Доживем до зарплаты

Аннотация

Если ты нашел подкову на счастье, значит, кто-то другой недавно отбросил копыта!

Люсе Лютиковой для счастья нужны три вещи: побольше конфет, любимая кошка Пайса на коленях, и чтобы капитан милиции Руслан Супроткин наконец понял, что именно она, Люся, – девушка его мечты. Увы! Кошку изгоняет из дома вселившаяся к Люсе нахальная кузина, а на шоколадной фабрике явно орудует маньяк, начиняющий сладости мышьяком. Вообще-то Руслан считает отравительницей милейшую владелицу приюта для кошек, но Люся скорее поверит в маньяка! И она сделает все, чтобы оправдать невиновного человека. Может, хоть тогда каменное сердце Руслана дрогнет?..

Глава 1 Если отложить работу на достаточно долгий срок, то либо ее сделают другие, либо в ней вообще отпадет необходимость. Этим правилом я руководствуюсь всю свою сознательную жизнь. И оно приносит результат. Нет, материальных благ таким образом вряд ли можно добиться, зато спокойствие и умиротворенное состояние духа гарантированы. Вот и сегодня утром я узнала, что статью, которую мне следовало написать к полудню, руководство решило отложить на месяц. А у меня очень удачно еще и конь не валялся. Ну разве не является это доказательством того, что я живу в гармонии с окружающим миром? В результате образовался абсолютно свободный день. Солнечный январский денек, морозный, но безветренный. Чем не подарок для изнуренного авитаминозом организма? Кто-то другой на моем месте отправился бы в фитнес-клуб. Или, упаси бог, собрал бы небольшой коллектив и организовал поход в лес. Сначала пробежка на лыжах пять километров, за спиной – рюкзак, потом костер с песнями под гитару, потом опять марш-бросок по лыжне. Бывают такие бодрячки. Я не принадлежу к их числу. Выйти из дома, а тем паче тащиться на природу для меня – тягостное мучение. Поэтому я провела день с чувством, с толком, с расстановкой: лежа на диване с книжкой в руках и кошкой под боком. Господи, хорошо-то как! Идиллия была прервана звонком в дверь. Очнувшись от полудремы, я поплелась открывать. На пороге стояла какая-то девушка в розовой курточке, за ее спиной маячил усатый дядька с огромным чемоданом. – А вот и я! – воскликнула девушка, радостно улыбаясь. Я растерянно переводила взгляд с нее на мужчину. – Кто – я? Радость на девичьем лице не померкла, а засветилась еще сильней. – Люська, ты что, не узнаешь меня? Я же писала тебе из Зареченска, поздравляла с праздником, обещала приехать в гости! Ну, вспомнила? Теперь я ее узнала. Это была Диана, моя двоюродная сестрица. В последний раз мы виделись лет этак двадцать назад, в деревне у бабушки. Мне было десять лет, Дианке – в два раза меньше, и выглядела она настоящим ангелочком: голубые глазки, кудрявые волосы, аккуратный носик. Но вредности и упрямства в ее ангельском тельце было столько, что хватило бы на дюжину детей. Мое самое яркое о ней воспоминание: продираясь сквозь колючие кусты, я собираю малину, а маленькая чертовка в это время подло кидает в меня косточки от слив. Набрав кружку сладкой ягоды, я собираюсь прилечь где-нибудь в тенечке и спокойно предаться дегустации. Но не тут-то было. Дианка устраивает истерику. – Хочу малину! Хочу малину! – истошно орет она, размазывая слезы по личику. – Почему она мне не дает? Она плохая! – Люся, немедленно угости сестру малиной! – приказывает бабушка. Я отсыпаю Диане ровно половину. Она молниеносно проглатывает свою долю и требует: – Дай еще! – Тебе хватит, – говорю я, но мои слова тонут в мощном реве. – Уступи ей, она же маленькая! – укоряют меня взрослые. Я пытаюсь сопротивляться: – Почему Дианке должно достаться все, а мне – ничего? Это несправедливо! – Нельзя быть такой эгоисткой! – стыдят меня, отбирают последние ягоды и отдают маленькой вымогательнице. На следующий день прожорливое чудовище мается животом, и меня обвиняют в том, что я не вымыла малину. Сами понимаете, все это мало способствовало возникновению любви к сестрице. Больше я с ней не встречалась, до меня только доходили ее фотографии. Вот первоклассница Диана с огромным белым бантом на голове испуганно смотрит в объектив. Нескладный подросток с прыщавым лицом – тоже она. Последним был снимок с выпускного вечера: кузина в претенциозном голубом платье с открытыми плечами улыбается на фоне школы. Я слышала, что она поступила в институт, закончила финансово-экономическое отделение, работает в родном Зареченске бухгалтером. Месяц назад Дианка неожиданно прислала мне открытку к Новому году. Вот только не помню, чтобы она обмолвилась хотя бы словом о своем намерении приехать в столицу. – Заплати за такси! – небрежно бросила кузина, вплывая в дверь. – Пришлось ехать на машине, я ведь в Москве совсем не ориентируюсь. Таксист поставил на пол чемодан и назвал такую запредельную сумму, что у меня возникло подозрение: сестра взяла такси от самого дома. Впрочем, не знаю, может быть, дорога от вокзала действительно столько стоит – ведь сама я передвигаюсь исключительно на общественном транспорте. Диана прошла в комнату, оглянулась по сторонам и разочарованно протянула: – А я думала, ты живешь в пентхаусе… Да уж, с пентхаусом мою каморку спутать сложно. У риэлтеров она называется «квартира гостиничного типа». Все совмещенное: кухня – с прихожей, туалет – с ванной, а спальня – с гостиной, кабинетом и столовой. И все удовольствия размещаются на общей площади 17,5 квадратных метров. – Мне казалось, что журналисты в Москве хорошо зарабатывают, могут позволить себе приличное жилье, – повторила кузина. – Видишь ли, дело в том, что пентхаусов мало, на всех журналистов не хватает, – усмехнулась я. Однако Диана не оценила шутку. Сестрица пристально уставилась на меня и сказала с тяжелой настойчивостью: – Но ты ведь уже давно живешь в столице. Неужели до сих пор не купила свою квартиру? Вот, например, моя соседка уехала на заработки в Москву и уже через год обзавелась «двушкой». А ты почему ушами хлопаешь? Я была уверена, что квартира дяди Юры тебе больше не нужна… Тут до меня дошло. Вообще-то даже эта клетушка мне не принадлежит. Квартира является собственностью моего дяди, который выиграл в лотерею «Грин кард» и уехал с семьей в Америку. Меня временно пустили в освободившееся жилье. А Дианка, видимо, решила, что раз она тоже приходится дяде Юре племянницей, то имеет такое же право здесь жить. Логика железная, ничего не скажешь. Вот только кузину ждал облом: неудачница Люся не скопила денег не то что на собственную квартиру, но даже на новый холодильник. В коридоре громыхает старенький «Иней», мой ровесник. – Значит, ты приехала покорять столицу? – уточнила я. – Угу, – кивнула сестрица, плюхаясь на диван, – хочу работать в Москве. Здесь крутятся настоящие деньги, не то что у нас, в Зареченске! Сначала поживу у тебя, со временем перееду в собственные апартаменты. Я ведь не ты, у меня все получится! От ужаса у меня потемнело в глазах. В этой квартире двоим не прожить, это я знаю по собственному опыту. Не так давно я приютила подругу Елизавету, которую милиция подозревала в убийстве бывшего мужа. Это был форменный кошмар, доложу я вам! И проблема заключалась не только в том, что Лиза целыми днями не расставалась с сигаретой и дымила, как паровоз. Просто в 11-метровой комнате, больше похожей на чулан, совершенно невозможно уединиться, я постоянно чувствовала себя уязвимой, словно вошь на гребешке. Не исключено, что желание вновь остаться одной и заставило меня тогда приняться за поиски убийцы. [1] 1 Эти события описаны в романе Люси Лютиковой «Есть ли жизнь после свадьбы?». А теперь мое хрупкое спокойствие решила нарушить Диана. Нет, какова наглость: сестрица просто ставит меня перед фактом, что она здесь поселится! За прошедшие годы кузина ничуть не изменилась. Та же избалованная девчонка, убежденная, что весь мир должен вертеться вокруг нее. Окружающие существуют лишь для того, чтобы потакать прихотям красотки. Не пройдет, голубушка! Я буду бороться за свое жизненное пространство! Усмирив волнение в голосе, я неторопливо завела: – Да, многим провинциалам кажется, будто жизнь в Москве легка и приятна. Однако это не так. Возможно, тебе удастся найти работу, не исключено даже, что зарплата будет выше, чем на родине. Но подумай и о расходах. Во-первых, транспорт. Могу поспорить, что в Зареченске ты на службу пешком ходила? – Ну да, – оторопела Диана. – А здесь тебе предстоит, – я принялась загибать пальцы, – сначала ехать на маршрутке, потом на метро, затем, возможно, еще на трамвае. Вечером надо проделать тот же путь, только в обратную сторону. Представляешь себе, сколько это стоит? Далее – расходы на питание. В столице все очень дорого, даже на оптовых рынках наценка такая, что закачаешься! Еще не забудь про одежду. Офисный стиль предполагает, что костюм надо менять каждый день. И покупать гардероб следует, естественно, не в подземном переходе, а в приличном магазине. Догадываешься, за какие деньги? Ну и, наконец, квартира. Знаешь, во что обходится аренда самой захудалой хибары за кольцевой автодорогой? При этом надо заплатить комиссионные агенту, а также залог хозяину квартиры в размере месячной платы. Ты привезла с собой две тысячи долларов на первое время? Кузина растерянно захлопала глазами: – А как же родственники? Разве они не должны помогать? Меня резанула по сердцу жалость. Но воспоминания о сливовых косточках и пригоршнях малины, из которых мне не досталось ни ягодки, придали сил. – У родственников своих проблем хватает, – отрезала я. – Здесь не богадельня. И вообще – Москва слезам не верит! И тут Дианка разрыдалась. Горько, навзрыд, некрасиво скривив набок рот. Она сразу стала похожа на пятилетнюю девочку, которую я так не любила. Я бросилась ее утешать: – Ну будет, перестань. Из-за какой-то ерунды! Да ну ее, эту Москву, к лешему! Здесь экология паршивая, за пару лет наживешь себе кучу болячек. А у вас там, на свежем воздухе, не жизнь, а райские кущи! – Да-а-а, тебе хорошо говорить, а у меня такое приключилось… – услышала я сквозь всхлипывания. Я протянула кузине носовой платок, она высморкалась и принялась рассказывать. Глава 2 Фраза начальника «У меня появилась интересная и перспективная идея», как правило, означает одно: тебя ждет нудная и бестолковая работа. Это Диана узнала на собственном опыте, когда устроилась бухгалтером в службу социальной защиты населения. Естественно, устроилась по знакомству, поскольку в маленьком провинциальном городке это единственно возможный способ получить приличное место. Ну казалось бы, какое разнообразие может быть в работе бухгалтера? Каждый день одно и то же: дебет, кредит, заполнение бесконечных таблиц по стандартным формулам, к тому же все подсчеты делает компьютер. Спокойное, размеренное существование. А вот и не скажите. При амбициозной начальнице, которая всеми правдами и неправдами хочет выслужиться перед центральным отделением и перевестись на работу в Москву, и такая деятельность может стать опасной для здоровья. Ираида Ильинична, несмотря на свои сорок восемь лет, была особой деятельной и энергичной. «Заводная, – угрюмо характеризовала ее Диана, – с ключом в заднице». Директриса радела о государственных интересах, в ее голове постоянно рождались новаторские идеи, которые, как ей казалось, сулили немалую выгоду для системы социальной защиты всей страны. Вот только они требовали обкатки, и полигоном для этого служило отделение города Зареченска. Не проходило дня, чтобы сотрудники соцзащиты не участвовали в каком-либо эксперименте, а то и в нескольких одновременно. Поэтому загружены они были выше крыши. И бухгалтерия не являлась исключением. Там, где нормальные бухгалтера составляли один документ финансовой отчетности, Диане приходилось делать три. К сожалению, еще ни одна идея Ираиды Ильиничны не доказала свое право на существование. Но директриса не унывала. У нее всегда имелась наготове очередная задумка государственной важности, а также целый штат подчиненных для ее проверки. Стоит ли удивляться, что обеденного перерыва Диана ждала, как праздника. В этот законный час свободы можно было забыть о вздорных распоряжениях начальства. За время обеда девушка успевала не только поесть, но и прогуляться по бульвару. Вот и в тот злополучный день кузина ровно в полдень выключила компьютер и в приподнятом настроении вышла из конторы. Своей столовой у соцзащиты не было, работники обедали по талонам в близлежащем кафе. Свободных столиков не оказалось, и Диана решила присоединиться к одинокому мужчине. – У вас не занято? – спросила девушка. – Нет, садитесь, пожалуйста, – улыбнулся мужчина и убрал с соседнего стула свой портфель. Диана видела этого человека впервые, но поглощать пищу в молчании показалось ей неприличным. Они перебросились парой фраз: о погоде, о качестве блюд, о вегетарианстве. Оба сошлись на том, что отказ от мяса в условиях российского холода – затея глупая и, возможно, небезопасная. У мужчины, с которым ты знакома всего десять минут, всегда есть огромное преимущество перед тем, кого ты знаешь десять лет. Диана пришла к выводу, что ее случайный собеседник – человек чрезвычайно милый и интересный, она и не заметила, как пролетело время. Очнулась Диана, почувствовав на себе чей-то тяжелый взгляд. Девушка обернулась и увидела Ираиду Ильиничну. Директриса стояла в дверях, глаза ее горели ненавистью. «Что за возжа ей под хвост попала?» – удивилась подчиненная, но не придала этому большого значения. Тем более что начальница тут же повернулась и вышла вон. Мужчина поспешно вытер губы салфеткой, пожелал соседке приятного аппетита и удалился. А Диана, несмотря на накрапывающий дождь, прошлась по улице, с наслаждением вдыхая свежий воздух, и вернулась на свое рабочее место. Дальше все происходило, словно в дурном сне. Девушку вызвали в кабинет к Ираиде Ильиничне. Безмерно удивленная таким вниманием к своей скромной персоне, Диана отправилась «на ковер». Ираида Ильинична сидела за столом и читала какие-то бумаги. Диана робко кашлянула. Директриса оторвалась от документов, неприязненно посмотрела на подчиненную и… в ультимативной форме предложила ей написать заявление об уходе. – Но почему? – поразилась девушка. – Потому что я не могу допустить, чтобы такая развратная особа находилась в стенах моего учреждения, – отрезала начальница. – Все, разговор закончен! Диана покинула ее кабинет на ватных ногах. Она не могла понять: за что? Тут ей навстречу попалась Лора, личный секретарь директора. – Представляешь, меня увольняют… – поделилась с ней девушка. Лора бдительно оглянулась вокруг и зашептала: – А зачем ты приставала к мужу Ираиды Ильиничны? Все сотрудники видели, как ты ему в столовой глазки строила. Ты что, совсем с ума сошла? Не знаешь, как директриса своего кобеля благоверного ревнует? Кстати, есть за что, он ни одной юбки не пропускает! А ты прямо на ее глазах принялась с ним шашни крутить, дурочка! Не могла, что ли, найти другое время и место? – Какой еще муж? Да я понятия не имела, кто он такой! Откуда мне знать? И никакие шашни я не крутила, мы просто разговаривали! – Да? – недоверчиво протянула Лора и посоветовала: – В любом случае, тебе лучше написать заявление об уходе. Ты не представляешь, на что способна Ираида Ильинична. В гневе она страшна! Но Диана лишь передернула плечами. Что за вздор! Она попала в смешную и нелепую ситуацию, и недоразумение скоро разъяснится. Однако ей стало не до смеха, когда позвонили из бухгалтерии и попросили зайти в кассу за деньгами. – Какие деньги? – удивилась Диана. – Аванс был неделю назад. – Вы должны получить расчет и компенсацию за неиспользованный отпуск, – услышала она в ответ. Не успела девушка положить трубку телефона, как ее вызвали в отдел кадров. Пожилая кадровичка устало протянула бумагу: – Вот образец заявления об увольнении по собственному желанию. Поставьте свою фамилию и сегодняшнее число. – Но я не хочу увольняться! – запротестовала Диана. Женщина по-матерински ласково глянула на нее: – Вам придется это сделать. От директора поступило распоряжение уволить вас по любой статье Трудового кодекса, например, за прогул или несоответствие занимаемой должности. Понимаете, чем это грозит вам в будущем? Так что давайте расстанемся по-хорошему. Ярость мгновенно вскипела в душе Дианы. Да как они смеют ей угрожать? Какая-то престарелая ревнивица хочет испортить ей жизнь! Из-за пустяка, вздорной фантазии! И весь коллектив пляшет под ее дудку! Не выйдет! – Я не уйду! Я буду бороться! – выкрикнула Диана в лицо кадровику и выбежала вон. Та лишь сочувственно посмотрела ей вслед. Диана знала: уволить человека «по статье» не так-то легко. Сначала необходимо составить акты, уличающие его в непрофессионализме или в злостных нарушениях трудовой дисциплины. А она и раньше не давала для этого никакого повода, а теперь тем более будет настороже. Однако силы были неравны. Диана оказалась в полнейшей изоляции. Коллеги, боясь мести директрисы, перестали с ней разговаривать. А из ее компьютера таинственным образом начали исчезать файлы с отчетностью, так что Диане приходилось в спешном порядке делать все заново. Несколько раз бухгалтер замечала, что кто-то внес в вычисления грубые ошибки. Девушка поняла, что подставить ее не составит труда. Если она и дальше будет упорствовать, то, возможно, попадет под следствие за хищение государственных денег. И Диана сдалась. Она принесла в отдел кадров заявление об увольнении и молча положила его на стол. Кадровичка так же молча выдала ей трудовую книжку. Так она стала безработной. Диана не теряла оптимизма. В конце концов, она отличный профессионал и рано или поздно найдет себе место. Но куда бы девушка ни обращалась, везде ее ждал отказ. Она словно натыкалась на стену. Диана и не подозревала, насколько могущественна ее бывшая начальница! Кузина даже встала на учет в местный центр занятости, но и там ей не помогли. – По вашей специальности хороших вакансий нет, – сказала инспектор, пряча глаза. Диана умоляюще сложила руки: – Я согласна на любую работу: бухгалтером в школе, детском саду. Ведь это копеечный труд, должны быть свободные места! – Я еще раз повторяю, что в этом городе для вас работы нет, – со значением сказала собеседница. И, наклонившись, доверительно зашептала: – Директор нашего центра – близкая подруга Ираиды Ильиничны. Уж не знаю, чем вы ей там насолили, но у меня распоряжение: не предлагать вам даже место уборщицы. Промыкавшись без работы два месяца и проев нехитрые накопления, Диана поняла: надо ехать в столицу. Москва – город хлебный. К тому же у нее там есть родня. Люся поможет. Обязательно. Для чего же еще нужны родственники? * * * Кузина шмыгнула носом, тяжело вздохнула и замолчала. А я предалась размышлениям. Спору нет, Диана оказалась в безвыходном положении. В родном городе работа ей не светит еще очень долго. И выставить сейчас сестру на улицу было бы просто бесчеловечно. Пора забыть про детские обиды. Кто старое помянет, тому глаз вон. Конечно, нам придется нелегко в моей каморке. Но есть надежда, что Диана быстро устроится на работу и переедет на съемную квартиру. Нет, аренду квартиры ей вряд ли потянуть, а вот на комнату она может рассчитывать. В общем, мне надо потерпеть месяц, от силы – два. Ведь у всех, кто приезжает в столицу, как-то налаживается жизнь… Вероятно, Диана умела читать мысли, потому что именно в этот момент порывисто схватила меня за руку: – Ты ведь поможешь мне, правда? Я кивнула: – Помогу. Она радостно зачастила: – Я хочу работать бухгалтером в коммерческой фирме. Может быть, даже главным. Уверена, что отлично справлюсь с этой должностью. У меня есть высшее образование и опыт. Я ничем не хуже москвичек. Ты меня пристроишь? У тебя есть связи? – Связи? Нет, «блата» у меня нет. Диана заметно поскучнела, а я принялась с жаром убеждать: – Сегодня связи не нужны! Вот при социализме – да, без них никуда. А теперь все зависит от профессионализма и личных качеств соискателя. Уж можешь мне поверить, я ведь тружусь журналистом в газете «Работа». Знаешь, сколько в ней вакансий? Море! И на каждую берут человека, что называется, с улицы. – Я сама не заметила, как стала говорить фразами из своих статей. – Найти работу по газетным объявлениям реально. Другое дело, что трудоустройство – это нелегкое и длительное занятие. И неудачи на первых порах совершенно естественны, не надо их бояться. Зато результат может превзойти все твои ожидания. – Тебе лучше знать… – без особого энтузиазма протянула сестрица. Мне пришла в голову счастливая мысль поинтересоваться, захватила ли Диана с собой резюме. Она покачала головой: – В Зареченске резюме не в ходу. – Ладно, это дело поправимое, – бодро заявила я. – Прямо завтра займемся твоим трудоустройством. – Ой, кто это? – неожиданно завопила кузина и поджала ноги. – Кошка, что ли? Действительно, трудно догадаться, особенно если учесть, что животное выглядит абсолютно нормально: пушистое, с четырьмя лапами и длинным хвостом. Я взяла кошку на руки. – Познакомься, это Пайса. – Что за дурацкая кличка? – отодвинулась Дианка. – Вовсе не дурацкая. Видишь, животное трехцветное? По нашему русскому поверью, трехцветная кошка приносит в дом богатство. А во многих восточных языках слово «пайса» означает «деньги». Отсюда и кличка. – Что-то не заметно, чтобы она тебя озолотила, – пробурчала кузина. – От кошки надо срочно избавиться, у меня на нее аллергия. И в подтверждение своих слов сестрица громко чихнула. Глава 3 Я всегда была убеждена, что многие хронические болезни не связаны с какими-то органическими нарушениями, а являются, по сути, самовнушением. Взять, к примеру, аллергию на домашних животных. Обычно она возникает в детстве. Ребенок просит подарить ему котенка или щенка. Наконец родители уступают его уговорам и приносят домой маленький комочек. Мама берет на руки котенка и принимается нежно сюсюкать: – Ах, какой пушистенький, какой хорошенький! Лапочка! И у ребенка, особенно если он единственный в семье и избалован без меры, в душе тут же просыпается ревность. Ведь это он всегда был у мамы «лапочкой»! Караул, объявился конкурент! На глазах выступают слезы, в горле возникает нервный спазм, и дитятко заходится в кашле. – Что это? – Мамочка оставляет котенка и бросается к отпрыску. – Неужели аллергия на кошек? В ответ ребенок радостно чихает. Достаточно одного подобного случая, чтобы закрепилась аллергическая реакция. И человек вырастает с искренней уверенностью: ему и на пушечный выстрел нельзя подходить к кошкам. В результате за всю жизнь он тратит килограммы лекарств на борьбу с болезнью, которой могло бы не быть, если бы родители вовремя поняли что к чему и просто-напросто отшлепали отпрыска, чтобы меньше претворялся. Я объяснила Диане свою теорию и ясно дала понять: Пайса останется здесь. – Твоя аллергия на кошек – это субъективизм чистой воды, – сказала я. – Думаю, избавиться от нее будет просто. Главное – изменить свои убеждения. Повторяй про себя: «У меня нет никакой аллергии. Я обожаю кошек, они очаровательные и безопасные существа». Вот увидишь, уже через пару дней такого аутотренинга ты станешь здоровым человеком. Диана в ужасе уставилась на меня, однако кашлять стала заметно меньше. Правда, часа через два я заметила, что у нее опухли глаза, а нос раздулся до размеров груши. – Ты занимаешься аутотренингом? – сурово поинтересовалась я. – Только что в деталях расписала все достоинства кошек, – прогундосила Диана. – Не помогает. – Старайся лучше. К вечеру из груди кузины воздух стал вырываться с таким хрипом, как будто передо мной сидела столетняя старуха, которую заставили пробежать марафонскую дистанцию. Я поняла, что заблуждения сестрицы слишком сильны и так просто не сдадут свои позиции. Неужели все-таки придется расстаться с кошкой? На время, конечно, но все равно не хотелось бы. Пайсу я подобрала на улице котенком, вырастила и выкормила. И пусть она не принесла баснословного богатства, все же мне как-то удается сводить концы с концами. Кто знает, не обошлось ли тут без магического вмешательства кошки-«богатки»? Лицо Дианы продолжало отекать. Ничего не поделаешь, животное надо куда-нибудь сплавить. Я вытащила телефонную книжку, пытаясь сообразить, кто бы согласился приютить Пайсу. Так, Ленке Абрикосовой явно не до зверей: в однокомнатной квартире на головах друг у друга обитают трое взрослых и двое детей. Раиса Борисова тоже отпадает: у нее водится американский бульдог, он съест бедную Пайсишность и не подавится. Ксюша Васильчикова трясется над своими рыбками, как будто они золотые, и