А при наличии в материалах следствия многочисленных мнений участников расследования и свидетелей о симуляции большевиками факта убийства, сомнения в выводах Соколова только увеличиваются.

Допросы Проскурякова и Якимова не могли «убедительно» говорить о том, что расстреляна вся Царская семья, поскольку ни тот, ни другой не только не были участниками событий, о которых они рассказывали с чужих слов, но и не были свидетелями.

Протокол допроса П.С. Медведева, единственного свидетеля, который видел трупы, мог бы подтвердить версию Соколова, но только при условии, если бы Соколов одновременно рассмотрел протокол допроса Н. Мутных, видевшей членов Царской семьи через месяц после их «расстрела» в Перми живыми. И если бы он сумел убедительно доказать, почему надо верить П.С. Медведеву, а не Н. Мутных, или наоборот.

Но Соколов предпочел информацию о втором протоколе скрыть. Не говоря уже о том, что он не счел нужным передопросить ни того, ни другого, хотя возможности у него были.

Поскольку события, описанные в этих документах, прямо противоположны, делать «убедительные» выводы о расстреле Царской семьи просто нельзя без тщательного анализа обоих документов.

Многочисленные следы сжигания одежды, обуви, драгоценностей, принадлежащих Царской семье, никак не могли свидетельствовать о сожжении там же трупов Царской семьи, а многие вещественные доказательства (вещи, не принадлежащие царской семье, в том числе и женские, револьверные гильзы, осколки посуды и т. д.) говорят, что события в районе Ганиной ямы могли развиваться не так, как это описано в книгах Соколова и Дитерихса.

Обнаруженный в шахте отрезанный человеческий палец мог бы также свидетельствовать в пользу версии Соколова, если бы он был идентифицирован, принадлежащим кому-либо из членов Царской семьи, но это не было сделано.

Больше того, эксперты, которым Соколов предъявил этот палец, определили, что он принадлежит женщине средних лет с ухоженными руками, привыкшими к маникюру. Однако, если исходить из реального предположения, что палец был отрезан с целью снять обручальное кольцо, вросшее в него, то подобное кольцо было только на руке самого Николая Александровича. Но его пальцы, привыкшие к физическому труду и спорту, вряд ли можно было бы перепутать с холеными женскими пальцами, а женщин с вросшим в палец обручальным кольцом среди узниц Ипатьевского дома не было. Возникает сомнение в принадлежности трупов, которые находились 17 июля в районе Ганиной ямы, Царской семье.

Белогвардейское следствие, проделав большую работу, сменив четырех следователей, не смогло ответить на два основных вопроса:

• что же произошло в доме Ипатьева в ночь с 16 на 17 июля — убийство Царской семьи или его симуляция?

• если была расстреляна Царская семья, то зачем это было сделано?

ЗАЧЕМ НУЖНО БЫЛО РАССТРЕЛИВАТЬ ЦАРЯ, ЕСЛИ ОН УЖЕ НЕ БЫЛ ЦАРЕМ И НИКОМУ НЕ УГРОЖАЛ? ЗАЧЕМ НУЖНО БЫЛО РАССТРЕЛИВАТЬ ЕГО СЕМЬЮ? И ЗАЧЕМ НУЖНО БЫЛО РАССТРЕЛИВАТЬ СЛУГ?

С легкой руки генерала Дитерихса следователь Соколов получил характеристику профессионала высокой квалификации. Но уже характеристика Соколова как человека, данная ему генералом, вызывала сомнение в том, что он сможет объективно вести следствие. И действительно, на материалах следствия Соколова лежит отпечаток не профессионализма, а его амбициозности, нежелания работать с другими следователями, или даже прислушиваться к их мнению, склонности выдавать желаемое за действительное, закрывать глаза на факты, не укладывающиеся в его версию.

Выше было рассказано, как он отнесся к информации о появлении в Перми самозванки: «… у меня совершенно нет времени, да при этом я убежден, что Царская семья вся погибла». Аналогично он отнесся и к расшифрованной телеграмме от 17 июля после 9 часов вечера. Телеграмма адресована:

«Кремль Секретарю Совнаркома Горбунову обратной проверкой».

Расшифрованный текст телеграммы выглядит следующим образом: «Передайте Свердлову, что все семейство постигла та же участь, что и главу официально семья погибнет при евакуации».

Свои выводы по поводу этой телеграммы Соколов изложил в своей книге следующим образом: «25 августа 1920 года мне была абсолютно ясна идея большевистской лжи: «Мы расстреляли только Царя, но не семью». Они надели на себя революционную личину, и подсовывали под преступление моральный принцип. Этим принципом они оправдывали убийство Царя. Но какая мораль может оправдать убийство детей? Им оставалось только одно средство: лгать, и они лгали. Но они лгали для мира. Для себя и между собой они должны были говорить правдиво. В содержание этой правды не могло не войти, должно было войти слово «семья».

Эмоций в этом маленьком отрывке больше, чем анализа. Собственно, анализа нет ни капли. Попробуем сделать анализ этой телеграммы за Соколова:

Во-первых: из телеграммы не следует, что речь идет именно о Царском семействе. Известно, что Ленина интересовали и другие семейства в Екатеринбурге, и он телеграфно запрашивал об их судьбе. Даже в белогвардейском следственном материале сохранилась следующая телеграмма, поданная в Екатеринбурге 13 июля 1918 года, т. е. всего за неделю до рассматриваемых событий:

«Москва Кремль Предсовнаркома Ленину

Вопрос с Хайнкененами улажен.

Сафаров.

13 июля 1918 г.

№ 4767».

А телеграмма от 2 июля 1918 г., также содержавшаяся в материалах белогвардейского следствия:

«Екатеринбург. Облсовдеп.

Сафарову.

Прошу расследовать и сообщить мне причины обыска и ареста Ардашевых особенно детей в Перми.

Предсовнаркома Ленин».

Ответ на эту телеграмму был выслан из Екатеринбурга 17 июля в 21 час. 20 мин.: