам на мгновение утратил самоконтроль. — Кандида, Кандида, — глухо простонал Лоренс, смыкая объятия.

Она напряглась, твердо решив не поддаваться искушению волнующей близости. Но когда горячее дыхание Лоренса коснулось ее щеки, затрепетала в ответном отклике. Как ее влечет к мужу, как она его любит! Можно ли отрицать очевидное?

— Нет, Лоренс, — запротестовала Кандида, но было уже поздно: губы ее покорно приоткрылись, слезы высохли сами собою.

Позабыв обо всем, оба замерли, наслаждаясь горечью и сладостью поцелуя — одного из тех, какими обмениваются юные влюбленные в миг решающего объяснения. Однако Кандида ни за что не выдала бы мужу своих истинных чувств. Разве можно настолько позабыть о гордости, о чувстве собственного достоинства!

Призвав на помощь всю силу воли, она оттолкнула мужа. Вызывающе вздернула подбородок — и тут перед глазами ее все поплыло, а затем окружающий мир словно перестал существовать...

— Кандида!..

В голосе Лоренса звучала неподдельная тревога. Но молодая женщина мысленно уже перенеслась в иное место, в иное время... Пять лет назад они вот так же гуляли вдоль реки. Тогда они тоже целовались, а потом... Кандида судорожно задышала, словно ей не хватало воздуху.

— Кандида! Да не молчи же! — взывал к ней Лоренс.

Блуждающий взгляд ее мало-помалу сфокусировался, задержался на муже. Мысленные образы померкли. Но воспоминания остались!

— Мы тут как-то прогуливались, — лишенным всякого выражения голосом сообщила Кандида. — Ты поцеловал меня, а потом... — Она умолкла и обернулась в сторону дома.

— А потом я прошептал тебе на ухо, что мечтаю увести тебя домой, где никто не помешает нашему уединению... нашей любви, — хрипло подсказал Лоренс. — Ты посмотрела на меня, и...

— Не хочу больше ничего слышать! — оборвала его Кандида.

Во рту у нее пересохло, сердце неистово забилось. Вкрадчивые признания Лоренса пробуждали к жизни картины столь яркие, что молодая женщина заранее признавала свое поражение.

Однако гордость заставляла ее стиснуть зубы и продолжать вспоминать. Каждый день, проведенный в обществе Лоренса, каждый час, каждый миг усугубляли нависшую над Кандидой опасность. Пусть она понятия не имела, с какой стати бросила мужа, зато отлично понимала, почему его полюбила.