ни за что не подпустит к аквариуму кошку. Нонна Филипповна Груздь обитает в частном доме в Малаховке, боюсь, пьяный воздух свободы сотворит с животным злую шутку… Я дошла до последней буквы алфавита и убедилась, что никто, кроме моей коллеги Нины, не подходит. Но тут была одна сложность. Однажды я уже оставляла ей Пайсу, и они не поладили. Пайса – животное любопытное, она любит лазить по открытым полкам, а у Нины на этажерке стоит коллекция маленьких фигурок из цветного стекла. Ну и Пайса своим хвостом смахнула кое-какие из них на пол. За что была немедленно оттаскана за шкирку. Все владельцы кошек знают, что их питомцы – существа тонкой душевной организации, и к насилию над собой относятся резко отрицательно. Естественно, что Пайса затаила на Нину обиду и при первой же возможности напрудила ей в туфлю. За что была выдрана с еще большей жестокостью. После этого Пайса посчитала себя свободной от всех моральных и материальных обязательств. Когда я приехала забирать кошку, Нина с негодованием продемонстрировала мне изодранный в клочья берет из норки, а также кашемировый джемпер, безнадежно испорченный кошачьими экскрементами. Компенсация ущерба составила две трети моей зарплаты. – Сразу видно, что кошка подзаборная, – заявила Нина, убирая купюры в кошелек. – Вот породистая никогда бы не позволила себе ничего подобного. Больше я ее не возьму. Я надеялась, что за давностью лет инцидент уже забыт, и набрала номер коллеги. Но память у Нины оказалась хорошей. Услышав про Пайсу, она отреагировала бурно: – Ни за какие коврижки, и не проси! Это не кошка, а настоящее чудовище! Я упала духом. – А ты не знаешь кого-нибудь, кто согласился бы? Может быть, какая-нибудь старушка-кошатница? У тебя на примете есть такие знакомые? – Никто этого монстра бесплатно держать не будет, – отрезала Нина. – Только за деньги. – А сколько? Я готова заплатить. – Ну, не знаю, сколько сейчас берут за передержку… Точно! Передержка! И как я сразу не подумала? Специальные фирмы занимаются этим профессионально, их сотрудники умеют обращаться с животными, даже самыми проблемными. И не надо никого униженно просить. И никто не обзовет мою кошку «подзаборным монстром». Обычные рыночные отношения: платишь деньги, а через месяц забираешь своего питомца, веселого и здорового. Я кинулась обзванивать кошачьи приюты. В первом со мной разговаривали таким тоном, как будто это был приют не для животных, а как минимум для особ королевских кровей, временно отлученных от трона. – Какая у вас порода? – Кошка самая обычная, трехцветная. – Значит, беспородная? – Получается, что так. – Наша фирма дорожит своей репутацией и берет только породистых животных, – ответили мне и бросили трубку. Во втором приюте женский голос с пристрастием поинтересовался: – В какой клинике наблюдается ваша кошка? Как фамилия ветеринара? – Ну вообще-то у нее нет постоянного ветеринара… – В моем голосе непроизвольно возникли извиняющиеся нотки. – Так уж получилось… – У нее сделаны все прививки? Когда в последний раз прививали животное? – Я не очень хорошо помню… Вроде бы пять лет назад была прививка от бешенства. Или от чего-то другого… – А ветеринарный паспорт у кошки есть? Я была вынуждена признаться, что нет. – Животных без паспорта не берем, – сурово ответствовал голос. В третьем приюте брали и беспородных кошек, и без прививок, но заломили цену: 100 долларов в день. – За что?! – поразилась я. – За сервис. У нас роскошные условия, уровень пятизвездочного отеля. Каждой кошке предоставляется отдельный бокс, кровать с ортопедическим матрацем, подушки с наполнителем из гагачьего пуха, трехразовое питание. Опытные сотрудники раз в день расчесывают шерстку специальной щеточкой из ценных пород дерева. Мне стало смешно. – А на завтрак подают живых мышей? – За отдельную плату мы можем организовать и это, – на голубом глазу ответили мне. Я заявила с притворным сожалением в голосе: – Боюсь, моей кошке ваш приют не подходит. У нее аллергия на гагачий пух. А также на ценные породы дерева. Да, приюты меня разочаровали. Но оставался частный сектор. Вот где мне помогут! Есть люди, которые подрабатывают тем, что присматривают за чужими животными. И цены на их услуги не должны зашкаливать до небес. В газете бесплатных объявлений я выбрала одно – некой Веры, которая жила на моей «ветке» метро. – Сколько стоит отдать кошку на передержку? – Сто тридцать рублей в день, – ответил приятный женский голос. – Это если с вашим питанием. Если корм будет мой, тогда сто пятьдесят. Надолго вы хотите оставить животное? – На месяц, может, больше. Пока не могу точно сказать. Я почувствовала, как напряглась собеседница, и принялась объяснять: – Понимаете, у меня поселилась родственница, а у нее аллергия на кошек. Так что пока она не найдет работу и не снимет другое жилье… – Понятно. Предупреждаю, что я беру предоплату – половину суммы. Своеобразная гарантия, что хозяин вернется за своим питомцем. Вас это устраивает? Тогда записывайте адрес: Ленинградский проспект… Я старательно записала номер дома и квартиры, а потом решилась признаться: – У кошки нет ветеринарного паспорта. – Животное домашнее, на улицу не выходит? – Сидит в квартире, – подтвердила я. – Тогда ничего страшного, привозите. – И еще один нюанс… Кошка беспородная. Вера рассмеялась: – Это даже лучше. Значит, не избалована, без капризов, не то что иные представители элитных пород. – Да-да, абсолютно неприхотливое животное! – радостно подтвердила я. – Уже еду! Я не стала сообщать раньше времени, что больше всего на свете Пайса любит есть консервированный зеленый горошек и сладкую кукурузу. Ведь это же не капризы, а небольшие странности, верно? Человек, имеющий странности, вовсе не странен, – подозрителен тот, у кого они начисто отсутствуют. И к кошкам это тоже относится. Глава 4 До дома, где обитала Вера, я добралась без приключений. К моему удивлению, это оказалась добротная «сталинка», стоящая чуть в стороне от шумного проспекта. Двор уставлен одними иномарками, в подъезде сидит консьержка, в лифте зеркальная панель во всю стену. В подобных домах сегодня обитают довольно состоятельные люди, которым нет необходимости брать кошек на передержку. Странно все это… Когда я очутилась в квартире Веры, мое недоумение усилилось. Я просто попала в иллюстрацию из журнала по интерьеру. В квартире сделан оригинальный ремонт с перепланировкой. Изыски дизайнерской мысли воплощала в жизнь явно не бригада таджиков, здесь работали высокооплачиваемые профессионалы. Использованы лучшие отделочные материалы: на полу уложен штучный паркет, на стенах – венецианская штукатурка, довершают картину подвесные потолки со встроенными изящными светильниками. Все дорогое, роскошное, манящее. Господи, да чужие кошки мигом испортят эту красоту! Пайса, например, обязательно обдерет вот этот симпатичный диванчик в холле! И точно. Не успела я выпустить кошку из контейнера для перевозки, как она опрометью кинулась к плюшевому диванчику и стала его обнюхивать. – Фу, отойди, нельзя! – Я отпихивала Пайсу ногой, одновременно пытаясь светски улыбаться хозяйке дома. – Оставьте! – беспечно махнула рукой Вера. – Я побрызгала диван «Антигадином». Может, подействует, а может, и нет. Мой кот, например, на него не реагирует. Видите? – она отодвинула диван, демонстрируя спинку, развороченную когтями. Хозяйка вздохнула: – Ремонт был сделан три года назад, а от него уже осталось одно название. Все постепенно отклеивается и осыпается. Конечно, кошки приложили к этому свои лапы. Но и дети тоже стараются. Вера произвела на меня очень приятное впечатление. Полноватая фигура, простодушное лицо без следов косметики, добрые серые глаза. Ее русые волосы были стянуты в «конский хвост» обычной аптекарской резинкой. Милая и неброская, как полевой цветок. У нее был неуловимый возраст – где-то между тридцатью и сорока годами. Вера скорее походила не на владелицу данной жилплощади, а на няню или родственницу, выписанную из провинции для помощи по хозяйству. Может, так оно и было? В глубине широкого коридора виднелось еще несколько дверей. – Какая у вас просторная квартира! – восхитилась я. – Сколько же здесь комнат? – Четыре. Вы знаете, очень удобно, можно держать каждое животное в отдельном помещении. Ну да, конечно. А еще очень удобно, чтобы просто жить. Господи, как я мечтаю о такой квартире! Как же надоело быть нищей! Вера предложила мне раздеться. Я сняла свою старую куртку на синтепоне и стыдливо протянула ее хозяйке. Мне казалось, что в куртешке можно проходить еще один сезон, но теперь, на фоне окружающей обстановки стало ясно: ее пора выбрасывать. Облачившись в тапочки и подхватив Пайсу, я проследовала за Верой в просторную гостиную, объединенную с кухней. На большом диване спал огромный черно-белый кот. При нашем появлении он открыл янтарные глаза, флегматично оглядел присутствующих и вновь погрузился в дрему. – Один из ваших питомцев? – полюбопытствовала я. Вера погладила кота: – Нет, это наш собственный. Подкидыш. Я кивнула: – Да, люди часто подкидывают бездомных котят под двери обеспеченным людям. Думают, раз у человека есть деньги, значит, он обязательно возьмет. Только не у всех богачей достаточно душевной щедрости, чтобы пригреть животное. Вы, наверное, исключение. Женщина рассмеялась: – Ну не знаю. С Барсиком произошла совсем другая история. Его бросил хозяин, примерно месяцев семь назад. Привез ко мне кота якобы на передержку, сказал, что уезжает в командировку на три дня. Больше я его не видела. Самое интересное, что мужчина выглядел очень прилично, даже оставил кошачий паспорт. Я пробовала отыскать его по адресу, записанному в паспорте. Но выяснилось, что такой улицы в Москве не существует, а сам документ – подделка. С тех пор Барсик живет у нас. – Господи, да как же так? – запричитала я. – Такой роскошный кот! Разве можно бросать свое животное? А вдруг с хозяином что-то случилось? Вы в милицию обращались? Вера отрицательно покачала головой: – Думаю, что кот не его. Может быть, принадлежал покойной матери или бывшей жене. Барсик был ему не нужен, но возиться с усыплением мужчине не хотелось, вот он и придумал выход. – Какая низость! Надеюсь, больше вам никого не подкинули? – К счастью, нет, – улыбнулась Вера. – С тех пор я беру залог за животное. Ну и вообще стараюсь повнимательней присмотреться к хозяевам. Если что-то кажется мне подозрительным, могу и отказать. Обычно у меня живут четыре кошки. Буквально за полчаса до вашего прихода забрали донского сфинкса. Остался один белый «перс», одна серая кошечка, ну и теперь будет ваша, трехцветная. Как ее зовут? – Пайса. Ой, извините, забыла представиться, а я – Люся. – Очень приятно. Люся, вы не против чая с конфетами? Смотрите, что у меня есть! – Вера показала коробочку, украшенную золотистым бантом. – Молочный шоколад с миндальным ликером. Должно быть, вкуснятина! Это мы сейчас и проверим. Да вы присаживайтесь! Я устроилась на диване рядом с Барсиком, а Вера тем временем включила электрический чайник, достала заварку и две чашки. Она кружила по кухне, не переставая говорить: – Обожаю шоколадные конфеты, но редко удается себя побаловать. А эти мне подарила хозяйка донского сфинкса. Вообще-то владельцы породистых кошек чаще отдают своих питомцев на передержку в дорогие гостиницы, но, бывает, что обращаются ко мне. И я считаю, что мои условия ничуть не хуже. Ведь главное – чтобы животное любили, играли с ним. Разве я не права? – Правы на все сто. – А у меня дети. Знаете, как они любят всякую живность? И это здорово. В доме обязательно должны быть какие-то животные. Потому что иначе дети вырастают эмоционально ущербными. Вы как считаете? – Полностью с вами согласна, – ответила я. – А сколько у вас детей? – Трое. Два мальчика и девочка. В этот момент мелодично прозвенел звонок. – Ой, кто-то пришел! – встрепенулась Вера. – Подождите, пожалуйста, я открою. Она поспешно вышла из комнаты, в холле раздались голоса. Доминировал визгливый женский голос. Громкость нарастала, и вскоре я увидела его обладательницу. Крашеная блондинка с лицом утомленной жизнью макаки. Интересно, почему у многих богатых женщин именно такое выражение в глазах? Может быть, чрезмерное количество денег – это так же тяжело, как и их отсутствие? А у блондинки проблем с наличностью явно не наблюдалось. Я не часто посещаю модные магазины, но отчего-то с первого взгляда поняла, что сиреневое шерстяное пальтишко на даме стоит примерно столько же, сколько я получаю за полгода. А если продать ее сережки с огромными, как горох, изумрудами, то можно купить приличный домик в Подмосковье. – Где он? – верещала «макака». – Немедленно подайте сюда моего принца! Куда дели? И она капризно притопнула ножкой, обутой в изящный замшевый сапожок на «шпильке». Ишь, как убивается. Да, богатая ты или бедная, а для любой девушки актуальна эта проблема: где найти своего принца? Их, как известно, мало и на всех не хватает. Желательно также, чтобы принц был не безлошадный, а прикатил на белом «Мерседесе». Подошла Вера: – Извините, я не очень поняла, какое вы имеете отношение к Анне Трофимовне? Ведь это она оставляла мне кота. Я непроизвольно хихикнула. Принц – это, оказывается, всего лишь кличка животного, а я-то подумала! Девица метнула в меня презрительный взгляд и завопила: – Анна Трофимовна?! Да это Нюрка, моя домработница! Я ее уволю, дрянь эдакую! Велела же ей: отдай Принца в приличный приют. А она куда его принесла? В какой-то клоповник! Небось решила сэкономить, мерзавка, и прикарманила разницу. – Тут она взглянула на Пайсу с Барсиком и добавила: – А мой Принсик вынужден общаться со всякими вшивыми простолюдинами! Я едва не задохнулась от возмущения, зато Вера была само спокойствие. – Подождите минуточку, я принесу Принца, – сказала она и вышла из комнаты. Мы остались с девицей вдвоем. Она нервно вышагивала из угла в угол, а я следила за ее движениями, готовая в любой момент вступиться за беспородных кошек. В тяжелом молчании прошло несколько минут, а хозяйка все не возвращалась. – Эй, чего так долго? – опять закричала девица. – Я не могу ждать тут целую вечность! От ее визга у меня заложило в ушах. – Пойду посмотрю, что там происходит, – неопределенно бросила я в пустоту и стала продвигаться в направлении коридора. – Я тоже пойду! – взвизгнула блондинка и проскочила передо мной. Но Вера уже шла нам навстречу. В руках она держала какую-то пеструю подушку. И лишь когда она подошла совсем близко, я поняла, что это не подушка, а кот. Только очень странной расцветки. По белому фону живописно разбросаны пятна всех цветов радуги. Одно ухо у кота было желтым, а другое – фиолетовым. Покрасили животное, видимо, совсем недавно, шкурка еще не успела до конца просохнуть. Только пушистый хвост оставался сухим и снежно-белым. Он ритмично, как маятник, раскачивался из стороны в сторону. Девица схватилась за сердце. – Что это такое?! – прошептала она. Если бы блондинка принялась кричать, я бы не обратила на нее никакого внимания. Но этот сдавленный шепот испугал меня не на шутку. Вера принялась ее успокаивать: – Не волнуйтесь, пожалуйста. Это гуашь, никакого вреда Принцу она не принесет и очень легко смывается. На девицу, видимо, напал столбняк, потому что больше она не произнесла ни слова, а только в ужасе таращилась на своего питомца. Рядом с Верой появился мальчик лет пяти. Он чем-то смахивал на кота, и через мгновение я поняла, в чем сходство: его мордашка и ручонки были испачканы той же краской, что и Принц. Дитя дернуло меня за джинсы и поинтересовалось ангельским голоском: – Нравится? – Веселенькая расцветка, – похвалила я. – Ты это сам придумал или кто научил? – Сам, – с гордостью отозвался ребенок. – Только хвост не успел дорисовать. Времени не хватило. Тут хозяйка кота пришла в себя. – Веселенькая расцветка?! – заверещала она. – Я вам покажу! Да вы не знаете, с кем связались! Я такое устрою! Один звонок – и этого дома не будет на карте Москвы! Дальше блондинка перешла на ненормативную лексику, ничуть не смущаясь присутствием ребенка. – Отдай кота, быдло! – Она резко вырвала животное из рук Веры, и Принц жалобно мяукнул. Девица мгновенно сменила тон и засюсюкала: – Бедный мой мальчик! Иди к мамочке, никто тебя больше не обидит… Она прижимала кота к груди и уже основательно перепачкала пальто. Вера попыталась ее урезонить: – Подождите, пожалуйста, не горячитесь. Сейчас я помою Принца шампунем, высушу феном, это займет не больше получаса. Ну не везти же его в таком состоянии! – Принц не останется в этой клоаке ни минуты! – отрезала блондинка. – Он отправится в приличный приют! Я встряла в разговор: – Знаю отличное место: пятизвездочный отель, гагачий пух и ценные породы дерева. Могу дать телефончик. – Да пошла ты! – ласково сказала блондинка и торжественно удалилась. Вера схватила со стола коробку конфет, которую так и не успела распечатать, и бросилась вслед за клиенткой. Всю дорогу она непрерывно рассыпалась в извинениях. Я повернулась к мальчику: – Как тебя зовут, юное дарование? – Ваня. – Значит, так, Ванюша. Видишь кошку? Это Пайса. На Пайсе рисовать не надо. Ребенок удивился: – А зачем на ней? Она ведь цветная. – Вот и умница, – похвалила я, – сам все понимаешь. Вернулась Вера, щеки у нее горели. – Ой, как неловко с котом получилось! – воскликнула она. – Конечно, я сама виновата, не досмотрела, но мне кажется, что эта мадам хватила лишку. Извини, что тебе пришлось выслушать ее грубости. Ну что, выпьем чайку? Увы, конфет не осталось, я подарила их девице. Правда, задобрить мне ее так и не удалось. Зато есть баранки! Вера вытащила из шкафчика пакет с сушками и повернулась к сыну: – А с тобой я потом поговорю. Где твоя сестра? Тая! Таисия! На зов пришла девочка лет семи. – Присмотри за братом, – велела ей мать, – порисуйте вместе. Но кошек больше не раскрашивайте! Когда дети ушли, я рассмеялась: – Конечно, Принц выглядел диковато, но какой-то шарм в нем, согласись, был. – В отличие от его хозяйки, – подхватила Вера. Мы с ней как-то очень легко и естественно перешли на «ты». – Слушай, и часто такие сумасшедшие клиенты попадаются? – спросила я, прихлебывая чай. – Конечно, всякое бывает, люди нервничают, переживают за своих животных, но подобный казус у меня впервые. Просто Ваня как раз сейчас увлекается рисованием… – хихикнула Вера. – Ой, да Бог с ней! Проехали! Ты мне лучше расскажи, откуда взяла такое интересное имя для кошки – Пайса. Я объяснила, а потом не смогла сдержать любопытства: – Как так получилось, что ты берешь кошек на передержку? Честно говоря, я по-другому представляла себе домашние приюты. – И как именно? – Ну… – замялась я, – квартира должна быть чуть меньше и чуть скромней. Вера отставила чашку в сторону, на ее лицо набежала грусть. – Раньше у меня было именно такое жилье: очень маленькое и с разваливающейся мебелью. Но тогда я кошек не держала. Впрочем, это длинная история. – Обожаю длинные истории, – закинула я удочку, – длинные, они всегда интересней. – Ну моя не такая уж интересная. История бывшей неудачницы. Вернее, это я думала, что мои неудачи остались в прошлом. Как оказалось, они меня подстерегают повсюду. Тебе правда интересно? Я кивнула. – Ладно, слушай. Глава 5 Если женщина не пытается выглядеть красивее, чем она есть на самом деле, значит, это мужчина. Вера всегда знала, что она дурнушка. Мать еще в детстве накрепко внушила ей эту мысль. «Бедная моя девочка, – бывало, вздыхала Клара Романовна, расчесывая светлые волосы дочери, – и в кого ты такая страшненькая уродилась? Ну вылитая лягушонка. Кто тебя замуж-то возьмет?» Чуть позже Вера узнала, что в сказках лягушки часто превращаются в красавиц. Девочка ждала, когда же это произойдет с ней. Время шло, но чуда не случилось. По крайней мере, мать ни разу не похвалила ее внешность. «Тебе надо хорошо учиться и поступить в университет, – твердила Клара Романовна. – Некрасивые женщины должны посвятить себя работе, если уж личная жизнь не удалась». Сама Клара Романовна в юности была очень красива. Она мечтала стать актрисой, в школе играла в самодеятельном театре, затем поступала сразу в несколько театральных вузов, но нигде не прошла по конкурсу. В результате Клара закончила бухгалтерский техникум и осела счетоводом при пыльном конструкторском бюро. Там же она нашла мужа, тихого инженера Петра Егоровича, который был старше ее на пятнадцать лет. Сразу после свадьбы Клара забеременела. Ей было не до детей: молодая семья ютилась в комнате в общежитии и едва сводила концы с концами. Женщина решила избавиться от ребенка. Но муж, обычно мягкий и покладистый, неожиданно настоял на том, чтобы она рожала. Так на свет появилась Вера. Вскоре семье дали двухкомнатную квартиру, правда, очень тесную, с сидячей ванной и микроскопической кухней, но и это было счастье. Мать Веру особо не баловала: сыта, одета, обута – ну и ладно. Зато Петр Егорович обожал Верунчика. И каждый вечер обязательно читал ей перед сном сказку. Таким его Вера и запомнила: лампа освещает редкие волосы на макушке, очки сползли на кончик носа, ласково щурятся близорукие глаза. Вере едва исполнилось шесть лет, когда отец умер от инфаркта. Клара Романовна приложила всю свою энергию, чтобы снова выйти замуж, но безрезультатно. Мужчины охотно с ней флиртовали, однако под венец не звали. Кто виноват? Она не сомневалась, что причина заключается в дочери: кому же охота кормить чужого спиногрыза? И карьера у нее не складывается тоже из-за девчонки, которая как осень, так обязательно подхватывает воспаление легких, Клара Романовна не вылезает из «больничных», а какому же начальству это понравится? Вера чувствовала, что раздражает мать, и старалась пореже попадаться ей на глаза, тихонечко играла в углу с куклами. Но ее кротость, казалось, еще больше выводила Клару Романовну из себя. – У других дети как дети, бегают, смеются, а эта сидит целыми днями, словно истукан! – в сердцах выговаривала она соседке. – Нет бы подойти к матери, приласкаться! Вся в отца, такой же был бесчувственный увалень. Когда дочь заканчивала школу, Кларе Романовне улыбнулось-таки женское счастье. Подруга познакомила ее со своим дядей, военным пенсионером из Благовещенска. Мужчина приехал из Хабаровского края в Москву налегке, с одним чемоданчиком. – Я все оставил жене при разводе, – объяснил он. Позже, правда, выяснилось, что оставлять особо было нечего, поскольку Герман Олегович, так звали пенсионера, страдал патологией под названием «недержание денег». Свою военную пенсию он умудрялся потратить за два дня, причем ничего существенного не приобретал, а транжирил деньги впустую. Любил шикарные жесты, мог, например, пойти на рынок, купить лучшего коньяка и парной свинины, чтобы собрать за шашлыком всех соседей по даче. Повод? Да просто так, потому что хорошее настроение и солнышко светит! Справедливости ради надо сказать, что вторую супругу он покорил именно этим – однажды подарил ей целое море цветов. Клара Романовна вошла на кухню и остолбенела: все пространство уставлено букетами роз, хризантем, лилий… Женщина, падкая на театральные эффекты, тут же отдала ему свое сердце вместе с московской пропиской. После свадьбы отношения с дочерью, и без того прохладные, окончательно разладились. Они разменяли квартиру. Вере досталась комната в многонаселенной коммуналке в центре города, а Клара Романовна с мужем укатили на окраину Москвы, за кольцевую автодорогу, зато в отдельную «однушку». Вера поступила на биологический факультет Московского университета. Учеба давалась ей легко, но подружиться с однокурсниками не получилось. Вера держалась обособленно, ее застенчивость казалась всем снобизмом, и в компании девушку не принимали. Она общалась только с Леной Пономаревой, которая приехала в Москву из Архангельска и жила в общежитии. Пробивная и энергичная Лена была полной противоположностью тихой Веры, наверное, поэтому они и тянулись друг к другу. Еще их сближала общая черта: у той и у другой из родителей была только мать, которая материально не помогала своей дочери. Клара Романовна – потому, что не интересовалась жизнью Веры, а мама Лены работала уборщицей и просто не имела такой возможности. Вера подрабатывала репетиторством, подтягивала школьников по химии и биологии, а Лена трудилась в кооперативе «Чистый дом», который занимался выведением насекомых и крыс. Кооператив организовал их однокурсник Андрей Баринов. Тараканы старше людей на несколько миллионов лет. Эти твари в состоянии выжить практически в любых условиях, если на Земле случится