Упомянутая комната официально осматривалась трижды. Первый раз 11, 12 и 14 августа 1918 года следователем Сергеевым, прокурором Иорданским в присутствии понятых. Второй раз 23 января 1919 года по распоряжению гене-pcuva Дитерихса следователем И.А. Сергеевым совместно с прокурором В.Ф. Иорданским в присутствии понятых, в качестве которых выступали генерал-лейтенант Дитерихс, генерал-майор Богословский. Никаких следов штыковых ударов-ни в полу, ни в стенах обнаружено не было. Третий раз комната была осмотрена следователем Н.А. Соколовым 15–25 апреля 1919 года.

Выдержки из протокола осмотра:

«… б. На лицевой стороне арки, ближайшей к правому косяку двери, ведущей из этой комнаты в кладовую, обозначенную на чертеже цифрой III (к правому косяку, если обернуться лицом к кладовой), снята часть деревянной обшивки, покрывающей арку, вместе с обоими. Над этой выемкой имеется сделанная черным карандашом надпись: «Рисовал А.А…», подпись фамилии неразборчива.

в. Под этой выемкой в штукатурке арки имеется в толщу штукатурки углубление конусообразной формы, несомненно, пулевого характера. Его глубина 2,5 сантиметра, диаметр с краев — 1 сантиметр. От пола оно находится в расстоянии 1 метра 5 сантиметров. Этот пулевой отпечаток не отмечен в акте Сергеева.

…

л. Ясно видимых штыковых ударов нигде в комнате убийства не усматривается, но обращает внимание в этом отношении на себя арка, о которой упоминается в сем протоколе выше, в пункте «б». На расстоянии 1–1,5 аршина от пола, как раз на той высоте, где вырезана обшивка, на той стороне арки, которая ближе всего к правому косяку двери из комнаты убийства в кладовую (если смотреть на эту дверь из комнаты убийства), усматриваются продолговатые 1–1,2 миллиметра разрывы обоев. Получается впечатление, что на этой стороне арки как будто скользило острие штыка».

Выше было приведено утверждение Н.А. Соколова о том, что «… при наличии факта уничтожения трупов событие преступления может быть доказано только установлением обстоятельств, коими выясняется факт их уничтожения».

Давайте посмотрим на выводы, сделанные следователем Соколовым в 1918–1919 годах, глазами следователя Соловьева, который вел «Царское дело» в 1993–1998 годах.

В официальном документе, составленным Соловьевым и переданным им в Правительственную комиссию в январе 1998 года, названном им «Сравнительный анализ следствия 1918–1924 гг. с данными советских источников и материалами следствия 1991–1997 гг.», он так описывает выводы белогвардейского следствия:

«Таким образом, Соколов в ходе расследования располагал следующими материалами, прямо и косвенно свидетельствующими о расстреле всей Царской семьи:

• Данными осмотров дома Ипатьева, в которых было зафиксировано то, что Царская семья покинула дом, оставив самые необходимые для жизни вещи, которые могли быть отобраны у нее только насильственным путем, например, дорогую для императрицы икону Федоровской Божьей Матери или лекарства, необходимые для лечения царевича Алексея.

• Осмотр полуподвальной комнаты первого этажа свидетельствовал о том, что там производились многочисленные беспорядочные выстрелы, на стенах и на полу имелись следы воздействия острого режущего оружия, возможно штыка, обнаружены многочисленные замытые следы крови, пули в полу и стенах.

• Допросы охранников Медведева, непосредственно наблюдавшего за казнью Царской семьи или прямо участвовавшего в ней, Проскурякова и Якимова убедительно говорили о том, что расстреляна вся царская семья, слуги и доктор Боткин.

• При осмотре местности и шахты № 7 в районе урочища Ганина яма обнаружены следы костров, где найдены многочисленные следы сжигания одежды, обуви, драгоценностей (в том числе поврежденных), принадлежащих царской семье. Остатки одежды свидетельствуют о том, что было сожжено 6 комплектов женской одежды (по числу корсетных костей). В кострах найдены пули с выплавленными сердечниками, гильзы. Особое внимание было обращено Соколовым на наличие фрагментов костей крупных млекопитающих, про-саленность почвы. Эти факты были истолкованы Соколовым как признаки сожжения всех трупов.

• В шахтах обнаружены человеческий палец, куски человеческой кожи, труп собачки, принадлежащей Великой княжне Анастасии, солдатская лопата, топор без топорища».

Вывод, который сделал современный следователь Соловьев из этого: «Теоретически, исходя из обстановки, версия Соколова могла иметь место, исключая лишь полное сожжение трупов на открытом месте с применением тех горючих веществ, которыми располагали участники их уничтожения».

Неизвестно, почему Соловьев выдал версию следователя Соколова, высказанную в его книге, за результаты следствия 1918–1919 годов. Практически выводы, которые напрашиваются при чтении подлинных материалов следствия, по крайней мере, расстрела именно Царской семьи, сильно отличаются, если не сказать — прямо противоположны, как это было показано выше.

Икона Божьей Матери Феодоровской, с которой Александра Федоровна никогда бы не рассталась и без которой никуда не уезжала, не была найдена в Ипатьевском доме. Следуя логике Соколова и Дитерихса, из этого факта вытекает прямо противоположный вывод: икона исчезла из дома Ипатьева вместе с Александрой Федоровной, а это в свою очередь поддерживает версию капитана Малиновского о симуляции расстрела Царской семьи и вывозе ее из Екатеринбурга.

Из осмотра полуподвальной комнаты никак не следует факт расстрела именно Царской семьи. Существует лишь предположение, что в подвале дома Ипатьева кого-то расстреливали. И все.