ядерная война, планета перейдет к ним в безраздельное пользование. В Москве тараканы появились в XVIII веке, их завезли иностранцы, немцы или французы, точно установить невозможно. Крысы же водились в Первопрестольной всегда. Однако современные жители столицы не хотят мириться со «старожилами» в своих квартирах и стараются извести их всеми способами. До 1986 года натиск насекомых и крыс в столице сдерживал исключительно Московский городской центр дезинфекции, который и сегодня обслуживает объекты государственной важности, в том числе метрополитен. Но до каждого дома он дойти не мог. Поэтому как только в стране официально разрешили кооперативы, одними из первых возникли фирмы по дезинсекции и дератизации. [2] 2 Дезинсекция (от лат. insectum – насекомое) – уничтожение насекомых, дератизация (от лат. rattus – крыса) – уничтожение крыс. В кооперативе «Чистый дом» работали студенты биофака. По ночам они расклеивали объявления на улицах, днем ходили по квартирам, предлагая вывести насекомых или грызунов. Раскрутить людей было непросто, и директор Андрей Баринов придумал рекламный ход. Сначала в двери квартир звонили симпатичные студентки (Лена была в их числе). Девушки с милыми улыбками рассказывали жильцам, что фирма может быстро и навсегда избавить их от надоедливых тварей. А ребята, одетые в комбинезоны, стояли с баллонами с химикатами у подъезда, ждали, пока девчонки договорятся. За обработку однокомнатной квартиры они брали 30 рублей, ежедневно удавалось обслужить до 10 квартир. При минимуме затрат студенты порой зарабатывали по сотне рублей в день – в то время это была половина месячной зарплаты инженера. Андрей Баринов сам разрабатывал состав ядов, смело экспериментируя с химикатами. Как правило, вредители уничтожались с первого раза, клиенты оставались довольны, рекомендовали студентов своим знакомым и родственникам. Дела у кооператива шли хорошо. Андрей был красавцем и душой компании, его любили все – однокурсницы, преподаватели и даже строгие бабушки-вахтерши в общежитии на Ленинских горах. Последние его еще и жалели, потому что Баринов был сиротой и вырос в детском доме где-то в Алтайском крае. Вера была тайно влюблена в Баринова, но она не смела надеяться на ответное чувство. Вокруг Андрея постоянно вертелись девушки, он мог выбирать среди первых красавиц факультета. Да за все время учебы он даже не взглянул на нее, такую уродину! Закончив университет, Вера стала заниматься наукой. Она поступила в Институт генетики на должность младшего научного сотрудника, там же сдала экзамены в аспирантуру. Через четыре года она защитила диссертацию на тему «Стрессовая реакция на свет круглых червей». Защита прошла блестяще, но у самой диссертантки не осталось никаких сомнений в полнейшей бессмысленности своей работы. В течение последующих лет Вера занималась столь же бесполезными для человечества исследованиями. Она допоздна засиживалась в лаборатории, делая вид, будто у нее много работы, лишь бы не идти в свою убогую комнатушку. Соседи по коммуналке попались ужасные: семья алкоголиков, бывший зэк, скандальная старуха с грязной, писающей по углам болонкой. Все они воровали друг у друга еду и никогда не убирали места общего пользования. Вера в квартире только ночевала, мышью проскальзывая по коридору в свою комнату, чтобы засветло опять ехать на службу. Она чувствовала себя самым несчастным человеком на свете. У нее скучная работа, никакой личной жизни и фактически нет дома. Чтобы что-то изменить, необходимы либо деньги, либо душевные силы. Но где их взять, если зарплата у Веры копеечная, а энергии по утрам хватает лишь на то, чтобы почистить зубы? Девушку все больше засасывало болото депрессии. Неожиданно небеса как будто послали ей шанс. Вера познакомилась с молодым человеком, который показался ей добрым и хозяйственным. Она стала с ним встречаться и, в надежде создать семью, забеременела. Однако, услышав о ребенке, парень быстренько сделал ноги, оставив Веру одну решать эту проблему. Вера понимала, что ничего решать не будет. Сделать аборт у нее не хватит духу, а если рожать – то где растить ребенка? В коммунальном клоповнике? И на какие шиши? Вера приехала в гости к матери, осторожно закинула удочку, не появилось ли у той желание нянчиться с внуками. – Боже упаси меня от такого счастья! – воскликнула Клара Романовна, а потом строго глянула на дочь: – А ты что, никак нагуляла? – Да нет, – смутилась Вера, – это я так, к слову спросила. Каждый новый день требовал от нее принять наконец решение, но думать на эту тему не хотелось. Хотелось закрыть глаза, уснуть и не проснуться. Вера склонялась к мысли, что, наверное, это будет лучшим выходом. Перед ней неотвязно маячил призрак самоубийства. Глава 6 Однажды поздно вечером соседка-алкоголичка сунулась в ее дверь: – Верка, тебя к телефону. Чего это ночью раззвонились? В следующий раз не позову. В трубке Вера услышала веселый голос Лены Пономаревой: – Ты куда пропала? Звоню-звоню, но тебя дома никогда не бывает. Я уж думала, может, ты замуж выскочила и переехала? – Работаю допоздна, – буркнула Вера. – Слушай, ты пойдешь на встречу выпускников? В эту пятницу? – Не знаю, – вяло отозвалась Вера. – А ты там будешь? – Да, там будут почти все наши. Приходи, поболтаем! У меня столько новостей! Энергия из Пономаревой била ключом. Раньше Веру это бодрило, а теперь почему-то вызвало раздражение. – Я подумаю, – сказала она. – Извини, я не могу больше разговаривать, – и положила трубку. Особого желания увидеться с бывшими однокурсниками не было, она ведь с ними толком и не общалась. Но может, и правда сходить? «Напоследок», – мелькнула мысль. Хотя дата была некруглая – восемь лет после окончания университета, – народу пришло неожиданно много. Их курс почти полностью заполнил поточную аудиторию, все разговаривали, разбившись на небольшие группы, отовсюду раздавался смех. До Веры долетали обрывки фраз: – Муж, двое детей, собака… – Стал начальником отдела… – Переехали в центр, окна на Зачатьевский монастырь выходят… Она потерянно стояла, не зная, к кому присоединиться. К ней подлетела Пономарева. – Хорошо выглядишь, – похвалила Лена, – но бледненькая. А я – видишь? – она показала загорелые руки, – неделю назад из Таиланда вернулась. Море, пальмы, песок – красотища! Таиланд с пальмами казался сейчас Вере таким же далеким, как Луна. Подруга продолжала тараторить, делясь новостями о себе и других сокурсниках. Наибольших успехов в жизни добились те ребята и девушки, которые приехали в Москву из провинции. Они не боялись кардинально сменить профессию или открыть свой бизнес. Кто-то прогорал, но, словно волшебная птица Феникс, вновь восставал из пепла. Если провинциалы и работали по найму, то не за копейки, как Вера, а получали кругленькую сумму в твердой валюте. Они не могли позволить себе трудиться за маленькую зарплату: надо снимать квартиру, откладывать на собственное жилье и помогать родителям, оставшимся в нищей глубинке. У них была цель – зацепиться в столице, и они ее настойчиво добивались. А у москвичей, имеющих жилье и налаженный быт, не нашлось стимула для роста. Одних влиятельные родственники пристроили на непыльные должности, другие сами нашли работу, но особых высот москвичи не достигли. Из их курса больше всех преуспел, как и следовало ожидать, Андрей Баринов. Кооператив «Чистый дом» вырос в целый холдинг, который теперь назывался «АБ», по инициалам его создателя. Ведущей деятельностью фирмы «АБ» был ремонт квартир и загородных домов «под ключ», впрочем, один из отделов по-прежнему занимался дезинсекцией и дератизацией. Внешне Андрей ничуть не изменился, был такой же обаятельный, полный идей и с мальчишескими вихрами на голове. Лена Пономарева тоже не бедствовала. Она стала риэлтером и зарабатывала неплохие деньги на рынке недвижимости. У нее появился особый шик, какой женщине могут придать только деньги. Было заметно, что она пользуется дорогой косметикой, стрижется в элитных салонах, носит качественные вещи – и давно к этому привыкла. В результате сложного обмена Пономарева выгадала для себя квартиру в старом фонде на Красной Пресне и стала полноправной москвичкой. Глядя на подругу, Вера окончательно убедилась, что бездарно профукала молодость. Она почувствовала тошноту и, оборвав Лену на полуслове, бросилась к выходу. В дверях она налетела на Андрея Баринова. – Стоп! – весело он. – Спешка полезна только при ловле блох. Она посмотрела на него взглядом побитой собаки. – Ты чего такая хмурая? Неожиданно для самой себя Вера ответила: – Да вот думаю – повеситься мне или из окна выпрыгнуть? Баринов резко сменил тон: – А что случилось? Вера рассказала ему все: и про лабораторию, и про соседей, и про будущего ребенка… * * * – Ой, а я, кажется, знаю, что было дальше! – радостно перебила я. – Он тебя пожалел и предложил выйти за него замуж. А еще лучше: выяснится, что он всегда был в тебя влюблен, но боялся признаться! Ты была такая неприступная! Но теперь он решился и будет воспитывать этого ребенка как своего собственного. Вот! Вера рассмеялась: – Люся, никогда бы не подумала, что ты еще веришь в сказки. Увы, в жизни так не бывает. Хотя, конечно, Андрей мне тогда очень помог. – Дура ты, Верка, – сказал ей Баринов без обиняков, – и уши у тебя холодные. Почему сразу ко мне не обратилась? Я бы тебя пристроил к себе на фирму. Впрочем, и сейчас еще не поздно. Робкая улыбка коснулась лица Веры: – Кем? Я же ничего не понимаю в бизнесе. – Научным консультантом пойдешь? Мне как раз нужен человек в отдел дератизации. С этого момента жизнь Веры круто изменилась. Она перешла на работу в фирму «АБ» и подозревала, что Баринов назначил ей зарплату, которая в несколько раз превышала сумму, значащуюся в штатном расписании. Вера сняла чистенькую квартиру, приняла наконец главное в своей жизни решение и стала готовиться к родам. Дочь она назвала Таисией, в честь директора детского дома, в котором воспитывался Андрей. Баринов предложил это имя, и Вере оно понравилось. А через год она вышла замуж. – Ну вот, я же говорила! – опять перебила я. – Андрей все-таки влюбился в тебя! Сколько веревочке ни виться… Вера улыбнулась: – Упрямый ты все-таки человек! Нет, я вышла не за Андрея, а за Сергея Субботина, его лучшего друга, в детдоме они спали на соседних кроватях. Сергей приехал в Москву, и Баринов отдал ему часть своего бизнеса – как раз отдел, который занимался выведением тараканов и грызунов. Баринова это направление уже не интересовало, его манили новые горизонты. Со временем Сергей выкупил у друга бизнес и основал свою фирму. – Мы с Сергеем сблизились как-то очень быстро, – продолжила рассказ Вера, – не помню даже, кто первым заговорил о браке. Это было как бы само собой разумеющимся, словно два кусочка из пазла совпали, и не надо больше никого искать. Сережа удочерил Таю, вскоре у нас родился сын Ваня, а еще через три года – Степа. Мы купили эту квартиру, сделали в ней ремонт, а потом Сергей пропал. – Как пропал? Куда? – глупо спросила я. – Полтора года назад он позвонил вечером с работы, сказал, что выезжает домой – и исчез. Не удалось найти ни Сережу, ни его машину. – А ты что же? – ужаснулась я. Вера будничным голосом ответила: – Сначала обратилась в милицию, написала заявление на розыск. Потом, по прошествии года, добилась признания его безвестно отсутствующим. Сейчас я с детьми получаю пенсию по потере кормильца. – Но это же гроши! – Конечно, на жизнь не хватает. На работу на полный день мне не устроиться, даже по совместительству проблематично. Вот и приходится подрабатывать таким образом, брать кошек на передержку. Наверное, все мои чувства отразились на лице, потому что Вера сказала: – Да ладно, не переживай ты так, я уже привыкла. Почти. К тому же я кошек люблю с детства, только мама мне не разрешала животных дома держать. Зато теперь – хоть четырех хвостатых одновременно. – А в милиции что сказали? – Ничего определенного они не сказали. Заметили только, что труп может найтись и через год, и через три. Потом я к ясновидящей сходила, так она говорит, что Сережа жив. – Ну да?! – обрадовалась я. – А где его искать, она не указала? – Нет, сказала только, что он живет с женщиной, описала ее: хитрая, расчетливая, без детей. – Его надо искать! Поставить на уши милицию, нанять частного детектива! Вера покачала головой: – Не думаю, что гадалка сказала правду. Я ведь заявилась к ней с трехмесячным Степкой на руках, рядом стояли Ваня с Таей. Ваня плакал и требовал мороженого, на Таю неожиданно напала икота. Конечно, гадалка решила, что мужу просто надоело жить в этом сумасшедшем доме и он сбежал к одинокой любовнице. Как бы я хотела, чтобы оно так и было! – с чувством добавила Вера. Заметив мое изумление, она пояснила: – По крайней мере, так Сережа был бы жив. Глава 7 Закон тюбика: из пустого тюбика от зубной пасты всегда можно выдавить еще немного пасты, которой хватит, чтобы почистить зубы. Следствие закона тюбика: зубной пасты будет хватать до тех пор, пока вы не купите новый тюбик. Я повертела в руках сморщенный тюбик. Мне-то удалось из него кое-что выжать, но очень сомневаюсь, что Диана преуспеет в этом деле. Давно следовало купить новую пасту. И вообще, надо делать запасы, как иные рачительные хозяйки: штабеля туалетной бумаги, упаковки мыла и стирального порошка. Если на полке появляется просвет, следует пойти на оптовый рынок и затовариться по полной программе. И почему я всегда откладываю хозяйственные заботы на последний момент? Я постаралась осторожно выскользнуть из ванной, но конечно же задела дверью раскладушку. Кузина недовольно заворочалась во сне. Всю ночь я слышала, как бедняжка хлюпает носом, лишь под утро аллергия отступила и Диана смогла заснуть. Действуя бесшумно, словно мышь, я оделась и, оставив мысль о завтраке, поехала на работу. В конце концов, еще никто не умер оттого, что лишился куска шоколадного рулета. Тем более что ничто не мешает мне съесть его на службе. Родная редакция встретила меня тишиной. Я пришла первая, в кои-то веки! Вот как благотворно влияет на трудовую дисциплину приезд родственников из провинции. Устроившись за столом, я вытащила резюме Дианки. Вчера вечером мы с ней вместе его составили. Конечно, глупо надеяться, что работодатели ухватятся за кузину руками и ногами, но шансы устроиться на приличную работу у нее были. Хотя для начала придется снизить требования к вакансии. Прежде всего, на главбуха Диана не тянет, ей повезет, если предложат место рядового бухгалтера. Да и зарплату, скорей всего, ей будут платить весьма скромную, долларов триста—четыреста… Услышав мое мнение, Диана возмутилась: – Еще чего! Я не для того приехала в Москву, чтобы вкалывать за копейки! Да я в Зареченске столько получала! Я безмерно удивилась: – Погоди, ты же работала в бюджетной организации. А там, насколько я знаю, маленькие оклады. Кузина заюлила: – Ну я иногда совмещала две ставки. И потом, у нас были дополнительные выплаты, компенсации, премии, тринадцатая зарплата… В общем, триста «баксов» – это меня не устраивает, надо больше! Хм, оказывается, истории про тяжелую и беспросветную жизнь российских бюджетников – это всего лишь очередной миф. – Пойми, – убеждала я сестру, – для тебя сейчас главное – получить опыт работы в столице. Надо цепляться за любое место, куда тебя согласны взять. Потерпи полгода, максимум год, а потом уже будешь ставить условия. – Год? Да ты с ума сошла! Я рассчитываю через год въехать в собственную квартиру! Как я ни старалась, мне не удалось ее переубедить. Диана твердила, словно заведенная: – Москва – это город больших возможностей. Любому может выпасть счастливый билет! А если я, как дурочка, соглашусь работать за гроши, – все, фортуна поставит на мне крест! Я поняла, что говорить с ней бесполезно. Кузина должна сама убедиться в собственной неправоте. Ладно, я отправлю ее резюме по вакансиям главного бухгалтера. Вот когда Дианка не получит ни одного приглашения на собеседование, тогда она начнет понимать, что к чему. А еще лучше – пусть звонит в отделы кадров и интересуется, почему ее резюме осталось без ответа. Кадровики – люди суровые, они не будут разводить сантименты. Выскажут провинциалке всю правду-матку, мало не покажется. До полудня я занималась трудоустройством кузины. Потом позвонила себе домой. – Алло, – ответил заспанный Дианкин голос. – Еще спишь? – Уже встаю, – пробурчала она. – Я отправила твое резюме по двадцати вакансиям главбухов, – отчиталась я. – Сегодня ты должна позвонить работодателям, спросить, получили ли они резюме, и узнать, когда можно прийти на собеседование. – Прямо сегодня? – недовольно спросила сестрица. – Да подожди ты, дай мне хоть немного отдышаться! Я же только вчера с поезда! Сама ведь говорила, что в Москве полно вакансий. Куда торопиться? Пришлось провести с Дианой разъяснительную беседу. Вакансий, конечно, много, но соискателей еще больше. Так что хорошая работа достается самым шустрым. Лежать на печи некогда, за день надо обзвонить минимум десяток работодателей, только тогда будет толк. – Ладно, – тяжело вздохнула кузина, – звони мне через час, я буду принимать душ. Через час Дианка заявила обвинительным тоном: – У тебя закончилась зубная паста. – Знаю, – ответила я. – И гель для душа у тебя плохой. – Чем это плохой? – Дешевый, отечественный, я от него вся чешусь. А я привыкла к дорогому, французскому, с увлажняющим кремом. – Ну и привозила бы его с собой, – вскипела я. – Откуда я знала? Я ведь думала, что ты – богатая женщина, что у тебя еще лучше найдется. Да, надо было захватить свою косметику, ведь у тебя ни крема нормального, ни лосьона для тела, ни геля для волос… Я прервала ее нытье: – Давай бери ручку, записывай телефоны работодателей. Когда они тебе скажут, что твоя кандидатура не подходит, спокойно поинтересуйся почему. – А если они скажут, что я им подхожу? Нет, каково, а?! Очень надеюсь, что кадровики собьют с нахальной девчонки спесь. Не успела я прийти в себя от выкрутасов кузины, как наша секретарша Любочка ввела в комнату посетительницу: – Люся, это по твою душу. Очередное мошенничество при трудоустройстве. Женщина средних лет выглядела как типичный инженер, который волею судьбы вынужден торговать на рынке. – Меня обманул работодатель! – прямо с порога заявила она. – Посоветуйте, что можно сделать. Я указала ей на стул: – Садитесь, пожалуйста. Женщина села, нервно расправила юбку и принялась теребить ремешок ярко-красной сумочки из блестящей клеенки. Дешевая вещь, но смотрится радостно, как конфетка. – Давайте знакомиться, я – журналист Люся Лютикова, веду в газете рубрику про мошенников. А вас как зовут? – Ольга Петровна. – Очень приятно. Ольга Петровна, может быть, выпьете чай или кофе? – предложила я. – Мне кофе, со сливками, три ложки сахара, – быстро ответила она. Я догадалась, что женщина приехала в Москву из провинции. И пока я делала ей кофе, поинтересовалась, верна ли моя догадка. Ольга Петровна подтвердила: – Да, я из Ростова. А что, у меня сильный южный акцент? – Нет, – ответила я и едва сдержалась, чтобы добавить: – самая обыкновенная провинциальная беспардонность. Посетительница в три глотка осушила чашку и расслабленно откинулась на спинку стула. Я решила, что можно приступать к беседе: – Итак, вас обманул работодатель… Она кивнула: – Фирма обещала купить мне квартиру, но меня уволили. Я хочу узнать, могу ли я подать на работодателя в суд и добиться положенного жилья. Мой интерес к этой истории тут же перерос из профессиональной сферы в личную. Неужели Дианка права? Москва – это город больших возможностей, и пока я хлопаю ушами, где-то квартиры раздают? – Расскажите подробней: что за квартира, откуда, – велела я. – Однокомнатная квартира в новостройке, – зачастила Ольга Петровна, – панельный дом серии П–3М, общая площадь 36 квадратных метров, жилая – 15 метров, кухня – 10, шестой этаж, окна выходят на юг. Скажу честно, меня царапнула по сердцу зависть: хочу! Квартирка по нынешним меркам довольно компактная, зато новенькая и своя! – И долго надо работать, чтобы получить такое жилье? – Год. – Так мало?! – поразилась я. Хм, кузина тоже твердит, что через год у нее будет своя квартира в столице. Господи, все вокруг знают какой-то секрет, одна я почему-то не в курсе! – Мне мало не показалось, – сердито ответила собеседница. – Знаете, какая это была мясорубка? Вот послушайте! Глава 8 Москвичами не рождаются, ими становятся. С помощью хитрости или за очень большие деньги. Женщинам из провинции, как правило, удается выйти замуж за столичного жениха, прельстив будущего супруга умением вести хозяйство. Мужчины же проявляют чудеса деловой сметки, отчаянно бьются за место под солнцем, покупают себе жилье и вместе с ним получают постоянную московскую регистрацию. Ольга Петровна, 42-летний инженер из Ростова, пошла другим путем. Она открыла газету «Работа», стала просматривать вакансии с окладом от 1000 долларов и сразу же наткнулась на объявление «Работа за квартиру в Москве! Возраст и образование не имеют значения!». На следующий день Ольга Петровна приехала в офис на собеседование. Ее встретил улыбчивый кадровик Семен Сергеевич. – Вам крупно повезло, осталась последняя вакансия, – обрадовал он женщину. – А чего вы удивляетесь? Жилье в столице нужно всем! – Расскажите про квартиру, – попросила соискательница. – Она предоставляется на время работы? Что-то вроде служебного жилья? – Ну что вы! Квартиру работник получает в личную собственность и может делать с ней все, что угодно: продать, подарить, сдавать в аренду или, – тут Семен Сергеевич хитро прищурился, – или просто в ней жить. – Как такое может быть? – ахнула Ольга Петровна. – А очень просто. Дело в том, что у нашей фирмы существуют давние связи с московскими застройщиками. И благодаря личной дружбе директоров предприятий квартиры выкупаются у строителей по себестоимости, без дикой наценки. Семен Сергеевич объяснил, что сотрудники, в зависимости от должности, могут претендовать на «однушку», «двушку» или трехкомнатные апартаменты. Существует еще ряд условий. Например, чтобы получить однокомнатную квартиру, в среднем надо отработать на фирме год, на жилье большей площади придется пахать дольше. Также имеет значение, в каком районе находится новостройка: Запад и Север стоят дороже, а Юго-восток уходит по смешной цене. Первый и последний этажи тоже идут со значительной скидкой. У Ольги Петровны радостно забилось сердце. Ей немыслимо, просто сказочно повезло! И она не упустит свой шанс. – Какая вакансия у вас открыта? – спросила женщина, готовая трудиться кем угодно. – Менеджер по продажам. Собственно, почти все сотрудники занимались продажами, фирма вела широкую торговую деятельность. Ольге Петровне предстояло продавать оливковое масло. – Я согласна. Кадровик протянул ей трудовой договор: – Поставьте свою подпись. Соискательница пробежала текст глазами и удивилась: – Здесь ни слова не говорится о квартире. Мужчина усмехнулся: – Вы что, с Луны свалились? Кто же о таких вещах пишет? Вам ведь сказали: все основано на личной договоренности генерального директора. Да если налоговики пронюхают про раздачу квартир, знаете, что начнется? Страшно даже представить. Как минимум половина квадратных метров уйдет на взятки чиновникам! – И зарплата в договоре указана мизерная… – протянула Ольга Петровна. Семен Сергеевич бодро кивнул: – Один МРОТ, минимальный размер оплаты труда. – Но как же так? – Вся ваша зарплата «безналичкой» перечисляется строителям, – объяснил кадровик. – Так выгодно всем. Если же реальная сумма будет фигурировать в документах, и фирма, и вы заплатите огромные налоги. Однокомнатную квартиру придется ждать три года, а может, и все пять. Вы ведь хотите быстрей получить жилье? Ольга Петровна очень хотела. Поэтому она подписала трудовой договор и принялась осваивать новые для себя обязанности. Бывшему инженеру по технике безопасности приходилось нелегко. Тренинг продаж, организованный фирмой, помог ей лишь отчасти, всему приходилось учиться на собственных ошибках. Но мысль о квартире наполняла Ольгу Петровну такой энергией, что она, наверное, смогла бы сбагрить даже снег эскимосам. А тут всего лишь оливковое масло! На фирме существовало правило: кто не выполняет план, теряет рабочее место и, соответственно, прощается с жилплощадью в столице. Поэтому ростовчанка пахала с утра до вечера, как рабыня на галерах. Хорошо еще, что фирма предоставляла сотрудникам жилье – койкоместо в общежитии, также большим подспорьем был бесплатный обед. Свою мизерную зарплату Ольга Петровна тратила на предметы гигиены, ограничиваясь самым дешевым ассортиментом. Женщину немного удивляло, что весь рядовой персонал был принят на работу совсем недавно. Только кадровик, начальники отделов и сам гендиректор состояли в штате со дня основания фирмы. – Почему здесь работают одни новички? – как-то спросила она у Эммы Яковлевны, начальницы отдела. – Так «старички» получили свои квартиры и уволились, – усмехнулась шефиня. – Зарплата здесь маленькая, на нее не проживешь. А вторую квартиру все равно не дадут. – А вы почему же до сих пор без квартиры? – Зарабатываю на пятикомнатные апартаменты. Знаешь, какая у меня семья? Муж, свекровь и трое детей. Вот на эту ораву и вкалываю. Ольга Петровна поделилась своими планами: – Я вот думаю, может, сестру из Бишкека вызвать? Пусть тоже получит жилье. Найдется у нас в отделе еще одно местечко? Эмма Яковлевна сделала страшные глаза: – Ты что! Даже не вздумай! В твоих интересах не распространяться о квартирах. Иначе набегут другие соискатели, помоложе и побойчее, придется проводить конкурсный отбор, и неизвестно, сможешь ли ты сохранить свое место. Годы у тебя уже не те, чтобы гнаться за молодыми. – Ой, об этом я не подумала! – испугалась ростовчанка. – Буду держать рот на замке! Около кабинета директора, на самом видном месте, висел стенд. На нем в наглядном виде размещалась информация о том, как продвигаются квартирные дела у сотрудников. Все могли видеть: Иванов уже накопил на кухню, Петрова скоро выкупит вторую комнату, а Сидорова пока осилила лишь ванную с туалетом. Вот и Ольга Петровна с замирающим сердцем следила, как увеличивается количество жилых метров на ее счету. Но однажды информация на стенде чуть не довела ее до инфаркта. У Ольги Петровны уже было накоплено на 20 метров общей площади, как вдруг она обнаружила, что их количество снизилось до шестнадцати. При более внимательном рассмотрении выяснилось также, что администрация самовольным образом выделила ей другую квартиру. Ольга Петровна выбрала 36-метровую «однушку» в панельном доме в Восточном округе столицы. Теперь же за ней была записана более просторная квартира (54 «квадрата») в кирпично-монолитном доме на севере Москвы. А ее родную квартиру отдали другой сотруднице! Этой лентяйке Гаянэ, едва выполнявшей план! Почему? За что?! Ольга Петровна кинулась с претензией к руководству. – Эта квартира лучше, потому что расположена в монолитном доме, – пыталась убедить ее Эмма Яковлевна. – Да, она стоит дороже, ждать придется дольше, но это элитное жилье. Гаянэ ее не потянет, вот она и попросила меня подобрать ей более дешевый вариант. – Но эта квартира на первом этаже, а я выбирала шестой! – Ну и что? Это высокий первый этаж, почти как второй. – Нет, я категорически против! – стояла на своем ростовчанка. – Это жилье меня не устраивает! Отдайте мне мою квартиру! Справедливость была восстановлена, страсти улеглись, но Ольга Петровна еще долго не здоровалась с Гаянэ. Ишь, хитрая какая, хотела чужую квартиру прикарманить! И вдруг, по прошествии одиннадцати месяцев, предприятие в одночасье приказало долго жить. Руководство заявило, что фирма ликвидируется по причине банкротства. Всех работников уволили, выплатив им выходное пособие в точном соответствии с трудовым договором. Предъявлять претензии бесполезно, сказал директор, все по закону. Сотрудники не могли поверить в происходящее. Одни впали в депрессию, другие спешно принялись за поиски новой работы. Одна Ольга Петровна была решительно настроена на борьбу. Глава 9 – Нас всех просто использовали и выкинули на улицу! Я пахала, как папа Карло, и хочу получить квартиру, положенную мне по праву! Я уже выкупила 34 метра, мне осталось совсем чуть-чуть! Подскажите, как написать заявление в суд! Голос Ольга Петровны возмущенно грохотал, глаза сверкали праведным гневом. Я не могла поверить, что она говорит серьезно. О какой квартире идет речь? Неужели ростовчанка до сих пор не поняла, что квадратные метры существуют исключительно в ее воображении? Действительно, в некоторых фирмах персоналу предлагают социальный пакет: беспроцентная ссуда на жилье или иная помощь в решении квартирного вопроса. Но во-первых, это бывает только в богатых компаниях, например, крупных банках или нефтяных корпорациях, устроиться на работу в которые не так-то легко. А во-вторых, такой соцпакет доступен лишь сотрудникам на элитных, руководящих позициях. Простым работникам жилье от фирмы не светит! Обращаться в суд Ольге Петровне бесполезно. У нее нет никаких документальных подтверждений того, что она работала за квартиру. А зарплату женщина получала вовремя, условия трудового договора соблюдались. Какие могут быть претензии? Все это я и попыталась ей объяснить. Однако Ольга Петровна в ответ на мои слова лишь недоверчиво хмыкнула. Я решила воззвать к ее логике: – Вы знаете, сколько стоит такая квартира в Москве? Вы смотрели в газетах по недвижимости? – Знаю, 80 тысяч долларов. Я кивнула: – Да, примерно столько. Вы по образованию инженер, умеете считать, вот и разделите стоимость квартиры на 12 месяцев. Получается, что у вас, рядового менеджера, оклад составлял около семи тысяч долларов! Вы понимаете, что сегодня столько получают лишь управленцы высшего звена, например генеральный директор, да и то не всякий? Вам это не приходило в голову? – Приходило но… Ведь это Москва, тут все по-другому, здесь… Ольга Петровна не произнесла это слово, но я отчетливо прочитала его в ее глазах. Халява. Вот на что она надеялась. С мечтой о Великой Халяве в столицу ежедневно приезжают сотни провинциалов. Всем им видится одна и та же картина: достаточно выйти на перекресток, растопырить пошире карманы, и туда сами собой проливным дождем польются денежки. Как правило, в иностранной валюте. Уж так здесь, в Москве, заведено. А если вместо долларов в твой карман кладут ключи от новенькой квартиры – ну что ж, значит, правильный перекресток ты выбрал, товарищ! Мне захотелось хоть как-то утешить безработную, нарисовать перед ней светлую перспективу. – Теперь, когда у вас есть успешный опыт продаж, вы можете устроиться на хорошую работу со стабильной зарплатой. И со временем, дай-то Бог, заработаете на другую квартиру… – Мне не нужна другая, – упрямо перебила она, – я хочу эту, мне обещали! Ну и как же мне ее переубедить? – Ольга Петровна, какая у вас сумочка красивая! – сказала я. Женщина польщенно заулыбалась. – Знаете что? Подарите-ка ее мне! – продолжала я. – Как это? – провинциалка непонимающе уставилась на меня. – За что? – А просто так, из личной симпатии. Я ведь вам симпатична? – Ну в общем да… – Ольга Петровна крепче вцепилась в сумочку. – Ну так и отдайте! Вам что, жалко? Женщина молчала, костяшки ее пальцев побелели от напряжения. – Ну так как, отдадите? – настаивала я. – Нет, не отдам. – А почему? – Так она денег стоит, триста рублей, между прочим, я за нее заплатила! Я выдержала длинную паузу, а затем сказала: – Вот видите, вам жалко отдать первому встречному человеку дешевую сумку. Почему же вы думаете, что кто-то другой просто так, за красивые глазки, подарит вам квартиру? Или вы считаете, что кругом одни дурачки? Халявных квартир в Москве нет, запомните это хорошенько. Ростовчанка молча поднялась со стула и так же молча покинула редакцию. А у меня резко испортилось настроение. По-моему, Ольга Петровна не поверила ни одному моему слову. Могу дать руку на отсечение, она сделала вывод, что просто встала не на том перекрестке. Чтобы восстановить душевное равновесие, я решила проведать кошечку Пайсу. А заодно пообщаться с Верой. Быстро собрав свою сумку, я попрощалась с коллегами и устремилась к метро. Вообще я люблю находиться в обществе хороших людей. Эка невидаль, скажете вы, кто же этого не любит? Да, все правильно, только не для каждого это становится главным критерием при выборе круга общения. Вот, например, где вы покупаете колготки? Одни дамы отовариваются на вещевом рынке, который кажется им самым дешевым. Все равно, кто продает товар: неопрятная молодая деваха, через слово ругающаяся матом, или интеллигентная старушка, – главное, чтобы по минимальной цене. Другие, наоборот, согласны переплачивать за сервис и отправляются в фирменный магазин, где вышколенные продавщицы ловят каждое их слово. Третьи женщины, не мудрствуя лукаво, покупают колготки в первой попавшейся палатке по дороге на работу, потому что они ценят время. Я же, преодолев собственную лень, тащусь через весь город, сначала на метро, потом на трамвае, в маленький магазинчик, затерявшийся среди многоэтажек в спальном районе. На этот магазин я наткнулась случайно, и вот уже три года приобретаю колготки только здесь. Что меня сюда гонит, и в жару, и в мороз? Желание пообщаться с хорошим человеком. Дело в том, что в магазине работает очень милая женщина. Ее зовут Лидия Ивановна, она немолода и в торговлю пришла не от хорошей жизни. Муж пристрастился к водочке, дочь одна воспитывает ребенка-инвалида, и пенсионерка Лидия Ивановна оказалась единственной кормилицей в семье. Но она никогда не жалуется, даже эти сведения о ней я собрала по крупицам, запоминала и мотала на ус, когда продавщица случайно проговаривалась. Лидия Ивановна – светлый человек. Не знаю, возможно, с моей стороны этот род эмоционального вампиризма, но я чувствую, как после общения с ней мне становится легко и радостно на душе. Ради этих десяти минут подпитки положительной энергией я и еду через пол-Москвы. Если честно, мне даже в голову не приходило сравнивать цены в ее магазине с другими торговыми точками. Я абсолютно уверена: там, где покупка в радость, просто не может быть дорого. Вот и сейчас, приближаясь к дому Веры Субботиной, я испытывала такой же радостный подъем. Как здорово, что можно запросто поговорить с хорошим человеком! Кто знает, может быть, со временем нам удастся стать подругами? Около подъезда Веры стояла милицейская машина. Обшарпанный «козлик» дико смотрелся на фоне блестящих иномарок. Дверь подъезда открылась, из нее вышла женщина в сопровождении двух мужчин. У меня почему-то возникло впечатление, что дама находится под конвоем. Ой, да это же Вера! – Вера! – закричала я, энергично махая руками. Вера повернула голову в мою сторону, мужчины синхронно сделали то же самое. В одном из них я узнала Руслана Супроткина. Мужчина моей мечты! А он что тут делает? Ведь капитан должен быть на работе и заниматься своими прямыми обязанностями – ловить преступников. – Это она! – воскликнула Вера. – Та самая девушка, о которой я вам говорила! Люся все видела, она может подтвердить! На ней просто лица не было. – А что случилось? – бросилась я навстречу. – Случилось страшное… – начала Вера, но второй мужчин ее остановил: – Ни слова больше! – Вы поедете с нами, – сухо сказал мне капитан Супроткин. Я поняла, что мое согласие не требуется. Глава 10 В «козлике» нам тоже не дали пообщаться. Я только успела спросить у Веры: – С кем остались твои дети? – Соседка присмотрит, – шепнула она, и капитан Супроткин тут же цыкнул: – Разговаривать запрещено! Всю дорогу до Петровки мы молча тряслись на жестких сиденьях. От нечего делать я разглядывала Руслана. Все такой же красавчик, но выглядит уставшим. В последний раз мы виделись две недели назад, и мне кажется, что тогда эта вертикальная морщина на лбу была менее глубокой. В здании нас разделили. Веру увели на допрос, а меня посадили в пустую комнату. – Ждите, за вами придут, – сказал Супроткин. Меня раздирало любопытство: что произошло? Почему Верой заинтересовалось ГУВД? Но сколько я ни ломала голову, ничего путного так и не придумала. Единственная версия: Вера не платит налоги. Вероятно, деятельность по передержке кошек требует какого-то документального оформления, нужно получить статус индивидуального предпринимателя или что-то в этом роде. А Вере, естественно, некогда ходить по инстанциям и собирать бумажки. Ладно, раз уж меня пригласили свидетелем, я выручу ее и скажу, что она занимается этим на альтруистической основе. Тем более что с меня она действительно почему-то не взяла никакой предоплаты. Через полчаса дверь отворилась и вошел Руслан. По выражению его лица было невозможно определить, доволен он полученной от Веры информацией или нет. Бесцветным голосом Супроткин предложил мне следовать за ним. Мы поднялись в его кабинет, где я бывала уже не раз. После заполнения необходимых формальностей – ФИО, дата и место рождения – мы наконец перешли к сути дела. – Скажите, Людмила Анатольевна… – начал капитан. – Слушай, может, хватит прикидываться? – перебила я. – Здесь никого, кроме нас, нет, так что кончай мне «выкать». А то мне уже кажется, что это я подозреваемая. – Ладно, – согласился он, – но напоминаю об ответственности за дачу ложных показаний. Я фыркнула. Уж об этом мог бы меня не предупреждать. Я никогда не вру, я просто говорю не всю правду, – согласитесь, разница существенная. – Что ты делала у Веры Петровны Субботиной? – Отдавала кошку на передержку. Но учти, – подчеркнула я, – Вера не берет за свои услуги ни копейки. Она помогает исключительно из любви к животным. Супроткин хмыкнул и поинтересовался: – Кстати, зачем ты отдала кошку? Ты что, уезжаешь? Я рассказала, что ко мне приехала кузина из средней полосы России. – Диана хочет найти работу в Москве, на это понадобится минимум месяц, а у сестрицы аллергия на кошек. Так что на это время Пайсу пришлось отдать. Капитан застучал по клавиатуре, записывая мои слова. – Расскажи о коробке шоколадных конфет с ликером. – О какой коробке? – Которую хозяйка якобы предложила тебе. – Вера не «якобы», она абсолютно точно предложила ее открыть! – возмутилась я. – А почему же не открыла? – Не успела. Как раз в тот момент приехала владелица белого «перса». Возникла неловкая ситуация, и, чтобы ее загладить, Вера подарила девушке конфеты. – Что за неловкая ситуация? Я рассказала. Супроткин прилежно клацал по клавишам. – Откуда Субботина взяла эту коробку конфет? – Ей подарила другая клиентка. Она отдавала на передержку донского сфинкса и осталась довольна. В благодарность подарила конфеты. – Ты это видела своими глазами, как клиентка дарит коробку? – Нет, мне Вера рассказала. – Так и запишем: «мне это известно со слов Субботиной». Я возмутилась: – Слушай, да что в конце концов случилось?! Чего ради разгорелся весь этот сыр-бор? Если дело в том, что Вера не имела право заниматься предпринимательской деятельностью, так побойтесь Бога! У женщины трое детей на руках, мал мала меньше, и никакой помощи от государства! А вы, вместо того чтобы трясти зажравшихся олигархов, арестовываете ни в чем не повинных людей. Много ли она заработала передержкой кошек? Да оформит она все необходимые бумаги, оформит, дайте только время! Капитан смерил меня долгим взглядом и изрек: – Произошло убийство. У меня отвисла челюсть. – Кого убили? – Джульетту Вадимовну Карпюк. Мое замешательство усилилось. – А кто это? – Та самая девушка, которой Вера Субботина подарила коробку конфет. Я окончательно перестала что-либо понимать. – При чем тут конфеты? – Потому что именно в конфетах находился яд. Джульетта Вадимовна открыла коробку в машине, съела одну конфету и скончалась на месте. Шофер не успел довести ее до больницы. У меня внутри все похолодело. Вот ужас-то! Конечно, девушка в сиреневом пальто вела себя как базарная хабалка, но все равно такой смерти никому не пожелаешь. – А что это был за яд? – Эксперты нашли в его составе мышьяк. Подобными ядами лет пятьдесят назад травили на дачах крыс. О, господи! Да ведь на месте этой Джульетты Вадимовны могли оказаться мы с Верой! И даже ее дети, если бы она разрешила взять малышам по конфетке! От этой мысли я непроизвольно схватилась за горло. – Что с тобой? – спросил капитан, вглядываясь в мое лицо. – Ты понимаешь, что я просто чудом сейчас с тобой разговариваю?! Вчера я могла умереть! Если бы не счастливая случайность!.. Супроткин усмехнулся: – Очень в этом сомневаюсь. У нас есть основания полагать, что яд изначально предназначался Карпюк. – Какие еще основания? Да, девушка оскорбляла хозяйку дома, умудрилась даже нахамить мне, постороннему человеку, но убивать ее за это? По-моему, эта версия не выдерживает никакой критики. И потом, – я добавила в голос максимум ехидства, – знаешь, это довольно необычно – держать дома в кухонном шкафчике коробку конфет, начиненную мышьяком, на случай, если вдруг кто-нибудь из гостей окажется несимпатичным. – Это только паленой водкой можно отравиться «вдруг». А если речь идет о мышьяке, никакого «вдруг» не бывает, – наставительно сказала Руслан. – Следствием установлено, что Джульетта Вадимовна является женой Евгения Карпюка, генерального директора фирмы «Крысиная возня». Тебе это о чем-нибудь говорит? – Это мне ни о чем не говорит, – раздраженно отозвалась я. – Раньше Евгений Карпюк работал в подчинении у Сергея Субботина, мужа Веры. Когда Субботин пропал без вести, Карпюк перевел все производственные мощности фирмы на свое имя. Причем сделал так хитро, что по документам ни к чему не подкопаешься. Он открыл собственную фирму по дератизации и забрал себе всех постоянных клиентов. И «No pasaran!» Cубботина приказала долго жить. – Это у Сергея фирма так называлась? – удивилась я. – В смысле – «Они не пройдут!»? Я подняла вверх руку со сжатым кулаком. – Именно так. Натиски крыс, ему, возможно, удавалось отбивать, а вот предателя в собственном коллективе Субботин не разглядел. Карпюк сделал Веру нищей, украл у нее прибыльную фирму. И женщина, по всей видимости, решила отыграться на его супруге. Я задумчиво разглядывала трещинки на столе. Безусловно, информация о проделках неведомого Карпюка и о том, что Джульетта была его женой, любопытна. Еще в день нашего знакомства, когда Вера рассказывала о своих злоключениях, у меня мелькнула мысль: а что случилось с фирмой? Теперь понятно, почему Субботина с детьми нуждалась в деньгах. Но Вера абсолютно не похожа на убийцу. И на идиотку, кстати, тоже. Зачем доверять все случаю? Если очень хочется кого-то отравить – сделай это наверняка, а не пускай дело на самотек. Иначе цепь случайных событий может привести к противоположному результату. – Это полная ерунда, – уверенно заявила я. – Во-первых, Вера даже не знала, что этот кот принадлежит Джульетте, ведь животное отдавала на передержку ее домработница! А во-вторых, Джульетта нагрянула внезапно. Вера собиралась угостить меня конфетами, а тут черт принес клиентку! А если бы я оказалась наглей и открыла коробочку, пока они ругаются? Нет, так никакого яда не напасешься. – Ну домработницу Карпюков мы, конечно, допросим… – протянул Супроткин, однако явственно угадывался конец фразы: «но это мало что изменит». – Если честно, – осторожно начала я, – версия, которой придерживается следствие, кажется мне неубедительной. Я ожидала, что капитан рассердится, а он расхохотался. – Твое дело маленькое! Ты всего лишь свидетель и не уполномочена делать выводы о ходе следствия. На, подпиши свои показания – и можешь идти на все четыре стороны. Тяжело вздохнув, я принялась читать строчки. Внезапно меня осенило. – Ой! – вскрикнула я. Руслан вздрогнул: – Что там, орфографическая ошибка? Неужели такая страшная? – Я знаю, кто это сделал! Знаю, кто засунул яд в конфеты! Капитан оживился, словно кот, нацелившийся на сметану: – Ты что-то вспомнила? Давай выкладывай! – Это маньяк! – торжественно произнесла я. Радость спала с его лица: – Какой еще маньяк? – Маньяк на кондитерской фабрике. – Что за бред! С чего ты взяла? Капитан смотрел на меня таким взглядом, словно прикидывал, сколько баллов по шкале IQ я сбросила за последние две недели. Судя по всему, у него возникли подозрения, что я опустилась за нижнюю границу нормы. Я решила подойти к объяснению издалека. – Скажи-ка мне, ты ходишь в московские рестораны? – С чего это ты вдруг поменяла тему? – Ну просто ответь: ходишь или нет? – Если бы средства позволяли, ходил бы каждый день. А чем плохо: не надо мучиться с покупкой продуктов, готовкой, посуду мыть тоже не надо. – А вот я – будь хоть миллиардершей – ни за что не ходила бы в рестораны в Москве! – С чем тебя и поздравляю, – ухмыльнулся Руслан. – А при чем тут маньяк на кондитерской фабрике? – Сейчас объясню. И знаешь, почему я не хочу питаться в ресторанах? Руслан ждал продолжения, я молчала, и он раздраженно подстегнул: – Ну и почему? – Потому что боюсь, что мне плюнут в тарелку! Я победно смотрела на Супроткина, он непонимающе таращился на меня. Я продолжила: – Да нет, я абсолютно уверена, что во всех московских ресторанах посетителям плюют в тарелки. Это даже не обсуждается, это факт. Вот представь себе: ты работаешь официантом. Зарплата – грошовая, чаевые – жалкие подачки и работа – мальчик на побегушках. А тут приходят какие-то хари, жрут в три горла и оставляют за ужин столько денег, сколько ты зарабатываешь за месяц. Еще и относятся к тебе как к халдею. Единственное твое желание – вмазать им подносом в свиные рыла. А приходится заискивающе улыбаться и прогибать пониже спинку – иначе чаевые не светят. И что ты сделаешь на месте этого официанта? Капитан пожал плечами: – Не знаю, наверное, найду другую работу. – Ну какую другую работу? Он же ничего не умеет делать, только с подносом бегать. Чтобы хоть как-то себя уважать, официант будет плевать во все блюда. Вот вам, хозяева жизни, получите! Это же элементарно! Поэтому я и не хожу по ресторанам. Ну вообще-то у меня еще и денег нет, но это уже второй вопрос. – Я все еще не вижу связи с конфетами, – буркнул Руслан. – Все аналогично. Что такое работа на кондитерской фабрике? Это соковыжималка! Представь: ты еле живой стоишь у конвейера, тысячи конфет едут мимо тебя по транспортировочной линии, и надо успеть уложить их все в коробки. И постепенно начинает казаться, что твои враги – это те, кто потом эти конфеты будут лопать. У них сладкая жизнь, свидания, любовь-морковь, а ты пашешь, как папа Карло. Ну и возникает желание отомстить. Руслан внимательно на меня посмотрел и поставил диагноз: – У тебя паранойя. – Нет у меня никакой паранойи, просто я хорошо знаю российский менталитет. Мы не любим тех, кто живет лучше нас. Вместо того чтобы сказать себе: «Я тоже когда-нибудь буду жить хорошо», русский человек говорит: «Пусть эта сволочь живет плохо!» – и делает какую-нибудь гадость. – Например, впрыскивает в конфеты мышьяк, – сказал Руслан тоном, каким в психлечебницах санитары говорят с больными. – Вот именно! Теперь ты понимаешь? – Нет, – искренне сказал он. – Я понимаю одно: тебе нравится Вера, и ты придумаешь любую глупость, лишь бы отвести от нее подозрения. Вообще-то он прав, Вера мне нравится. Но моя версия вовсе не глупость! Капитан наклонился и доверительно зашептал: – Я скажу тебе кое-что по секрету, исключительно ради того, чтобы успокоить твое больное воображение. Эксперты установили, что заводская целлофановая упаковка на коробке была вскрыта, аккуратненько так, по шву. Причем обратно ее заклеивали в домашних условиях, вероятно, утюгом. – И это значит… – Это значит, что конфеты были начинены ядом уже после того, как коробка вышла с завода. Наверное, Руслан ожидал, что я, посрамленная, зарыдаю и уйду восвояси. Но я обрадовалась: – Тогда получается, что это сделал продавец в магазине! Представь: целый день на ногах… – Да-да, я в курсе, – перебил капитан, – целый день на ногах, зарплата мизерная, а эти толстосумы все время что-то у тебя покупают. Ну как тут не отравить весь мир? – Твой сарказм абсолютно неуместен. Вы подозреваете невиновного человека, а преступник разгуливает на свободе! Маньяка надо найти и обезвредить! Необходимо срочно предпринять следующие меры. Во-первых, установить личность хозяйки сфинкса, которая подарила Вере конфеты, и узнать, где она купила коробку. Во-вторых, допросить продавцов торговой точки. В-третьих, не помешает установить за ними круглосуточное наблюдение. В-четвертых… Супроткин не дал мне договорить: – Достаточно. Ты меня немного развлекла, но на мне еще висят три убийства и два разбойных нападения, так что, – он помахал рукой, – арриведерчи! Когда я стояла в дверях, он меня окликнул: – Я знаю, ты считаешь меня туповатым, но самое главное я понял. – Что? – Что тебя на пушечный выстрел нельзя подпускать к ресторанам и кондитерским фабрикам. И мужчина моей мечты гнусно захохотал. Глава 11 На улице я глотнула полной грудью морозный воздух. Зимы в Москве обычно отвратительные, но, по крайней мере, в центре столицы есть чем дышать. Летом же на Петровке можно устанавливать газовые камеры, – причем никакого дополнительного подведения газа не требуется, достаточно автомобильных выхлопов. Хорошо все-таки на свободе! Пару секунд я раздумывала, куда бы поехать, а потом отправилась к Вере. В метро меня не покидала мысль: сладкоежки Москвы в опасности! А может, не только столицы, но и всей страны! Где-то окопался маньяк, и, возможно, в эту самую минуту он творит свое черное дело. А вот интересно, почему никто не ополчается против овсяной крупы? Или моркови? Почему надо обязательно начинять ядом конфеты? Ведь нам, сладкоежкам, и так живется совсем не сладко. Мода, телевидение, врачи – все против нас. И даже работодатели! То, что полных людей менее охотно берут на работу, – факт! Даже если ты чемпионка мира по шахматам, любая тощая фифа с двумя извилинами в мозгу свысока поглядывает на твое тело 56-го размера. И что самое страшное, ты ловишь себя на мысли, что в глубине души абсолютно с ней согласна. Конфеты – единственное утешение толстушки в этом суровом мире, но если они пропитаны смертоносным ядом, в чем тогда искать радость жизни? Тут ко мне пришло озарение. Я даже остановилась, чем вызвала неудовольствие других пассажиров на перроне. Но я не обращала внимание на тычки и ругательства. Я – гений, точно – гений сыска! Человек, который отравил конфеты, по определению не может быть толстым. Он худой! Для следствия это должно стать основной уликой. Это, кстати, еще одна причина, почему отпадает Вера. Она полноватая и неравнодушна к сладкому. Субботина ни за что не покусилась бы на святое! Вера открыла дверь сразу же, как будто ждала меня. Рядом с ней стояли уже знакомый мне Ваня и мальчик лет двух – наверно, Степа. Кошки гурьбой выбежали в коридор. – Хорошо, что тебя отпустили! – кинулась я к Вере. – Я беспокоилась, знаешь, ведь милиция считает, что ты хотела отравить Джульетту. – Когда они это сказали, я не знала, плакать мне или смеяться. Это полнейший бред! Зачем мне ее травить? – Ну ведь она жена человека, который отобрал у тебя фирму Сергея. Вера махнула рукой: – Ерунда. Во-первых, когда я была знакома с Карпюком, он ходил холостяком. На Джульетте он женился совсем недавно, и меня, как ты понимаешь, в известность не ставил. А во-вторых, насколько я знаю, ничего незаконного Карпюк не сделал. С моральной точки зрения, возможно, он поступил подло, но с точки зрения бизнеса это обычная конкуренция. Кто первый встал, того и тапки. Мы прошли на кухню. Вера положила в кошачьи миски корм, дала детям сок, налила воду в электрический чайник. – Будешь пастилу? Ванильную? Я посмотрела на коробочку. – Не знаю, что-то не хочется. А вдруг маньяк добрался и сюда? – Какой маньяк? Я рассказала Вере свою теорию про маньяка, затаившегося на кондитерской фабрике. Или в магазине. В отличие от капитана Супроткина, она отнеслась к моим словам с интересом. – Да-да, я тоже голову ломала: ну откуда в конфетах яд? И тоже решила, что ноги растут из фабрики. Возможно, какие-то неполадки в технологии, может быть, в цехе травили крыс, и отрава попала в начинку для конфет. Но твоя версия с маньяком мне кажется самой убедительной. В стране сейчас действительно много сумасшедших, и их никто не контролирует. Они могут запросто устроиться на фабрику или в ресторан и перетравить полгорода. – Или плюнуть в блюдо, – не удержалась я. Вера недоуменно на меня посмотрела, но я не стала развивать тему. Хозяйка разлила по чашкам ароматный чай. – Точно не будешь? – Она кивнула на пастилу. Я покачала головой. – Тогда и я тоже. Мы пили чай маленькими глоточками, бросая жадные взгляды на пастилу. Боюсь, что пока не будет найден преступник, нам придется есть сладости «вприглядку». – А как она выглядела? – спросила я. – Хозяйка сфинкса? Вера возвела глаза к потолку. – Самая обычная, ничем не примечательная внешность. Довольно стройная женщина, лет тридцати семи, может, сорока. Волосы до плеч, светлые, свои или крашеные, не разглядела. – А глаза какие? – Да обычные глаза, наверное, тоже светлые, иначе контрастировали бы с волосами. Кстати, я только сейчас вспомнила, что ее и звали Светланой. На допросе я ужасно переволновалась, имя вылетело из головы. Надо позвонить следователю! – Узнать ее сможешь? – Конечно, я же еще не впала в маразм. А зачем она нам? – По моим ощущениям, милиция не торопится раскрыть это дело. Может быть, нам самим попытаться найти Светлану? Мы бы очень помогли «органам». Эх, жалко, что ты не требуешь с хозяев ветеринарные паспорта! Сейчас у нас было бы больше информации. – Ой, у меня же должен остаться номер ее телефона! – воскликнула Вера. – Ты записала номер? Вот умница! – Не я, АОН должен был записать. Сейчас посмотрим. И пока Вера нажимала на кнопки телефона, я развлекала Степу с Ваней содержимым своей сумки. Заодно обнаружила неиспользованный билет на метро на двадцать поездок, срок действия которого истек вчера. Автоматический определитель номера не подвел. Вера переписала цифры на листок: 236… – Это рабочий или домашний? – спросила я. – Понятия не имею. Светлана звонила мне вечером, часов в восемь, договаривалась, когда привезет кота. Наверное, домашний. Да мы же можем проверить! И Вера набрала номер. Еще до того, как произошло соединение, я нажала «отбой». – Ты что? – удивилась Вера. – У меня предчувствие, что не надо торопить события. Светлана не должна знать, что мы ее ищем. Вдруг маньяк – это ее родственник, брат или муж? Тогда она его не выдаст. Лучше действовать окольными путями. Я пробью номер по телефонной базе и выясню, кому он принадлежит. – Может, ты и права, – задумчиво произнесла Вера, – но мне хочется быстрей со всем этим покончить. А как ты думаешь, милиция скоро найдет преступника? Я где-то читала, что прежде чем милиция поймала сексуального маньяка Александра Чикатило, в тюрьму посадили не меньше пяти невиновных мужчин. И одного из них даже успели расстрелять. Так что я бы особенно не рассчитывала. Мальчики капризничали, им пора было ложиться спать. Я попрощалась с хозяйкой и поехала домой. Квартира встретила меня резким запахом лака. Диана сидела в кресле и красила ногти в кроваво-красный цвет. – Чего это ты прихорашиваешься на ночь глядя? – Женщина всегда должна быть во всеоружии, – высокомерно заявила сестрица. – Как дела с трудоустройством? – Нормально, – буркнула кузина. Ну-ну. Надеюсь, что иллюзия, будто в Москве все только ее и ждали, начала покидать хорошенькую головку. Я включила компьютер и нашла диск с базой телефонных номеров Москвы. Такие диски свободно продаются на любом радиорынке. И хотя Конституция запрещает вмешательство в личную жизнь граждан, коммерсанты делают неплохие деньги на человеческом любопытстве. Не прошло и минуты, а я уж знала, что телефон, по которому звонила Светлана, принадлежит журналу «Собачья радость». Знаю я это издание, видела на лотках, на обложке всегда изображена оскаленная псиная морда. Значит, телефон рабочий, женщина трудится в журнале. Кем? Думаю, что выяснить это не составит труда. Как проникнуть в «Собачью радость»? Очень просто – надо устроиться туда на работу! А чтобы действовать наверняка, лучше прийти в журнал по знакомству. И не имеет никакого значения, что знакомых у меня в редакции нет. Какой-то бред, скажете вы, так не бывает. А вот и нет, в жизни чего только не случается. Я как специалист по трудоустройству со всей ответственностью могу это подтвердить. Глава 12 Чем отличается просто друг от настоящего друга? Если вас уволят, просто друг вам посочувствует, а настоящий – устроит к себе на работу. Вот только приготовьтесь к тому, что дружбе на этом настанет конец. Впрочем, сначала ничто не предвещает беды. Вы благодарны за поддержку в трудную минуту и, пересчитывая первую зарплату, еще помните, кому обязаны таким счастьем. Однако постепенно благодарность сходит на нет. И однажды наступает момент, когда поступок друга кажется само собой разумеющимся. Ну устроил и устроил, вы на его месте поступили бы так же. А сейчас вы пашете как вол в этой вонючей конторе, за весьма скромное, заметьте, вознаграждение, и никому ничего не должны! Однако друг считает иначе: вы ему по гроб жизни обязаны. И просто свинство с вашей стороны отказаться подменить его в ночную смену или участвовать в заговоре против шефа. Те обстоятельства, что лично вам новый начальник симпатичен, а на ночь запланирована более интересная программа, друга не волнуют. В конце концов, кто кого облагодетельствовал? Именно поэтому многие соискатели предпочитают не связываться с родственниками и знакомыми, а устраиваются на работу «с улицы». По крайней мере, так тебе гарантирована хоть какая-то свобода. Можно опаздывать на службу, трудиться спустя рукава и уволиться в любой момент, не боясь подвести своего рекомендателя. Конечно, тяжело пробиваться в незнакомом коллективе. Но и быть у кого-то в вечном и неоплатном долгу тоже не сахар. Я знаю только один случай, когда человеку удалось объединить достоинства этих двух способов трудоустройства и избежать недостатков обоих. Был у меня сосед Валера. Работал он на заводе инженером по холодильному оборудованию, но неожиданно решил сменить профессию. Вероятно, сказывался кризис среднего возраста. Валера с детства увлекался фотографией, вот и замахнулся на должность фотокорреспондента. А поскольку опыта у него было маловато, то сосед попросил меня посодействовать. Я пообещала замолвить за него словечко в какой-нибудь редакции. И когда в газете «Работа» потребовался фотограф на полставки, я предложила кандидатуру Валеры. Я честно предупредила начальство: человек, которого я рекомендую, не профессиональный фотограф. Зато вроде честный малый и полон трудового энтузиазма. В конце концов, можно заказать ему пару фотографий, что мы теряем? Однако на собеседование с главным редактором Валера так и не явился. Я сделала вывод, что он решил остаться при своих холодильниках. Что ж, не каждый рискнет в сорок лет начать жизнь с нуля. И я была безмерно удивлена, когда, встретив меня в подъезде, сосед поинтересовался: – За что тебя с работы-то уволили? – С чего это ты взял, что меня уволили? – Да мне так на службе сказали. – На какой службе? – Во дает! Да я же по твоей рекомендации в журнал устроился! – В какой журнал? – В котором ты работала, – ехидно ответил Валера, – «Отдых» называется. – Вообще-то я тружусь в газете «Работа». Мы уставились друг на друга. Тут Валера хлопнул себя по лбу: – Ну точно! Мне все время не давала покоя мысль: что-то тут не так. А теперь все ясно. – Да что тебе ясно? Объясни толком! – потребовала я. И Валера рассказал следующее. Бумажку, на которой я написала прямой телефон главного редактора газеты, он потерял. Не беда, решил сосед, найду по справочнику. Вот только искать он принялся координаты журнала «Отдых». Не знаю почему. Возможно, потому, что воспринимал свое новое занятие не как утомительный труд, а как череду удовольствий и развлечений. Нашел телефон, позвонил, попросил секретаря соединить с начальством. – По какому вопросу? – Насчет работы. По рекомендации, – коротко ответил Валера. Девушка соединила. – Слушаю, – сказал уверенный мужской голос. Валера тут же заразился этой уверенностью. – Здравствуйте, я по поводу вакансии фотокорреспондента. – Фотокорреспондента? – Да. Меня рекомендовала Лю… Тут сосед подумал, что «Люся» звучит как-то несолидно, надо назвать по имени-отчеству. Но отчества моего он не знал, поэтому ляпнул первое, что пришло ему в голову: – …Людмила Ивановна. – Людмила Ивановна? – опять переспросил собеседник. «Черт, не угадал!» – подумал Валера, но отступать было поздно. – Да, она сказала, что вы расширяете редакцию и вам нужны новые сотрудники. – Хм… – пробормотал мужчина. Валера понизил голос и интимно зашептал: – Людмила Ивановна высоко отзывалась о ваших личных достоинствах и профессионализме всего коллектива… – Очень интересно. Людмила Ивановна, Людмила Ивановна… – задумчиво произнес редактор, вздохнул и добавил: – Ладно, приезжайте, найдем для вас что-нибудь. Первое задание Валера откровенно запорол. Ему надо было явиться на пресс-конференцию, которую проводила чемпионка мира по художественной гимнастике, и сделать пару снимков. А он перепутал время, приехал в пресс-центр и увидел лишь хвост розового «Мерседеса» гимнастки. Пришлось редакции довольствоваться фотографией из архива. Второе задание Валера тоже выполнил не блестяще. Он снимал вечеринку в элитном ночном клубе и не учел специфику освещения. Кадры получились несколько смазанными. Сам соискатель объективно оценил свою работу как «халтура». Однако, благодаря знакомству с мифической Людмилой Ивановной, начальник не только его не выгнал, но и, для проформы немного пожурив, принял в штат. Через неделю, освоившись в коллективе, Валера поймал себя на мысли: что-то не так. Чего-то не хватает. Ну конечно – его соседки нигде не видно! Он поинтересовался у какого-то сотрудника: – А Люся где? Когда она бывает в редакции? – Люся? – Ну, блондинка, полная такая, – Валера очертил в воздухе выразительную фигуру. – А, эта… – усмехнулся сотрудник. – Она у нас больше не работает, уволили за профнепригодность. «Надо же, – поразился Валера, – как причудливо складывается судьба! Его, дилетанта и любителя, считают профессионалом, а Люсю, с ее-то опытом, погнали взашей». Может, скоро он сам обрастет такими связями, что пристроит соседку на работу? Тогда мы с Валерой лишь посмеялись над этой историей. Но позже я задумалась: а ведь это выход! Если у соискателя нет полезных связей, а очень нужно устроиться на работу, то, может, просто придумать себе рекомендателя? Редкий начальник признается: «Не знаю я такого человека!» Это все равно что расписаться в собственном слабоумии. Да и вообще неприлично: тебя помнят, а ты – нет… Кажется, пришло время и мне воспользоваться магической фразой «Я от Иван Иваныча». Несколько минут, проведенных в Интернете – и я уже знала, что главного редактора журнала «Собачья радость» зовут Кирилл Эммануилович Воблый. Я решительно сняла трубку телефона и набрала номер редакции. – Соедините с Кириллом Эммануиловичем! – потребовала я. – Я из «Гринписа». Секретарша безропотно подчинилась. Как свидетельствует статистика, самые распространенные мужские имена среди 40-летних россиян – это Сергей и Александр. У каждого человека найдется знакомый с таким именем-отчеством. И у господина Воблого обязательно должен быть. Поэтому, когда редактор ответил, я понизила голос и интимно зашептала: – Я от Сергея Александровича. – Вы же сказали секретарю, что из «Гринписа», – бесстрастно заметил собеседник. Вот зануда! – В данный момент я действительно сотрудничаю с «Гринписом», но хотела бы работать у вас. Сергей Александрович… – Как его фамилия? – перебил меня Воблый. – Иванов, – сориентировалась я. Тоже, между прочим, самая распространенная русская фамилия. – Не знаю такого, – отрезал Воблый. Ну что за упертый тип! В конце концов, это уже хамство: не помнить такого замечательного человека, как Сережка Иванов! – Вы пересекались с ним на выставке собак, – сказала я. – Это исключено, – последовал ответ, – у меня отличная память на фамилии. Да на собачьих выставках всегда куча народа, всех не упомнишь! Кирилл Эммануилович между тем продолжил: – Должно быть, вы ошиблись. Извините, у меня много работы, – и он повесил трубку. Я растерялась. Вот это да… Такой роскошный способ трудоустройства дал сбой. Что же мне теперь делать? Попробую по старинке. Я подождала минут десять и опять набрала номер редакции. Теперь уже я говорила с секретарем робко и просительно. – Я журналист, хочу предложить статью для вашего журнала… Да, я согласна на внештатное сотрудничество… Да, могу подъехать прямо сейчас… Записываю адрес… Большое спасибо, до свидания. Ну вот, иногда лучше не пытаться влезть в окно, а идти прямо в дверь. Особенно если она открыта нараспашку. Глава 13 Такого вдохновения я уже давно не испытывала. Через час статья, гладкая и веселая, как пасхальное яичко, была готова. Я, конечно, не большой специалист по собакам, но свои пять копеек могу вставить. Надеюсь, редакция журнала оценит материал по достоинству. Между прочим, история, которую я описала, взята из жизни. Есть у меня подруга, Галка Смирницкая. И был у нее бойфренд Виталий – симпатичный, обеспеченный мужчина. Галюня искренно верила, что он ее любит и что они скоро поженятся. Просто сейчас у Виталика небольшие проблемы с бизнесом, но как только они разрешатся, будет все: и марш Мендельсона, и роскошное свадебное платье, и белый лимузин. Серьезность своих намерений Виталий доказал тем, что доверил подруге самое дорогое – Грету. Грета была сукой мраморного дога, здоровенным теленком с мощной пастью. Пока Виталик отсутствовал, Галя кормила собаку по особой схеме и выгуливала ее. Заодно она убирала просторную квартиру жениха и, ожидая его возращения с работы, готовила ужин. И хотя бытовые заботы утомляли ее, Галка была рада угодить любимому. Она жалела лишь о том, что они с Виталиком так мало времени проводят вместе, не чаще двух дней в неделю. Девушка мечтала окончательно переселиться к жениху, но тот мягко возражал: – Прости, солнышко, но это невозможно. Коммерческие дела так изматывают, что я приползаю домой без задних ног и валюсь на диван. А ты, естественно, будешь обижаться, что тебе не уделяют внимание, мы начнем ссориться. К чему нам эти раздоры? Вот наладится у меня бизнес, тогда и заживем настоящей семьей. Галя нехотя соглашалась. Обычно она навещала Виталия по вторникам и средам. Но однажды в среду мужчина сделал ей сюрприз: – Хочешь, проведем вместе всю неделю? – Конечно, любимый! – кинулась Галя ему на шею. А сама подумала, что это, возможно, первый шаг к его окончательной капитуляции. Счастье длилось недолго. В субботу утром, когда они еще нежились в постели, раздался звонок в дверь. Виталик пошел открывать. Вернулся он с девушкой, которая, едва войдя в комнату, принялась сбрасывать с себя одежду. – Ой, как же я по тебе соскучилась! – приговаривала она, целуя Виталия. – Иди быстрей ко мне, мой пупсик! Тут она заметила лежащую в кровати Галю и остолбенела: – Кто эта шлюха?! Галя шустро выпрыгнула из постели и накинула халат: – Нет, кто ЭТА шлюха? Виталик, что происходит?! Они обе уставились на хозяина квартиры. – Девочки, может быть, вы отправитесь ссориться на улицу? – лениво произнес Виталий. – У меня жутко раскалывается голова. Галя не могла прийти в себя от изумления, другая девушка тоже выглядела ошарашенной. – И еще, – добавил мужчина, – не звоните мне больше. Обе. – Ах ты, гад! – двинулась к нему девица, замахиваясь сумочкой. В этот момент Грета встала рядом с хозяином, угрожающе зарычала и оскалила зубы. – Молодец, девочка, – Виталий погладил собаку и добавил, обращаясь к дамам: – У вас пять минут на сборы. Через пять минут Галя и другая девушка вышли из подъезда на улицу. Накрапывал дождь. Не говоря друг другу ни слова, они вытащили зонты и направились в разные стороны. Неожиданно Галину осенило: да ведь Виталий специально все подстроил! Он предложил ей остаться, прекрасно зная, что в назначенный час явится другая любовница! Он просто решил таким быстрым способом избавиться от них обеих! Так сказать, обновить всю команду! Видимо, точно такая же мысль пришла к ее подруге по несчастью. Девушка развернулась и спросила: – Какие были твои дни? – Вторник и среда. А твои? – Суббота и воскресенье. – Вот мерзавец! – воскликнула Галя. Ее особенно задело, что он отдал выходные другой. – А мне говорил: «Милая, я так устаю на работе, что всю субботу отсыпаюсь». – Ага, а мне он заявлял: «В будни не звони, я прихожу домой еле живой». Галина протянула руку: – Меня Галя зовут. – Маша. – Дикая ситуация… – пробормотала Галя. Мимо прошел мальчик с щенком овчарки на поводке. Маша мрачно проводила их взглядом и воскликнула: – Два года я ухаживала за его псиной! Разглядывала ее дерьмо! «Милая, как сегодня покакала Грета? Жидко или комочками?» – Она очень похоже передразнила любовника. – Да-да, – с жаром подхватила Галя, – я тоже следила за ее какашками. Не поверишь, они мне однажды даже приснились! – Охотно верю, – угрюмо заметила Маша. – Мне вообще кажется, что он держал нас ради своей собаки – чтобы было кому ее выгуливать. А на нас ему наплевать, как на… – Галина попыталась подобрать верное сравнение, – как на бездомных кошек с помойки. Маша согласно кивнула и предложила: – Слушай, а давай сделаем так, чтобы собачьи какашки снились ему, а не нам? – Давай, но как? – Есть идея. Они наклонили головы друг к другу и столкнулись зонтами. Сначала легко зазвенели спицы от зонтов, а потом раздался веселый девичий смех… Машин брат жил недалеко от китайской границы. Он был знаком с браконьерами, которые отстреливали в тайге медведей и сбывали китайцам медвежью желчь, чрезвычайно ценную с точки зрения восточной медицины. Через проводника поезда он передал сестре в Москву небольшую посылку. В ней находились кусочек свежей невыделанной шкуры хозяина тайги и баночка медвежьего сала. И вот однажды днем, убедившись, что Виталий находится на работе, девушки подошли к его квартире. Учуяв их, Грета отчаянно залаяла за дверью. Дверь была безумно дорогая: внутри – железная, а снаружи отделана дубовым шпоном. Маша достала медвежью шкуру и стала возить ею по двери. Собака отчаянно заскулила. Потом Галя основательно смазала медвежьим салом дверные углы, прихватив заодно и стены. Псина притихла. Затем они спустились на первый этаж и проделали то же самое с дверью в подъезд. И, довольные, отправились по домам. О том, что происходило потом, они узнали от приятеля Виталия. Коварный изменщик пришел с работы рано и сразу же решил выгулять собаку. Надел на Грету поводок и повел ее в прихожую. Но псина уперлась всеми четырьмя лапами и категорически отказалась подходить к двери. Она-то ведь чувствовала, что за ней притаился огромный и страшный зверюга! Виталий решил, что на собаку нашла какая-то дурь, и силой поволок Грету к выходу. Вы знаете, что такое «медвежья болезнь»? Вот именно эта напасть приключилась с псиной. Причем чем ближе к двери, тем шире открывались шлюзы. А сколько может навалить и напрудить взрослый дог? Не дай бог вам изведать это в собственной квартире. Виталий был мужчиной упертым и выносливым. Он все-таки выволок Грету на лестничную площадку. И тут собака со всей дури рванула вниз по лестнице, подальше от источника страшного запаха. А Виталик, чтобы удобней было псину тянуть, намотал поводок себе на руку. Ну она его за этот поводок до самого первого этажа по ступенькам и прокатила. Он всю пятую точку себе отбил, хорошо еще, что руки не лишился. Около двери в подъезд, где Грета опять почувствовала медведя, ситуация повторилась. Виталий полагал, что все содержимое кишечника и мочевого пузыря собака оставила в квартире – ан нет, в подъезде куча была ничуть не меньше. Ему в конечном итоге удалось вытащить псину во двор. Только непонятно зачем, ведь все свои собачьи дела она уже сделала. Можете сами догадаться, каким образом хозяин затаскивал псину после прогулки домой. Весь подъезд, недолюбливавший Виталия, вышел посмотреть на этот цирк. А ведь следующим утром ему опять надо было выводить Грету на прогулку… Ежедневно Маша с Галей наведывались в подъезд и обновляли медвежий запах на дверях. Думаю, что через несколько суток ловеласу действительно стало сниться собачье дерьмо. Каждый день Виталий платил уборщице из домоуправления пятьдесят долларов за то, чтобы она убирала собачьи какашки в подъезде и его квартире. Женщина искреннее полюбила Грету и желала ей дальнейшего несварения желудка. Уборщица надеялась значительно увеличить свое благосостояние, но ее мечтам не суждено было сбыться. Через неделю у Виталия сдали нервы и он с болью в сердце продал Грету своему знакомому, который жил в частном доме. Свежий воздух творит чудеса. Надо ли говорить, что на новом месте псина мгновенно излечилась от медвежьей болезни? А Галя завернула медвежью шкурку с салом в пакет и запрятала подальше в морозильную камеру. Вдруг кому-нибудь из подруг пригодятся? Глава 14 Господин Воблый прочитал мою статью, но не высказывал никаких комментариев. От волнения мои ноги под стулом отбивали беззвучную чечетку. Пауза затягивалась, и я не выдержала: – Ну что? Подходит? Если нет, я могу переписать. – Слог у вас хороший, – наконец отозвался главный редактор, – но вот содержание… Вам бы следовало предложить этот материал в «Клуб разъяренных дам» – есть такое издание? – Вы не берете статью? – расстроилась я. – А я так старалась! Кирилл Эммануилович вздохнул и ответил: – Берем, но со значительными сокращениями. Кстати, если кому интересно, через месяц этот материал появился в рубрике «Маленькие хитрости». Правда, он уменьшился до размера одного предложения и выглядел так: «Если вы не хотите, чтобы на даче собака подходила к вашей любимой клумбе, намажьте кирпич медвежьим салом и положите около цветов». Где читатели могут разжиться в Москве медвежьим салом, в журнале не сообщалось. Воблый повел меня знакомиться с коллективом. Первым делом меня представили мужчине, одетому в джинсы и вытянувшийся на локтях свитер. Ему уже давно перевалило за сорок, а он все косил под студента-вечерника. – Это наш внештатный автор Люся Лютикова, а это – Жора Сайко, журналист, который работает в «Собачьей жизни» со дня основания. – Георгий Александрович, – буркнул коллега, хмуро разглядывая новоявленную конкурентку из-под кустистых бровей. – Очень приятно, – отозвалась я. – Наталья Натоптышева, наш верстальщик, – Воблый подвел меня к светловолосой женщине, сидевшей за огромным компьютером. Я внимательно в нее вгляделась: среднестатистическая внешность, возраст около тридцати семи. Волосы красит дешевой краской, которая не прокрашивает полностью седину. В принципе, Наталья подходит под описание, которое дала Вера. С той только разницей, что у нее другое имя и короткая стрижка «паж», едва прикрывающая уши. Ну так ведь волосы можно остричь за пару минут. Натоптышева посмотрела на меня каким-то затуманенным взглядом и рассеянно кивнула. А Кирилл Эммануилович тем временем шел дальше. – Это Тонечка Кораблева, корректор. Очень ответственный человек, первой приходит на работу, а уходит последней. Назвать эту женщину Тонечкой мог только человек, который был знаком с ней в лучшие ее годы. Сейчас этому бесцветному, вылинявшему созданию скорее подходило определение «тетка». Она была такой худой, что смахивала на синюшную советскую курицу. Впрочем, если Тоня отдохнет месяц-другой на Багамских островах, сделает укладку и макияж, то она вполне может выглядеть на сорок. Волосы у нее, кстати, светло-русые, редкого мышиного оттенка. – Рада познакомиться, – сказала Антонина, но особой радости в ее голосе я не услышала. Рядом с корректоршей сидел молодой человек. Он разговаривал по телефону, умудряясь одновременно жевать яблоко. – Павел Хроленок, фотограф, – представил его главный редактор. Павел на секунду оторвался от трубки, смерил меня оценивающим взглядом, выплюнул яблочное семечко и вновь продолжил разговор. Последней осталась яркая брюнетка. Девушка важно восседала на высоком стуле, окруженная телефоном, факсом и папками с документами. – А это Роза, наш секретарь, главный человек в редакции. – Губы Кирилла Эммануиловича растянулись в ироничной усмешке. Я бы на его месте поменьше иронизировала. Все профессиональные секретари – серые кардиналы, они интригуют по зову сердца. Порой шеф даже не догадывается о бурной закулисной игре, которую развернула хорошенькая секретарша. Одной интонацией голоса она может настроить против своего руководителя любого собеседника или – наоборот – очаровать его до конца жизни. Многие начальники теряли свои кресла только потому, что не сработались с «безмозглой куклой» – как они недальновидно называли своего секретаря. Роза обдала меня холодным, как ноябрьский дождь, взглядом и сказала: – Надеюсь, вы задержитесь у нас дольше, чем предыдущая внештатница. Воблый смущенно кашлянул. – А сколько она проработала? – Один день, – ответила секретарь. Я не стала признаваться, что примерно на такой же срок и рассчитывала. Сейчас только выясню самое главное, зачем пришла, и сделаю всем ручкой. – А Светланы сегодня нет? – прямо спросила я у шефа. – Какой Светланы? – А что, у вас работает несколько Светлан? – Вообще-то ни одной, – ответил Воблый. Опаньки! Но я решила не сдаваться: – А внештатные авторы? – Последний уволился месяц назад. – А курьера как зовут? – Василий. – Водителя? – Нет у нас водителя. – Уборщицу? – Понятия не имею, – оторопел Кирилл Эммануилович. – А с чего вы вообще решили, что у нас работает Светлана? – Показалось, – буркнула я. Судя по взгляду, Воблый уже жалел, что решил иметь со мной дело. Но выбора у него не оставалось. Очевидно, желающих сотрудничать с журналом не так много, чтобы писать про собак, требуется особое призвание. И я его у себя обязательно обнаружу. Ведь мне дали первое задание – материал на тему «Секреты дрессировки». – До свидания всем, – сказала я на прощание. Ответом мне было сосредоточенное молчание. Если сравнивать с тем, как обычно встречают новичков в творческих коллективах, то можно сказать, что в «Собачьей радости» меня приняли как родную. Я поехала домой. Войдя в квартиру, я услышала рыдания. Наверное, Дианка смотрит по видео фильм с бурными страстями. Но через пару минут я поняла, что плачет она сама. Я бросилась к сестре: – Что случилось? Она подняла на меня опухшее от слез лицо, но ничего не смогла ответить, а только судорожно раскрывала рот. Я кинулась к аптечке, накапала валерианку в стакан с водой и протянула кузине: – На, выпей. Диана сделала несколько глотков, закашлялась и простонала: – За что? За что они меня так? Я испугалась не на шутку. – Господи, да что такое стряслось? Тебя что, ограбили? Она отрицательно мотнула головой: – Хуже. – Изнасиловали? – Можно сказать и так. Я остолбенела. Кошмар! Ужас! Что же это творится?! Средь бела дня! – А в милиции ты была? – При чем тут милиция? Ну, конечно, Диана, как и большинство жертв изнасилования, решила не поднимать шум. – Так, быстро одевайся, пойдем в отделение! Сестра тяжело вздохнула: – Ты не поняла, меня морально изнасиловали. У меня немного отлегло от сердца. – Кто тебя морально изнасиловал? Когда? Говори толком! – Сегодня, на собеседовании, трое мужчин. Глава 15 Если уж своих денег нет, так хоть на чужие посмотреть. Так рассуждала Диана, когда решила устроиться в банк. Когда-то у нее был небольшой опыт подобной работы, поэтому она обвела фломастером объявление в газете: «Крупный банк набирает кассиров-операционистов в отдел претензий, требование к соискателям – высокая самооценка и устойчивая психика». Ну с самооценкой у Дианы всегда было хорошо, на нервишки она тоже не жаловалась. А зарплату кассиру обещали ну о-о-очень приличную, даже непонятно с чего это вдруг. Вчера Диана втайне от сестрицы отправила работодателю свое резюме, и сегодня она идет на собеседование. Люська мнит себя слишком умной, то-то она удивится, когда Диана самостоятельно, без ее занудных нравоучений, устроится на отличное место. Будет ей щелчок по носу! Ровно в назначенное время Диана приехала в банк. Она нашла отдел кадров, постучалась, дождалась ответа «Войдите!» и открыла дверь: – Здравствуйте, я на собеседование, на вакансию кассира-оператора. За столом сидел мужчина и читал газету. Он безмерно удивился: – А вы кто? Диана представилась. Мужчина пожал плечами: – Что-то не припомню, чтобы мы договаривались о встрече. А вы отправили нам свое резюме? – Да, вчера, и меня пригласили на собеседование, – занервничала Диана. – Кто пригласил? Я? – Я точно не помню, – залепетала кузина, – голос вроде бы был женский. – Значит, не я, – сказал мужчина. – Так что же, мне уйти? Собеседник тяжело вздохнул: – Ну садитесь, раз пришли. Настроение у девушки упало до нуля. Она огляделась в поисках стула. Он стоял у стены, пришлось подтащить его к столу. Диана села напротив мужчины, а тот неожиданно поднялся с места и направился к двери, бросив на ходу: – Я скоро вернусь. Диана прождала битых полчаса, поминутно смотря на часы. Наконец кадровик вернулся, вместе с ним в комнату вошли еще двое мужчин. Они уселись по другую сторону стола и продолжали травить анекдоты, не обращая никакого внимания на девушку. Диана нетерпеливо кашлянула. Первый мужчина словно бы только что ее заметил. – Вот эта соискательница пришла на собеседование, – сказал он. – Хочет работать операционистом в отделе претензий. «Уже не хочу», – подумала Диана. Три пары мужских глаз оценивающе уставились на нее. Диана внутренне поежилась. – Ну-с, расскажите о себе, – попросил второй мужчина. Диана принялась рассказывать о своем образовании и опыте работы. Второй мужчина прервал ее на полуслове: – Вы замужем? – Нет, – мгновенно ощетинилась Диана. – А разве это имеет значение для трудоустройства? Ее вопрос остался без ответа. – Сколько вам лет? – спросил кадровик. – Двадцать шесть. – А почему вы до сих пор не замужем? – сочувственно поинтересовался третий. Диана пыталась бодриться: – Ну, наверное, просто так сложилась жизнь. Не всем же выходить замуж сразу после школы. Тут ее стали забрасывать вопросами со всех сторон: – У вас трудности в общении с мужчинами? – Может быть, все дело в том, что вы непривлекательны? – Как часто вы занимаетесь сексом? – Вы сейчас, случайно, не беременны? Диана не знала, что ей отвечать. Да если бы и знала, все равно не смогла бы выдавить из себя ни слова. Ее душили рыдания. Издав крик раненой птицы, она выбежала из комнаты. Всю дорогу до дома Диана обливалась слезами. Но в Москве, как известно, живут люди исключительной доброты и отзывчивости, поэтому никто не поинтересовался у бедняжки, какое горе с ней произошло. А все просто: соискательница подверглась испытанию под названием «стрессовое интервью». * * * Это может случиться с каждым. Никто не застрахован от унижений во время собеседования. А ведь, по сути, стрессовое интервью – вещь полезная. Эта процедура была придумана на Западе для тех соискателей, которым предстоит работать в нервозной обстановке. Справится ли этот человек с ежедневным стрессом? Если он не поддастся на провокации на собеседовании, то, возможно, и на рабочем месте не будет втянут в конфликт. Однако в России, как обычно, все перевернули с ног на голову. И работодатели со скрытыми садистскими наклонностями нашли повод безнаказанно издеваться над людьми. Я слышала, что некоторые кадровики даже делают ставки, насколько быстро сломается тот или иной соискатель – через десять минут, через полчаса после начала собеседования… Такой своеобразный тотализатор. Если хотите знать мое мнение, то я считаю, что безработица – и так достаточно сильный стресс для человека. На любое интервью соискатель идет с трясущимися поджилками, поэтому абсолютно недопустимы попытки специально вывести его из себя. А у квалифицированного психолога в распоряжении имеется достаточно «мирных» средств, с помощью которых можно выявить стрессоустойчивость кандидата, – например, личностные опросники. – Тебе бы все равно не понравилось работать в отделе претензий, – принялась я утешать Диану. – Это почему же? – взвилась кузина. – Потому что клиенты в банке бывают разные, в том числе и с неустойчивой психикой. Вот представь. Подходит к тебе такой клиент и говорит: «Я считаю, что банк зажал мои проценты по вкладу. Я думаю, что бабла должно быть больше». – Я бы ему спокойно объяснила, что он не прав. Растолковала бы ему условия договора, раз он такой тупой. – А он бы тебе в ответ заявил, что ты – дура крашеная, мозги у тебя куриные, и лучше тебе поднять со стула свою толстую задницу и позвать директора банка. – Сам идиот! – заорала кузина. – Никакая я не крашеная, это мой натуральный цвет волос! И задница у меня вовсе не толстая! На свою бы посмотрел, урод! Да пошли они к черту с этой работой! Никаких денег не надо! – Вот об этом я и толкую, – кивнула я. – Тебе повезло, что на должность возьмут кого-то другого. Представляешь, находиться в таком дурдоме каждый день? Диана радостно заулыбалась. Через час она уже искренне считала, что ей удалось избежать крупных неприятностей. Я решила, что настало время для небольшого ликбеза. – Учти на будущее, что главное правило на собеседовании – «расслабься и получай удовольствие от общения». Что ты теряешь? Ты видишь этих людей в первый раз, в худшем случае – увидишь в последний. Ну, а в лучшем – получишь отличную работу. – Ну конечно… – протянула кузина. – А если они оскорблять начинают? – На стрессовом интервью самое важное не ЧТО говорить, а КАК говорить. На все вопросы надо реагировать спокойно и с удовольствием. Вообще идеально вспомнить анекдот в тему и рассказать его. И ни в коем случае не обижаться и не раздувать конфликт. – Какое же тут удовольствие, если они меня спрашивают, почему я до сих пор не замужем? – А кстати, почему? Сестрица мгновенно набычилась: – По кочану! А ты сама-то почему? На секунду я опешила, а потом нашлась: – Потому что мужчина, способный понять женщину, как правило, живет с другим мужчиной. Глава 16 Я позвонила Вере и рассказала, что мне удалось узнать. – Это телефон журнала «Собачья радость», однако никакая Светлана там не работает, я выяснила наверняка. Есть две сотрудницы, которые подходят под твое описание, но их зовут по-другому. – Я так и знала, – трагическим шепотом ответила Вера, – у меня было предчувствие. А вдруг это не маньяк на фабрике? Вдруг отравить хотели именно меня с детьми? Я оторопела. – Господи, ужас какой! Кто это мог сделать? – Не знаю. Но сегодня утром я на всякий случай увезла детей к своим тетушкам в Тверь. Они их обожают, постоянно зовут в гости, вот я и решила воспользоваться случаем. Со мной остались только кошки. – Может, тебе приехать в редакцию журнала и посмотреть на этих двух женщин? – предложила я. – Вдруг ты узнаешь в одной из них Светлану? – Или она узнает меня. Да, дело становится все более запутанным. Если жертвой и правда должна была стать Вера, то ей не стоит появляться в редакции. – Сделаем так, – решила я, – я их сфотографирую, а потом покажу тебе фотографии, идет? Прямо завтра. Я включила компьютер и тупо уставилась на экран. Мне надо написать что-нибудь про дрессировку собак. Абсолютно не представляю, что это может быть! И вообще собаки меня раздражают. Если перед тем, как выпускать на улицу, животное нужно обучать правильному поведению, то лучше всего постоянно держать его в клетке – как, например, медведя. Вот взять кошек. Никому и в голову не придет их дрессировать, потому что они – милые создания, которые ведут себя адекватно и никогда не кидаются с громким мяуканьем на прохожих и проезжающие машины. А собаку сколько ни дрессируй, в любой момент у нее может что-нибудь замкнуть в мозгах и она превратится в убийцу. Боюсь, что подобные рассуждения не приветствуются в собачьем журнале. Надо все-таки поднапрячься и выдать материал. После получасового размышления я вспомнила историю про то, как дрессировали овчарку Алису. * * * У моих друзей, семейной пары Коли и Полины, есть овчарка. Огромный теленок, с ужасающего вида пастью, встретишь такого на темной улице – и инфаркт гарантирован. Но в душе Алиса добрейшее существо. Друзья завели щенка, когда учились в институте и жили в общежитии. Вы представляете себе студенческий быт? Для собачки это было сплошное веселье. В гости постоянно приходят новые люди, приносят что-нибудь вкусненькое, играют с тобой. Алиса с младых когтей впитала: гость – это хорошо, а несколько гостей – еще лучше. Потом Коля с Полиной переехали в свою квартиру. Вскоре после того, как они сделали ремонт и обзавелись новенькой бытовой техникой, их обворовали. Возможно, воры впали в ступор, когда обнаружили в квартире огромную овчарку. Но Алиса повела себя так, как обычно поступает с незнакомцами: положила лапы на плечи, принялась радостно лизать лицо и энергично махать хвостом. Воры вывезли все, включая холодильник и стиральную машину. На прощание они оставили на столе записку: «Не бейте собаку! Она хорошая!» Хозяева не стали наказывать Алису, они решили ее дрессировать. Нужно было добиться того, чтобы овчарка хотя бы гавкала на звонок – тогда заливистый лай спугнет воров. Коля с Полиной решили провести для собачки показательный урок. Коля встал на четвереньки около двери, Полина выходила на лестничную площадку и нажимала на кнопку звонка. Муж громко лаял. Поля входила и давала ему кусок сыра. Коля энергично жевал и причмокивал от удовольствия. Алиса смотрела на них как на идиотов. Таким образом Коля смолотил полкило сыра. Когда сыр закончился, он с женой поменялся местами. Теперь он звонил в звонок, а Поля подползала к двери на четвереньках и лаяла. Муж скармливал жене сосиски и одновременно пинал собаку, которая продолжала таращиться на них как на идиотов. За полчаса Полина слопала два кило сырых сосисек, нарезанных мелкими кусочками, и охрипла от лая. – Бесполезно, – махнул рукой муж, – Алиса никогда не научится лаять на звонок! Пошли спать! Тут собака понеслась на кухню, приволокла оттуда в зубах свою миску с сухим кормом, поставила перед хозяевами, уселась на коврик и громко тявкнула. Она требовала продолжения шоу! * * * – Грубейшее нарушение техники дрессуры! Я оглянулась. Диана стояла за моей спиной и глазела на экран компьютера. – Эти твои Коля с Полей, конечно, приколисты, но так они навык никогда не отработают. Когда дрессируешь собаку, надо думать не по-человечески, а с точки зрения собаки! – важно сказала она. – А ты что, в этом разбираешься? – Конечно! У меня с детства постоянно были собаки. Я почетный член Клуба Собаководов! – Хочешь написать статью вместо меня? – с надеждой спросила я. – Получишь гонорар. У сестрицы загорелись глаза: – А сколько? – Зависит от объема статьи, но на двадцать долларов можешь твердо рассчитывать. Диана присвистнула: – Нашла дурочку с переулочка! Да за такие деньги даже прыщ не вскочит! Вообще-то я всю жизнь думала, что прыщи вскакивают бесплатно. Но статья нужна мне позарез, иначе дверь в «Собачью радость» захлопнется перед самым носом. – А ты сколько хочешь? – Ну-у-у, – кузина возвела глаза к потолку, – минимум сто баксов. – Столько тебе никто не даст, – рассмеялась я. – Ты пойми, на рынке труда сложились определенные расценки. Существуют средние зарплаты по вакансиям, и работодатели не хотят переплачивать. Зачем платить больше, если и так очередь из соискателей? Дианка оживилась: – Вот именно! Я об этом уже думала, и у меня появилась идея. Работодателей следует учить, только действовать надо единым фронтом. – О чем это ты? – Вот смотри. Сегодня средняя зарплата у рядового бухгалтера в Москве 400 «зеленых», так? – Приблизительно. – Столько же стоит аренда однокомнатной квартиры, и это если повезет, есть и дороже. Спрашивается: а жить на что? Я уже не говорю о том, чтобы покупать одежду, дачу и машину, речь идет о простом физиологическом выживании. Даже на еду денег не остается! Разве может быть такая маленькая зарплата? – Как это ни жестоко, – вздохнула я, – но работодателя твои проблемы абсолютно не волнуют. Живи ты хоть на вокзале, а питайся святым духом, главное, чтобы должностные обязанности выполняла. А не нравится зарплата – увольняйся! Диана так разгорячилась, что даже стукнула кулаком по столу: – Вот поэтому мы, соискатели, должны действовать сообща! Надо договориться: не будем соглашаться на маленькую зарплату! Работодатель поищет-поищет дурачков и в конце концов предложит больше. – Ага, мы с тобой договоримся, а потом приедет девушка из Белоруссии и радостно займет вакансию. Потому что для нее эта сумма существенная. А мы вообще останемся без работы. – Проблема нашего общества в том, – подытожила кузина, – что в нем нет единения. Каждый сам за себя. И в итоге все нищие. Из Дианки вышел бы неплохой профсоюзный деятель. Только не стоит ей об этом говорить, а то от комплиментов сестрица окончательно потеряет голову. – Ну так что, будешь писать про дрессировку собак? Плачу пятьдесят долларов, учти, это хороший гонорар для начинающего автора! – Сто, и ни центом меньше! – уперлась она. – Имей совесть, это же грабеж средь бела дня! Ведь я получу за статью в пять раз меньше! Мне придется доплачивать тебе разницу из собственного кармана. – Это меня не волнует, – заявила Диана. – Если тебе нравится работать за копейки, я в чем виновата? А ведь логика-то – железная! Мне ничего не оставалось, как согласиться на ее условия. Глава 17 – Лживое, эгоистичное и неблагодарное существо! – с чувством воскликнул господин Воблый. Я зашла в редакцию и настороженно застыла на месте. Уж не обо мне ли распространяется начальство? – Она не помнит добра, зато тщательно смакует зло, которое ей причинили, – и мстит! Мстит самым коварным и подлым образом! – продолжал Кирилл Эммануилович. Я упала на стул. Не надо преувеличивать! Да, бывает, что я мщу своим недоброжелателям, но так, по мелочи, чисто символически. А кто первый начал? – У нее начисто отсутствует интеллект. Вы пробовали добиться выполнения простейших команд? Чтобы она хотя бы приходила на зов? И наверняка потерпели фиаско. Ну может, я не слишком организована, постоянно опаздываю, но только поэтому обвинять меня в отсутствии интеллекта – это чересчур! – А этот запах, который распространяется по всей квартире? От него нет спасения. Я принюхалась. Пахнет моими любимыми духами. Замечательный запах! – Кошка – слабое, ущербное животное. И люди, которые держат кошек, так же ущербны, – припечатал Воблый. – То ли дело собака: умнейшее, добрейшее и воспитаннейшее существо. Настоящий друг человека, его опора и в детстве, и в старости. Минуточку! Позвольте с вами не согласиться! Давайте по порядку, сначала насчет зла. Что-то я не припомню, чтобы уличные кошки сбивались в стаи и нападали на прохожих, как это делают собаки. Теперь по поводу запаха. Кошка – животное чистоплотное, она постоянно умывается, а вот от собаки, даже вымытой в ванне час назад, воняет псиной. Да-да, псиной! Ну а что касается того, что собаки якобы умнее кошек – то это просто смешно. На самом деле это собака слишком глупа, чтобы скрывать свою сообразительность. Вот она и вынуждена целыми днями тешить хозяина: то палку ему приносит, то тапочки. А кошка только притворяется глупой, чтобы от нее отстали. Вот, например, моя Пайса абсолютно «не слышит», когда я ее зову. Потому что знает: сейчас ее начнут тискать и трепать. А ей это надо? Но стоит мне тихонечко открыть банку зеленого горошка, который Пайса обожает, она тут как тут. Ну и кто после этого умный? Я уже открыла рот, чтобы вступиться за кошек, но Наталья Натоптышева дернула меня за руку и зашептала: – Тихо, не перебивай! Это его любимый конек. Пока не выскажет все, не успокоится. А тех, кто любит кошек, шеф просто увольняет. Кирилл Эммануилович резко повернулся в нашу сторону. – А, Люся, вы пришли очень кстати. Судя по вашей статье, вы недолюбливаете собак. – Это неправда! – возмутилась я. «Недолюбливаю» – еще слишком мягко сказано. – А к кошкам как относитесь? – Э-э-э… ну-у-у… – заблеяла я. Не могу я допустить, чтобы меня выгнали из редакции, я же расследую преступление! Шеф сдвинул брови: – У вас дома есть кошка? – Нет, – чистосердечно ответила я, – у моей сестры аллергия на кошачью шерсть. – Вот! – победно вскинулся Воблый. – Еще одно доказательство вредоносности этих тварей! И он принялся по новому кругу перечислять кошачьи недостатки. Уф, кажется, опасность миновала! Я расслабленно откинулась назад, и в спину мне впилось что-то острое. Я оглянулась и обнаружила на стене доску, к которой кнопками пришпилены бумаги. График сдачи номеров, схема аварийного выхода при пожаре, еще какие-то правила и приказы. И среди всей этой бюрократии висела фотография редакции. Очевидно, снимок сделан на праздновании Нового года. Фотография очень четкая, все сотрудники в сборе, и, что самое главное, Наталья и Антонина получились замечательно. Как раз то, что мне нужно! Я незаметно сняла снимок и засунула в сумку. Наконец начальник закончил свое антикошистское выступление и сотрудники смогли приступить к работе. Я отдала Воблому статью про дрессировку, написанную Дианой, и выскользнула из редакции. Да, и вот еще что. Собак держат люди, которым необходимо, чтобы кто-то смотрел им в рот. А кошек заводят независимые личности, которым не нужны рабы. Кошатники уважают чужую индивидуальность! Даже если эта индивидуальность имеет обыкновение писать тебе в ботинки. Я помчалась к Вере. На звонок домофона никто не ответил, к счастью, какой-то старичок входил в подъезд и впустил меня. Если Веры нет дома, я брошу фотографию в почтовый ящик. Я вышла из лифта и наткнулась на женщину в пуховике, которая как раз закрывала квартиру Веры. – Ой, не закрывайте, я тоже к Вере пришла, – подскочила я к ней. Женщина вздрогнула, из ее рук выпали ключи. Я быстро наклонилась, подняла связку и отдала ей. – Спасибо, – поблагодарила она. – А вы кто? – Меня зовут Люся, я отдала Вере кошку на передержку. – Так вы за кошкой? – Нет, я к Вере. Женщина секунду помедлила, а потом сказала: – Веры нет, она в больнице. У меня внутри все оборвалось. – Что-то случилось? – Да. Сегодня утром ее сбила машина. Хорошо, что мы были вместе, я сразу вызвала «скорую». Сейчас Вера в реанимации, врачи борются за ее жизнь. А я вот пришла покормить кошек. От потрясения я не могла вымолвить ни слова. Значит, отравленные конфеты попали к Вере не случайно! Убить хотели именно ее! И вот теперь преступник предпринял вторую попытку. В том, что это был умышленный наезд, я не сомневалась. Таких совпадений не бывает! – А я как раз фотографию взяла… она не успела посмотреть… а ведь на ней убийца… – бессвязно забормотала я. В соседней двери заскрежетал ключ. – Давайте пройдем в квартиру, – деловито сказала моя собеседница и буквально втолкнула меня внутрь. Спустя четверть часа я начала соображать. Наверное, помог крепкий кофе, который приготовила незнакомка. Я сидела на диване и смотрела, как она моет кошачьи миски, наполняет их питьевой водой. У нее была тяжеловатая нижняя челюсть и мясистый нос, присущий, по моим наблюдениям, людям основательным, старающимся всегда доводить начатое до конца. – Вы, наверное, Лена? – спросила я. Женщина вздрогнула: – Откуда вы знаете мое имя? – Вера рассказывала, что вы вместе учились в университете, вы ее лучшая подруга. Вы ведь Елена Пономарева? – А-а-а, понятно, – кивнула собеседница. – Да, я Елена Пономарева. Люся, а что вы говорили про какую-то фотографию? И про убийцу? – А разве Вера не сказала вам, что ей подарили конфеты, начиненные мышьяком? Лицо Лены побелело, на его фоне неуместным алым пятном выделялись губы. – Говорила, но… Она в смятении поднесла руки к вискам. – Мы тоже сначала решили, что это случайность, – сказала я. – Маньяк на кондитерской фабрике или что-то в этом роде. Но теперь лично у меня нет сомнений, что убить хотели именно Веру. Я рассказала, как телефонный номер вывел меня на журнал «Собачья радость». – Вот, – я достала фотографию, – Вера должна была посмотреть, нет ли здесь той самой Светланы, которая приносила на передержку донского сфинкса. – Разрешите? – Лена протянула руку за снимком. – Я здесь никого не знаю. Впрочем, я ведь раньше не видела эту женщину. Что же вы намерены предпринять дальше? Я глотнула остывший кофе. – Понятия не имею. Но я обязательно что-нибудь придумаю! А вы запомнили номер машины, которая сбила Веру? – Увы, нет. Я сразу кинулась к подруге, естественно, все внимание на нее. Но это точно была белая «Нива», грязная и, по-моему, даже битая. – А милиция приезжала? – Да, я рассказала все, что видела. Мы одновременно вздохнули. – Это все просто ужасно! – воскликнула Лена. – Немыслимо! Люся, держите меня в курсе ваших действий. Вы знаете, по семейным обстоятельствам я хотела временно пожить у Веры. Теперь я здесь точно останусь, буду присматривать за кошками, да и до больницы отсюда недалеко. Так что если понадобится моя помощь, вы знаете, где меня найти. – Спасибо, буду рассказывать вам все-все-все, – ответила я. Возможно, расследование затянется, так что лишние глаза и уши никогда не помешают. Когда я вернулась домой, Диана суетилась около плиты. Сестрица сосредоточенно мешала какую-то бурую жидкость в маленькой кастрюльке. – О, здорово, – обрадовалась я, – неужели будет ужин? Только не маловата ли посудина? – Ужин будет, но не сегодня. Это сюрприз. – Что за сюрприз? – мгновенно напряглась я. Достаточно мне на сегодня сюрпризов. Кузина обозлилась: – Сюрприз потому так и называется, что должен оставаться тайной до определенного времени. Не мешай мне, а то я нарушу технологию. И она громче загремела поварешкой. Все-таки хорошо, что я купила по дороге большой пирог с капустой, а то сидела бы голодная. Я заварила чай, отрезала кусок пирога и зарылась поглубже в диванные подушки. Надо хорошенько обдумать сегодняшние события. Итак, что я знаю наверняка? Звонок мнимая Светлана делала из редакции «Собачьей радости». Значит, главные подозреваемые – верстальщица Наталья Натоптышева и корректор Антонина Кораблева, они больше всего подходят под описание преступницы. И хотя Роза, возможно, в соответствующем гриме и парике могла бы сойти за блондинку, думаю, ее стоит сбросить со счетов. У девушки сильный, глубокий голос и довольно своеобразный акцент, – Вера обязательно обратила бы на это внимание. Сотрудников мужского пола я, естественно, в расчет не принимаю. Какая главная улика против убийцы? Конечно, донской сфинкс! Я должна выяснить, кто из подозреваемых держит кота такой редкой породы. Как это сделать? Думаю, лучший способ – заявиться домой к каждой из женщин и посмотреть, живет ли там котяра. Вот только под каким предлогом мне ходить по квартирам? Глаза слипались, рот раздирался от зевоты, и я отправилась спать. Утром решение, возможно, само придет мне в голову. Глава 18 Я не верю в приметы, но когда на носу вскакивает прыщик, хочется верить, что в тебя кто-то влюбился. Более того, я надеюсь, что это не абстрактный «кто-то», а мужчина моей мечты. Однако, несмотря на наличие прыща, разговаривал со мной капитан Супроткин довольно сурово. Я позвонила ему домой ранним утром и сообщила, что Веру Субботину сбила машина. – Теперь ты понимаешь, что не она отравила эти проклятые конфеты? – кричала я в телефонную трубку. – Вера сама жертва! Надо объединить эти дела в одно, или как там у вас называется. – Не учи ученого, – буркнул Руслан. – У тебя все или есть другие новости? – А тебе мало? Пока новостей нет, но вот если милиция и впредь будет бездействовать, то они появятся! И скоро! Капитан пробормотал что-то неразборчивое и положил трубку. В расстроенных чувствах я поплелась в ванную. Одно утешение: кажется, я придумала, как «прощупать» подозреваемых. Пару лет назад я решила распространять косметику по системе МЛМ. Кто-то зарабатывает в сетевом маркетинге хорошие деньги, я что – хуже? Реклама этой косметической марки постоянно крутилась по телевизору, я слышала много положительных отзывов о ее качестве, поэтому надеялась, что дела у меня пойдут успешно. Я приехала в офис компании, заключила договор и стала дистрибьютором. Кому продавать косметику? Первый шаг для новичков – обратиться к друзьям. Главный принцип сетевого маркетинга: товар легче «впарить» знакомым, которые тебе доверяют. В воскресение я пригласила к себе домой ближайших подруг. Сначала все шло как по маслу. – Ой, что это у тебя? – заметила яркие баночки Катя. Я принялась объяснять, что это новая линия по уходу за кожей лица. Регулярный уход дает великолепный результат: морщины разглаживаются, круги под глазами исчезают, кожа становится бархатной, как у младенца. – Ты теперь распространяешь косметику, что ли? – догадалась Женя. Я кивнула. – Тогда у тебя должны быть пробники, – оживились подруги, – давай сюда. Пробники у меня были, я была вынуждена купить их на фирме, потому что бесплатные образцы дают только лучшим работникам. Я вытащила пробники, и подруги мигом их распотрошили. Ничего, решила я, пусть, зато сейчас они купят у меня крема. Снежана заинтересовалась тоником для лица, и я вытащила бутылочку. – Сколько стоит? Я назвала цену. – Чего так дорого?! – возмутилась подруга. – Это с накруткой? А себестоимость какая? Мы же с тобой сто лет знакомы, имей совесть! В общем, я продала ей тоник по той же цене, по которой сама приобрела на фирме. Женька взяла баночки с ночным и увлажняющим кремами, но предупредила: – Сейчас денег нет, отдам после зарплаты. Ну ладно, первый блин оказался комом. Зато теперь, когда подруги в курсе, что я дистрибьютор, они будут регулярно приобретать у меня косметику. Подруги действительно охотно смотрели мои каталоги, советовались со мной и заказывали продукцию. Но когда дело доходило до оплаты, выяснялось, что переплачивать они не хотят. – За такие деньги я куплю у чужого человека, а мы же свои люди! – высказала общую мысль Снежана. Мне стало стыдно. Я вспомнила социализм, когда в магазинах были только пустые полки. Если где-то «выкидывали» дефицит, подруги брали и на мою долю. Разве они требовали за это хотя бы копейку? Вот так и получилось, что я стала регулярно мотаться на косметический склад по заказам подруг, но ничего не зарабатывала. В конце концов лень взяла свое, мне надоело быть курьером, и я оставила затею с сетевым маркетингом. Что немцу хорошо, то русскому смерть. Я поняла, что принципы МЛМ, близкие западному менталитету, противоречат русскому характеру и воспитанию. Нажиться на подругах мне не удалось. Но для личного пользования я по-прежнему покупаю эту косметику. У меня есть каталоги, и я все еще являюсь дистрибьютором фирмы. Думаю, пришло время воспользоваться данным обстоятельством. Приехав в «Собачью радость», я сразу же выложила на стол каталоги и пробники. Первой отреагировала Роза. – Что это у тебя? – Она цапнула тюбик. – Распродажа косметики. Скидка до ста процентов. – Сто процентов – это как? – заинтересовалась Наталья. – Это значит, что получишь бесплатно. – Ух ты, – обрадовалась секретарша, – халява! Беру! Антонина была настроена скептично: – С чего это вдруг бесплатно? – Такая рекламная акция, – объяснила я. – Производитель уверен в качестве своей косметики и надеется, что потом вы станете постоянными покупательницами. – Ага, держи карман шире! – засмеялась Роза. – Если надо выкладывать денежки, то мы еще подумаем! Ну что тут бесплатного? Раздавать направо и налево крема не входило в мои планы. Они-то мне достались за полную стоимость! А тем более Розе, которая вообще не подходит под описание преступницы. Меня интересуют Натоптышева и Кораблева. – Вот что, – сказала я, решительно сгребая баночки обратно в сумку, – мне сейчас некогда, убегаю к зубному. Да и боюсь, что Кирилл Эммануилович не одобрит этот косметический салон. Давайте сделаем так: завтра суббота, я приду к вам домой, расскажу о новой линии по уходу за кожей и подарю презент от фирмы. Записывайте ваши адреса. Дамы заметно поскучнели. – Количество подарков ограничено! – подстегнула я. Отпихивая друг друга локтями, они кинулись писать адреса. Я спрятала драгоценную бумажку и слиняла из редакции. Я решила, что начну с Антонины. Главный редактор обмолвился, что она всегда последней уходит с работы. Не для того ли, чтобы иметь возможность в одиночку обтяпывать свои черные делишки? Глава 19 Дверь мне открыла беременная девушка, наверное, она уже была месяце на шестом. Кофта из мохера туго обтягивала круглый животик, тоненькие ножки в колготках кривыми загогулинами упирались в пол. – Чего надо? – хмуро поинтересовалась девица. Лучший способ общаться с хамами – вообще с ними не общаться. К несчастью, многие хамы наделены определенной властью, сидят в поликлиниках, домоуправлениях и налоговых инспекциях, и мы поневоле вынуждены иметь с ними дело. Если вы будете вести себя с ними как с нормальными, воспитанными людьми, они вас просто проигнорируют. Здесь возможны две эффективные стратегии. Первая – прикинуться смиренной овечкой, всячески заискивать, подсунуть небольшой презент, и тогда хам, возможно, смилостивится и нехотя сделает то, что и так должен выполнить по долгу службы. Вторая стратегия – более рисковая, однако в случае успеха она может дать потрясающий результат. Нужно переплюнуть хама в высокомерии и снобизме, относиться к нему как к земляному червяку, который лишь по счастливой случайности не попал под ваш сапог. Все хамы по природе своей трусливы, столкнувшись с противником, превосходящим их по силе, они гнутся, словно алюминиевые ложки. В общении с девицей на сносях я решила избрать второй способ. – Я из домоуправления, – заявила я, глядя сквозь нее. – У вас задолженность по оплате за квартиру! Будем выселять! Реакция меня поразила. – Наконец-то! – обрадовалась девушка. – Да-да, выселять надо обязательно! И как можно скорее! Я оторопела и не знала, как действовать дальше. – Квитанции покажите, – выдавила я. Она распахнула дверь: – Проходите, сейчас все покажу! Я зашла в квартиру. У меня сразу сложилось впечатление, что это коммуналка. Именно до такого кошмарного состояния доводят места общего пользования соседи, которые терпеть друг друга не могут. Девушка вернулась и протянула мне квитанции: – Вот, пока за пять месяцев. А я читала, что выселяют, если полгода не платишь за квартиру. А вы, значит, раньше начали? Я внимательно рассмотрела квитанции. Нет, не коммуналка, а муниципальное жилье. В квартире зарегистрированы четыре человека, у одного из них есть льготы по оплате за жилье. Ответственный квартиросъемщик – Кораблев Платон Петрович. И ни одна из пяти квитанций не оплачена. – Вы хотите, чтобы вас выселили? – спросила я девицу. Сейчас, в свете тусклой лампочки, было видно, какие у нее широкие скулы и темные, почти черные глаза-щелочки. – Не меня, а их! – Кого – их? – Ну, Тоньку с девчонкой и алкоголичку эту. – Алкоголичку? – Софью Аркадьевну. Я быстро подсчитала: Тонька с девчонкой, плюс алкоголичка, плюс ответственный Платон – получается как раз четыре человека. Тогда какой интерес у этой девицы? – А кто останется в квартире? – Я с Платоном. – Напомните мне ваше имя. – Я Венера, жена Платона! – Свидетельство о заключении брака покажите, пожалуйста. – У нас гражданский брак, – вызывающе заявила она. Я выразительно уставилась на ее выпирающий живот. Если даже будущий ребенок не помог Венере затащить Платона в ЗАГС, значит, этот брачный союз вряд ли когда-нибудь будет заключен. Я вновь взяла официальный тон: – Я так понимаю, что вы в квартире не зарегистрированы? – Тонька против, и Софья Аркадьевна тоже, – зло пробормотала Венера. – Да, – важно кивнула я, – регистрация в муниципальной квартире возможна только с согласия всех проживающих в ней совершеннолетних граждан. – Вот поэтому я и хочу, чтобы их выселили! – топнула кривоватой ножкой Венера. – Они мешают мне жить! Почему я должна терпеть на своей кухне посторонних людей? И в моей ванной они моются! Пусть убираются вон! Что-то мне это напоминает… Ну, конечно, – сказку «Лиса, заяц и петух»! Помните: «Была у зайца избушка лубяная, а у лисы – ледяная…»? Дамочка не имеет никакого права проживать в этой квартире, однако твердо намерена выгнать законных жильцов на улицу. В моей душе всколыхнулось нечто, похожее на восхищение. Нет, правда, подобный махровый эгоизм в людях меня всегда завораживал. Может быть, потому что у меня самой обратная проблема: порой я начисто забываю о собственных интересах в угоду интересам окружающих. И окружающие беззастенчиво этим пользуются. Интересно, в какой семье надо вырасти, чтобы напролом переть к собственной цели по чужим головам? – Вы где родились? – поинтересовалась я. Венера произнесла какое-то незнакомое географическое название и пояснила: – Это в Таджикистане. И она опять перешла в наступление: – Я приехала к любимому мужчине в другую страну, бросила ради него все, а мне не дают жизни его мать и бывшая жена! Интересно, что это «все» – нищий кишлак? Или, может, десяток голодных братьев и сестер, дерущихся из-за корки хлеба? Венера гневно указала на одну из дверей: – Видите? Тонька замок врезала. Они с девчонкой по вечерам сидят в комнате тихо, как мыши, наверное, нас подслушивают. Спрашивается, и чего ты сидишь? Упустила мужика, так пошла вон! Ребенок у нее, видите ли, учится в соседней школе. Эка важность, можно в другую школу перевести! – А Софья Аркадьевна что? Тоже прислушивается? – Эта вообще алкоголичка-домушница. Каждый день напивается у себя в комнате. Ее надо сдать в дурдом. Она же все мозги пропила, не понимает, в чем счастье ее сына! – А счастье – в вас? – Конечно, во мне! Кому он еще, старый пердун, нужен! Нет, это восхитительная история! Определенно, сегодняшний день прожит не зря. Такой редкий образец стервозности я давно уже не встречала. Учись, Люся, как надо пробиваться в жизни, иначе тебя и впредь будут обставлять более наглые конкуренты. – А кошка у Антонины есть? – задала я главный вопрос. – Еще чего! – возмутилась Венера. – Никакой кошки я в квартире не потерплю! Если заведут какую-нибудь тварь, я ее просто в окно выкину! Я почему-то ничуть в этом не сомневалась. – Ну что же, ситуация мне ясна, – сухо сказала я. – Задолженность по оплате за квартиру за пять месяцев, я отдаю документы на выселение. Венера радостно захлопала в ладоши. Мне пришла в голову мысль, что помимо наглости человек все-таки должен обладать хоть какими-то мозгами. – А в эту квартиру мы поселим семью из Абхазии. У них пять человек детей, как раз все разместятся. Замечательно! Где у вас телефон? Я заметила аппарат на тумбочке и, не спрашивая разрешения, сняла трубку. Набрав семь первых попавшихся цифр, я деловито произнесла: – Это инспектор Лютикова. Кораблевых я выселяю. Да, платить за квартиру категорически отказываются. На их место селите семью Гогеридзе. – Какие еще Гогеридзе? – спросили в телефоне. – Какие еще Гогеридзе?! – вышла из ступора Венера. – Здесь мы с Платоном будем жить! Я положила трубку. – Вы, голубушка, здесь вообще не имеете права проживать. А Платона я выселяю вместе с матерью и бывшей женой в общежитие в Капотню. Вам повезло, осталась одна комната с окном, общая площадь 11 метров. Тесновато, конечно, для вас пятерых, еще тяжелее будет, когда родится малыш, но как-нибудь поместитесь. Пакуйте вещи. Завтра придут грузчики и помогут вам переехать. Я развернулась и направилась к двери. – Стойте! – завопила дурным голосом Венера. – Я передумала! Не надо выселения! – Вы не можете ничего передумать, – снисходительно заметила я на ходу, – все решает государство. А государство – это я. У порога я остановилась: – Да, и вот еще что. Не пытайтесь завтра сопротивляться выселению. Во-первых, это бесполезно, грузчиков сопровождает наряд милиции. А во-вторых, тогда я поселю вас в комнату без окна, в общежитии есть и такие. Света белого не увидите! Я стала открывать дверь, но Венера подскочила и вцепилась в мою руку. – Не уходите! Я все сделаю! Я заплачу за квартиру прямо сейчас! Я выдернула руку и выразительно посмотрела на часы: – Документы на выселения я подаю в полдень. Осталось сорок минут. – Я сбегаю, я успею, – зачастила девица, – сберкасса за углом! – Дело не только в этом. Есть еще семья Гогеридзе. Они надеются, ждут, я не могу обмануть их ожидания. Люди собрали документы, оплатили пошлину, у них были другие расходы… Я выразительно посмотрела Венере в глаза. – Я все поняла! – крикнула девица. – Я мигом! Она кинулась в комнату и через секунду вернулась с кошельком. – Вот, – Венера протянула мне крупную купюру. Я сурово свела брови: – Это что еще такое?! – Это взнос на нужды домоуправления, – быстро сориентировалась девица, доставая еще одну такую же бумажку. – На озеленение двора. Я изобразила тяжкий вздох и цапнула денежки. – Ну что с вами поделаешь! Пользуетесь моей добротой. Ладно, бегите в сберкассу, платите за квартиру, а я пока побеседую с Антониной Кораблевой. Она здесь? – Здесь, где же ей еще быть, – прошипела Венера, надевая длинную шубу из каракульчи. Когда за Венерой захлопнулась дверь, я осторожно постучалась к Тоне: – Тоня, ты дома? В коридор вышла заспанная Антонина. – Ой, Люсь, привет! – слабо улыбнулась она. – Я и забыла, что ты должна прийти! Прилегла и не заметила, как заснула. Я зашла в маленькую комнату, заставленную старой мебелью. Две софы, письменный стол, трюмо с покосившимся зеркалом, большой платяной шкаф. На свободном пятачке невозможно даже делать гимнастику, обязательно ударишься о какой-нибудь угол. – Мне приснился странный сон, – сказала Тоня, – про то, что нас выселяют. – Это не сон. Венера чуть было не подвела вас всех под монастырь. Я рассказала, как благодаря счастливой случайности удалось предотвратить трагедию. – Она почему-то приняла меня за работницу домоуправления, вот и разоткровенничалась. Между прочим, так действительно недолго потерять квартиру! Ты о чем вообще думаешь? Антонина нахмурилась. – В данный момент я думаю о том, что приготовить дочери на ужин, когда она вернется из спортивной секции. Я поняла, что Тоня не хочет обсуждать свою жизнь. Ладно, займемся косметикой. Я вытащила три баночки самого дорогого крема. – Вот, держи, омолаживающий эффект – потрясающий. Щедро мажь лицо и шею каждый вечер, и через месяц не узнаешь себя в зеркале. От мужиков отбоя не будет. – Так уж и не будет, – Тоня вертела баночки в руках. – А сколько стоит? – Это бесплатно, за счет фирмы. Я не стала говорить, что спонсором мероприятия, сама того не ведая, выступила Венера. – Но вообще-то с девушкой надо что-то решать! – не удержалась я. – Тебе не кажется, что это не твое дело? – прямо спросила Тоня. Я обиженно засопела: – Я просто хочу помочь. – Это безвыходная ситуация, – примиряющим тоном сказала она, – и помочь никто не в силах. Я уже всю голову сломала, прикидывая разные варианты, но все без толку. Есть надежда, что наш дом пойдет под снос. Но когда это будет – через пять, десять лет? – А если разменять квартиру? – Разменять ее невозможно, это хрущевка, с газовой колонкой, комнаты малюсенькие. Единственный выход – чтобы кто-то добровольно уехал. Я лично отсюда не съеду, не сделаю бывшему мужу с любовницей такой подарок. Да и некуда мне съезжать. Софья Аркадьевна, свекровь, тоже держит оборону. Она, правда, пить от такой жизни стала, но, надеюсь, до хронического алкоголизма дело не дойдет. Я считаю, что Платон с девкой должны искать себе жилье. Но они тоже не чешутся. – Венера чешется, да еще как! Сама видела! – Ничего у нее не выйдет, – устало повторила Тоня, – остается только ждать. – Чего ждать-то? У моря погоды? – Есть такая китайская мудрость: если достаточно долго сидеть на берегу реки, то однажды мимо тебя проплывет труп твоего врага. Вот мы тут все сидим и ждем. Я медленно спускалась вниз по лестнице. Теперь понятно, почему Антонина первой приходит на работу, а уходит последней. В квартире невыносимая обстановка, я лично не выдержала бы рядом с Венерой и недели. Хотя кто знает, ведь человек обладает удивительным свойством выживать в самых ужасных условиях. У подъезда я столкнулась с Венерой, она запыхалась, шапка из лисы съехала набок. – Вот, оплатила, – она помахала квитанциями. Бесспорно, китайцы – мудрый народ. Вот только пока ты ждешь на берегу реки, твоя жизнь не стоит на месте. И не исключено, что в тот момент, когда ты увидишь наконец радостную картину, сам отправишься к праотцам. Ну что ж, свои обязанности детектива я выполнила успешно. Уверена, что Антонина Кораблева не имеет никакого отношения к преступлению. Во-первых, у нее нет кошки. А во-вторых, думаю, у нее нашелся бы другой кандидат на отравление. А сейчас мне надо наведаться к другой подозреваемой – верстальщице Наталье. Глава 20 В результате долгой и упорной борьбы трудящиеся добились 8-часового рабочего дня. Благодаря этому у них появилась возможность еще где-то подработать. Наталья Натоптышева подрабатывала тем, что пыталась вырастить грибы вешенки на дому. Это я поняла сразу, как только переступила порог ее квартиры. В прихожей яблоку негде было упасть, все стены были заставлены целлофановыми пакетами с опилками. Не успела я переобуться в тапки, которые мне любезно предложила хозяйка, как по ногам потянуло сильным сквозняком. Температура в помещении была довольно низкой, я пожалела, что сняла куртку. Видимо, Наташа постоянно держала форточки открытыми, и это при двадцатиградусном морозе за окном! – Чего у тебя холодно-то так? – спросила я, зябко поеживаясь. – Создаю благоприятные условия для роста вешенок. – И как урожай? – Килограмм в неделю, – гордо заявила Натоптышева. Мы прошли на кухню, тоже заставленную пакетами с опилками. Окно было распахнуто настежь. – Может, закроем на время окно? – попросила я. – А то я так долго не протяну. Наталья выполнила мою просьбу, а потом взяла пластиковую бутылку с пульверизатором и стала прыскать вокруг себя воду. – Влажность воздуха должна быть 95 процентов, – объяснила она, – иначе грибы не растут. Я огляделась в поисках кошачьей миски. Пусто. Ничего удивительного. Если у Натальи и была когда-то кошка, то подобных издевательств она бы не вытерпела. Кошки любят жить там, где сухо и тепло, а еще лучше – очень жарко. Они предпочтут полуголодное существование в теплом подвале подобным климатическим экспериментам. Я вытянула ноги поближе к батарее и сказала: – Дохлый номер, все равно они не вырастут. – Откуда ты знаешь? – резко вскинулась верстальщица. Я не стала рассказывать, что данный вид подработки активно рекламируется в Москве уже как минимум девять лет. И на протяжении всего этого времени в газету «Работа» приходят письма разочарованных соискателей. Люди надеялись заработать быстро и не прикладывая никаких усилий, – именно так им обещал работодатель, – а все закончилось лишь потерей денег на расходные материалы. – У меня знакомые выращивали вешенки, – ответила я, – результат нулевой. – Значит, плохо старались твои знакомые, – продолжала горячиться Наталья. – Вот скажи, ты можешь со стопроцентной гарантией утверждать, что они четко выполняли все инструкции по выращиванию? Можешь, а? Ее лицо пошло красными пятнами. Я испугалась, что Натоптышеву сейчас хватит удар. – Господи, да чего ты так нервничаешь-то? Подумаешь, какие-то грибы! Наташа едва не плакала. – У меня вырастет замечательный урожай, будет регулярный доход, слышишь?! В этих грибах вся моя надежда! Да что она такое говорит? Какая может быть надежда в этих грибных комочках, которые, не успев толком прорасти из целлофана, уже сморщились и усохли? – Тебе что, так нужны деньги? – сочувственно спросила я. Она провела ладонью по горлу: – Просто позарез. Если с грибами ничего не получится, я не знаю, что с собой сделаю… Ну это уже ни в какие ворота не лезет! Как можно ставить свою жизнь в зависимость от каких-то дурацких грибов? Почти что от плесени! Кстати, плесень уже появилась по углам кухни, как это бывает у многих, кто пытается вырастить вешенки в домашних условиях. Вообще-то я уже могла отправляться домой. Задача, ради которой я сюда проникла, выполнена. У Натальи нет сфинкса, следовательно, не она дарила Вере отравленные конфеты. Но просто так уйти я не могла. Думаю, высшие силы специально послали меня Натоптышевой, чтобы прекратить кошмар, в котором она живет. Поэтому я поудобнее устроилась на стуле, вытащила каталог косметики и сказала: – Ладно, выбирай, что тебе здесь нравится – помада, тушь, крема… Наталья полистала страницы: – Да мне многое нравится, но у меня сейчас денег нет. Я же тебе говорила. – Ну, может, завтра появятся. – Нет, – вздохнула она, – точно не появятся. Я захлопнула каталог. – Не хочешь заказывать косметику, тогда рассказывай! Натоптышева широко распахнула глаза: – Чего рассказывать? – Рассказывай, как дошла до такой жизни, что превратила квартиру в сарай. Наталья стала отнекиваться, но я-то понимала, что она это делает из ложной скромности. На самом деле ей не терпится поведать свою историю. Через несколько минут притворного сопротивления она наконец приступила к рассказу. Глава 21 Если мужчина не хочет иметь с тобой ничего общего, значит, он уже все у тебя забрал. У мужа Натальи было редкое имя – Кузьма. Сам он его не любил, считал слишком деревенским и незнакомым людям представлялся Космосом. Тоже, кстати, раритет, но уже с заявкой на научно-технический прогресс. Наталья же считала, что муж настоящий Кузя – веселый, компанейский, безалаберный и, как она подозревала, бабник. Долгое время Натоптышева содержала мужа на свою зарплату. Потом он неожиданно загорелся идеей частного предпринимательства. Кузя стал посещать местный бизнес-центр, советовался со знающими людьми, читал специализированные журналы. – У меня готов бизнес-план, можно открывать свою фирму, – заявил он однажды жене. Когда Наталья интересовалась, чем конкретно Кузьма будет заниматься, тот загадочно ответил: – Вот когда поплывут ко мне денежки, тогда и узнаешь. Одену тебя, как куколку, будешь в шелках да мехах ходить. Наташа слабо верила в коммерческие способности супруга, но то, что он первым делом подумал о ней, наполнило ее сердце благодарностью. Кузя стал приносить ей на подпись какие-то бумаги. – Что это такое? – спросила жена. – Видишь ли, любимая, по закону доходы у супругов являются общими, в любой момент ты можешь потребовать себе половину прибыли. Поэтому ты должна подписывать все документы наравне со мной. Наталья попыталась вникнуть в мудреные юридические формулировки, но поняла всю бесперспективность этого занятия. Она решила довериться мужу и послушно ставила свою подпись в нужном месте. Однажды Кузя сказал, что уедет на несколько дней по коммерческим делам. Он отсутствовал целый месяц. Когда бизнесмен наконец позвонил жене, та была в предынфарктном состоянии. – Ты куда пропал? – набросилась на него Наташа. – Я вся издергалась! Почему так долго не звонил? Ты где вообще? – Меня еще не искали? – ответил вопросом на вопрос Кузя. – Кто тебя должен искать? – обомлела Наташа. – Ну мало ли кто… – Ты где? – допытывалась она. – Когда вернешься домой? – Скоро. Ты жди, и я обязательно вернусь, – сказал муж и положил трубку. Наталья почувствовала неладное. Вскоре ее опасения оправдались. Начались звонки от незнакомых людей, которые требовали Кузьму. Когда она отвечала, что его нет, на том конце провода раздавалась ругань и угрозы. Люди утверждали, что Кузя одолжил у них деньги, и требовали вернуть долг. Натоптышева перестала подходить к телефону. Потом на имя супруга стали приходить письма из коммерческого банка. Наталья вскрыла корреспонденцию и узнала, что банк тоже требует вернуть деньги. Кузьма взял на свое имя солидный кредит и даже не начал выплачивать по нему проценты. У него накопилась огромная задолженность. А позже Наташа узнала, что у супругов общие не только доходы, но и долги. В полном соответствии с законом банк предъявил претензии уже к ней. Госпожу Натоптышеву вызвали в банк для переговоров. Строгий мужчина в сером костюме показал ей документы, из которых следовало, что Наталья обязана вернуть банку 27 450 долларов, и с каждым месяцем долг возрастает. Для женщины это была огромная, абсолютно нереальная сумма, ведь ее зарплата составляла всего 400 долларов США. – Я ничего не знала об этих деньгах, – расплакалась Наташа. – Но на всех бумагах стоит ваша подпись, – возразил банкир. – Следовательно, вы знали о кредите и были согласны, чтобы в качестве залога банк принял вашу квартиру. У Натоптышевой потемнело в глазах: – Квартиру?! Что это означает? Вы заберете мою квартиру? Мужчина кивнул: – Если вы не начнете выплачивать проценты по кредиту, то мы инициируем процесс отторжения квартиры. В лучшем случае вы получите комнату в коммуналке. – А в худшем? – Вы ведь понимаете, что банк – это не благотворительная организация, – сухо заметил собеседник, – мы должны вернуть свои деньги. Если сумма долга возрастет настолько, что достигнет оценочной стоимости вашей квартиры, вы останетесь без жилья. У нас уже были такие прецеденты. Выйдя из банка, Натоптышева тут же отправилась в юридическую консультацию. Правда ли, что она может оказаться на улице? Юрист изучил ее бумаги и подтвердил, что это вполне реально. Дело в том, что оценочная стоимость квартиры, которую определяет банк, значительно ниже рыночной. Это делается специально, чтобы квартиры должников за бесценок отходили банку. – А могу я сама продать свою квартиру и рассчитаться с долгами? – спросила Наталья. – Нет, – ответил юрист, – пока не выплатите полностью кредит и проценты по нему, не можете. Это запрещено условиями займа. Так Натоптышева оказалась в ловушке. Каждый день она проклинала мерзавца мужа и собственную доверчивость, но от этого проблема не решалась. Надо было где-то найти деньги, и как можно быстрее. Наташа кинулась за помощью к немногочисленным подругам. Но те реально оценили ситуацию. Никто не мог одолжить ей сразу всю сумму, а давать по частям – это верный способ никогда больше не увидеть свои денежки. Тогда Наталья решила найти дополнительный заработок. Ведь если в свободное от основной работы время ей удастся зарабатывать 500 долларов в месяц, она сможет потихонечку вернуть долг. Пусть даже на это уйдет десять лет жизни. Наташа купила издания по трудоустройству и стала искать подработку. Ее привлекло объявление Центра Экологии, который предлагал всем желающим выращивать грибы вешенки на дому. Реклама выглядела привлекательно: «Легко и быстро! Уход как за комнатными цветами! Доход от $150 в неделю! Рентабельность производства – 300 процентов!» Женщина позвонила по указанному телефону, и автоответчик пригласил всех желающих на презентацию. На следующее утро она отправилась в Дом культуры на окраине города. Вместе с ней в лекционный зал набилось человек пятьдесят. И вот представление началось. Симпатичная женщина приятной округлости начала объяснять, как это здорово – стать сотрудником Центра. В смысле, выращивать для него грибы вешенки. Речь ведущей была энергична и убедительна. Выяснилось, что вешенки – это самый лучший на земле гриб. Во-первых, очень вкусный. Во-вторых, он не нуждается в земле и удобрениях, а может расти на опилках, кукурузных початках, соломе, шелухе от семечек и хлопковых очесах. Не успела Натоптышева прикинуть, где бы ей в Москве разжиться хлопковыми очесами, как женщина успокоила: опилки и грибной мицелий можно приобрести в Центре в неограниченном количестве. А также сдать сюда выращенный урожай, тоже в неограниченном количестве. Потому что эти самые вешенки так и прут, так и прут. И более 30 тысяч человек в Москве и Подмосковье уже успели стать сотрудниками Центра. Теперь у них только одна проблема – в какой валюте деньги хранить. Потом пошел видеоролик. Запись была непрофессиональная, домашняя, звук плохой, но это только вызывало к ней больше доверия. На экране женщина средних лет показывала, как она выращивает грибы в своей небольшой квартире. Блоки – прозрачные пакеты с опилками, – из которых выглядывали гроздья грибов, занимали все свободное пространство в ванной и на микроскопической кухне. Несмотря на то что грибы на подоконнике почти не пропускали свет из окна, женщина была довольна. Она оторвала гроздь созревших вешенок и хитро улыбнулась: семейный бюджет увеличился на десяток рублей. «Так, – судорожно прикидывала Наталья, – если освободить подоконник на кухне, выкинуть хлам с лоджии и занять прихожую, то вполне можно выкроить пространство для этих самых вешенок. И если учесть, что на одном квадратном метре спокойно помещается 16 блоков, то сколько же это денег получится?» Ведущая уже писала на доске расчеты: доход с 1 м 2 – $60 в неделю. А если заставить грибами семиметровую кухню? Это же целое состояние! Надо брать! – решила Наташа. Видимо, такая же мысль родилась у большинства присутствующих, потому что все сразу заулыбались и расслабились. Не иначе, представили свой отдых на Багамских островах, в то время как вешенки в московской квартире знай себе плодятся. Натоптышева поскребла по сусекам, нашла деньги и на следующий день снова приехала в Центр. Она приобрела блоки с опилками и мицелий из расчета, чтобы занять ими 9 квадратных метров, а также заплатила за доставку. Женщина потратила около $450, но не сомневалась, что скоро с лихвой компенсирует затраты. Плюс к этому она заказала столяру из домоуправления металлические стеллажи от пола до потолка, что обошлось еще в 100 «зеленых». Расставив полиэтиленовые пакеты на полки, Наташа стала с нетерпением ждать урожай… Глава 22 – Килограмм в неделю, – напомнила я. – И долго ты уже занимаешься вешенками? – С октября. Значит, уже четвертый месяц. Думаю, Наталья и сама поняла, что попала в лохотрон. В домашних условиях выращивать вешенки для продажи невозможно. Сами по себе растут только сорняки, каждое полезное растение требует заботы и ухода. Что касается грибов, то в любой энциклопедии вы найдете информацию о том, при каких условиях можно получить урожай. Если вам лень листать толстые книги, подскажет житейский опыт: когда грибы появляются в природе? Осенью, после обильных дождей, когда высокая влажность, а температура воздуха не более 13–15 градусов тепла. Не думайте, что вам удастся обмануть матушку-природу и вырастить вешенки в ванной, где температура выше +20 градусов и сухой воздух. Одним мицелием с опилками не обойтись. Вам необходимо, во-первых, отдельное помещение (подвал, сарай, теплица), а во-вторых, специальное оборудование, создающее нужный микроклимат. Стоимость кондиционера с мощным увлажнителем воздуха – не менее $1000. Только тогда можно рассчитывать на приличный урожай. Мошенники уверяют, что рентабельность производства вешенок на дому составляет 300 процентов. Это ошеломляющий показатель! Даже вложение средств в строительство недвижимости «с нуля» приносит меньший доход. Странно, и почему это олигархи еще не продали свои нефтяные скважины и не занялись выращиванием грибов в коттеджах на Рублевке? К концу рассказа Наташина показная бодрость исчезла без следа. – Что же мне делать? Я не хочу жить на улице! Из родных у меня только тетя в Ханты-Мансийске, но у нее семья, дети, возьмет ли она меня к себе? Я энергично, словно лошадь, тряхнула головой: – Что за глупости! При чем тут тетя? Во-первых, надо бороться. Человека нельзя выкинуть из единственного жилья! Банк просто берет тебя на понт! – Нет, – вздохнула Наташа, – ты их не видела, они выкинут и даже фамилию не спросят. Или вообще убьют, чтобы концы в воду. – Ну ладно, допустим, тебя выгнали. И что, это конец света? Миллионы людей живут без собственного жилья, арендуют чужое. У меня, например, тоже нет квартиры. Конечно, без своего угла тоскливо, но что делать? Сейчас развивается ипотека, возможно, в будущем она станет доступной… Натоптышева скептически хмыкнула, а я продолжила: – Но я думаю, что тебе все-таки лучше заплатить долги по кредиту. Понимаешь, банк купит у тебя квартиру за бесценок, а тебе-то потом придется покупать недвижимость по полноценной рыночной стоимости! Так что выгоднее все-таки заплатить. – Ты что, глухая?! – вскричала Натоптышева. – У меня зарплата – с гулькин нос. Я в этом месяце начала платить проценты за кредит, так чуть ноги от голода не протянула! А это только проценты, еще надо отдавать сам кредит в 25 000 долларов! У меня уже голова пухнет от мыслей! Я только и думаю: где взять деньги? Но ничего не придумывается. – Потому что ты выбрала неправильную стратегию. Она удивленно уставилась на меня: – Что ты имеешь в виду? По средам в нашей газете проводится «горячая линия». Каждый соискатель может позвонить в редакцию и получить бесплатную консультацию по вопросам трудоустройства. И очень часто раздаются такие звонки: – Я работаю бухгалтером, но зарплата маленькая. Хочу найти подработку. Как вы думаете, может, устроиться ночной консьержкой в подъезд? Я как раз после работы буду успевать на смену. Какая зарплата у консьержек? Так и хочется ответить: – Ага, валяйте. А еще у вас останется два часа до работы, так можно почту разносить, чтобы время зря не пропадало. А по выходным – вагоны с углем разгружать. Это я к чему? К тому что если вам не хватает денег, то не надо страдать ерундой, разбрасываясь на кучу работ и подработок. Станьте лучшим в своей профессии! И тогда вы будете получать такую зарплату, какую захотите, при этом трудиться нормальный рабочий день и полноценно отдыхать. Эту мысль я и постаралась донести до Натальи. – Ты должна профессионально расти. Сейчас ты работаешь верстальщицей в заштатном журнале, так? А тебе надо устроиться художником-дизайнером в крупный издательский холдинг. Там хорошо платят, и ты без проблем сможешь погасить кредит. – Звучит заманчиво, – вздохнула Натоптышева, – но только как я туда устроюсь? У меня нет знакомых, которые могли бы меня пропихнуть. – При чем тут знакомые? Ты сама кузнец своей биографии! Расскажи-ка мне, что ты сделала для своего профессионального роста в этом году? Какие дизайнерские программы освоила? Какие курсы закончила? – Ничего я не сделала, мне не до того было, – обозлилась Наталья. – Ну так делай! Неужели ты думаешь, что твои проблемы решатся волшебным образом? Неожиданно она засмеялась: – Ты угадала, я как раз об этом думаю. Лежу, бывало, в постели, и мечтаю: вот было бы здорово, если бы сейчас появилась фея и сказала: «Хороший ты человек, Натуля! Вот тебе за это тридцать тысяч долларов!» Хватит, чтобы долг отдать, и еще на шубу останется! – А чего так мало-то? – ехидно поинтересовалась я. – Почему не миллион? – Ну что ты, – серьезно ответила Наташа, – миллион – это же нереально! Трясясь в вагоне метро, я вспоминала прошедший день. Вот так живешь и думаешь, что ты самая несчастная на всем белом свете. Нет у тебя ни квартиры, ни мужа. А когда познакомишься поближе с другими женщинами, то понимаешь – все мы в одной лодке. У Тони с Наташей когда-то был полный набор: и муж, и квартира, и уверенность, что любовь продлится до конца жизни. А что теперь? Обе оказались у разбитого корыта. Сдается мне, что пресловутое семейное счастье – это миф, который придумали сами дамы, чтобы вызывать зависть у подруг. Что-то давненько я не встречала жену, которая была бы счастлива в браке. Разве что Вера Субботина, по ее словам, жила с супругом душа в душу. Но кто знает, сколько пикантных подробностей она от меня утаила? Правильно говорят: для счастья женщине нужен мужчина, для несчастья вполне достаточно мужа. Глава 23 Надо быть честной перед самой собой. Расследование зашло в тупик. Я обнаружила, что ни Наталья, ни Антонина не причастны к преступлениям. Что же делать? Может быть, более внимательно присмотреться к другим сотрудникам редакции? Взять, к примеру, Павла Хроленка. Фотограф ведет себя странно: стоит обратиться к нему с каким-нибудь вопросом, как он шарахается от меня словно черт от ладана. Почему он все время настороже? Это очень подозрительно. И хотя Павел мало похож на 40-летнюю блондинку, я решила познакомиться с ним поближе. Настал момент, когда мы с Хроленком оказались в редакции одни. Помешивая в чашке чая сахар, я с невинным видом поинтересовалась: – А вот интересно, легко ли содержать сфинкса? Павел сосредоточенно смотрел в компьютер, делая вид, будто у него много работы. – Ну, кошку породы донской сфинкс, – продолжала я. – А то мне предлагают взять, а я боюсь, что они капризные, на них не угодишь… Хроленок продолжал отмалчиваться. А я гнула свое: – Собака в моей комнате не поместится, а сфинкса мне даром отдают. Ты, Паш, что думаешь? – Это зависит от воспитания, – наконец вступил в беседу фотограф. – Вот у моей сестры есть сфинкс, так он даже геркулес лопает. А у ее подруги точно такая же кошка признает только парную телятину и свежую печенку. Будет два дня сидеть без еды, но к обычному сухому корму не притронется. Я чуть не подпрыгнула от этих слов. – У твоей сестры есть сфинкс? И часто ты с ней общаешься? – С кем? С сестрой или с кошкой? – рассмеялся Павел. – С обеими. – Бывает, сестра просит подвезти ее то к ветеринару, то на дачу. В общественном транспорте неудобно с кошкой толкаться. – А у тебя и машина есть? Какая? – допытывалась я. Тут парень опять принял насупленный вид: – Слушай, у меня дел невпроворот, не отвлекай болтовней. – Ну назови хотя бы марку! – «Нива», – буркнул Павел. Я выглянула в окно. Около подъезда была припаркована только одна «Нива» – белая. А ведь именно такая машина сбила Веру Баринову… Я подошла к фотографу со спины и прошептала ему в ухо: – А Веру ты знаешь? Павел так резко вскочил, что компьютерное кресло откатилось в другой угол. – Не знаю. – Прямо-таки ни одну Веру не знаешь? Вместо ответа он отрицательно покачал головой. – А почему же ты тогда желаешь ей смерти? Хроленок переменился в лице. – Бред какой-то, – пробормотал он, – никому я смерти не желаю. И, схватив со стола пачку сигарет, выбежал в коридор. Я последовала за ним. Павел стоял у открытого окна, смотрел на поток машин, несущихся по шоссе, и курил. Разглядеть выражение его лица было невозможно. Я встала рядом, несколько раз глубоко вдохнула свежий морозный воздух. Наконец решилась спросить: – Почему ты так с ней поступил? Павел с силой вдавил окурок в пепельницу и закрыл окно. – Она сделала тебе что-то плохое? – не отставала я. Хроленок посмотрел мне прямо в глаза: – Да она мне всю жизнь под откос пустила! А ведь я только хотел ей помочь. Боясь спугнуть невиданную удачу, я затаила дыхание. Разгадка близка! Еще несколько наводящих вопросов, и я узнаю секрет всей этой истории. Но Павлу не требовались понукания. – Вера сама просила сделать ей ребенка, – продолжал он, – чуть ли не на коленях умоляла. Клялась, что не предъявит ко мне никаких претензий. Я поверил ее честному слову, и что вышло? Такого я не ожидала. Вот это новость! Значит, один из Вериных детей – от фотографа? Но кто именно? Наверное, старшая девочка, ведь Вера упоминала, что она рождена не в браке. Или младшенький не от мужа? Но даже если это так, то зачем убивать Веру? У миллионов мужчин растут дети на стороне – и ничего! Просто голова идет кругом. Поскольку Павел замолчал, я взяла инициативу в свои руки: – Между прочим, Вера сейчас находится в больнице, в реанимации. Сначала ее пыталась отравить какая-то женщина, блондинка, а потом Веру сбила машина. Не догадываешься, кто это мог сделать? Его изумление было неподдельным: – Когда это случилось? – Буквально несколько дней назад. Хроленок отрицательно мотнул головой: – Точно не я. Признаюсь, что не испытываю к Вере симпатии, но убивать – нет, я бы не стал. И добавил, обращаясь сам к себе: – А может, это Лилька? Я навострила уши. – Какая Лилька? Павел продолжал бормотать: – Точно, кроме Лильки, больше некому… Где живет Вера, она знает, я ей говорил, машину водить она умеет… Господи, неужели она так сильно меня любит? А я-то дурак… Я прервала поток слов: – Да объясни же толком, кто такая Лиля! – Это моя девушка, бывшая, – зачастил фотограф. – Понимаешь, после того как всплыла эта история с Верой, мы расстались. Я думал, Лиля меня ненавидит и презирает, а она, оказывается, мстит за меня таким вот жутким образом… – Что за история с Верой? – А ты разве не в курсе? – мгновенно насторожился Павел. Черт, только бы он не заподозрил, что я ничего не знаю! А то из него ни слова не вытянешь! – Конечно, я в курсе, но хочу послушать твою версию, – выкрутилась я. – Наверняка она будет отличаться от той, что мне рассказала Вера. Тяжкий вздох. – Уж в этом можешь не сомневаться. Глава 24 Чем женщина похожа на гранату? Безопасна, пока с колечком. Мужчины обручальное кольцо носят редко. А ведь в определенных ситуациях оно может сослужить им добрую службу. Павел давно развелся со своей женой, брак был студенческий, глупый и продержался ровно год. Однако Хроленок не забывал надевать «обручалку», когда отправлялся на работу. Он трудился фотохудожником в крупном издательстве, выпускавшем глянцевые журналы, и коллектив состоял преимущественно из молодых женщин. Павел давно заметил: если сотрудник холостой, то вокруг него начинается матримониальная возня. Девушки находят тысячу предлогов, чтобы пообщаться с ним наедине, томно вздыхая и бросая лукавые взгляды из-под ресниц. Все это отнимает кучу времени, рождает массу сплетен и даже может привести к увольнению, если какая-нибудь потенциальная невеста посчитает себя оскорбленной и примется мстить. Павел был рад, что благодаря этой маленькой уловке у него с коллегами установились ровные приятельские отношения. Однажды на корпоративной вечеринке он разговорился с Верой, редактором отдела светской хроники. Речь зашла о группе крови, и Хроленок упомянул, что у него вторая группа, отрицательный резус-фактор. Вера загадочно посмотрела на него своими большими зелеными глазами и перевела разговор на другую тему. Через пару дней они с Верой оказались за одним столиком в столовой. Неожиданно девушка принялась рассказывать, что ей 33 года (Павел думал, что меньше), что у нее за плечами два брака и несколько неудачных беременностей. Ей очень хочется иметь детей, но проблема в том, что у нее отрицательный резус-фактор, и рисковать от резус-положительного партнера она никак не может. Совершенно будничным тоном, между борщом и картофельной запеканкой с грибами, Вера попросила Павла стать отцом ее ребенка. – От тебя мне ничего не нужно, – говорила Вера, – ни штампа в паспорте, ни материальной помощи, ни уж тем более признания отцовства. Квартира у меня своя, зарабатываю я прилично. Мне нужен только ребенок. Хроленок впал в ступор, но быстро взял себя в руки и постарался говорить таким же спокойным тоном, как будто речь шла о выборе марки холодильника. – Кстати, в нашем журнале я читал об искусственном оплодотворении… – ЭКО? Метод экстракорпорального оплодотворения? Во-первых, он не гарантирует стопроцентный результат, а каждая попытка стоит безумно дорого. Во-вторых, я знаю случаи, когда таким образом был рожден больной ребенок. Ну а в-третьих, у меня ведь нет проблем с зачатием, моя репродуктивная система функционирует отлично. Мне нужен только мужчина с любой группой крови, но отрицательным резусом. Ну и, конечно, хотелось бы, чтобы отец ребенка был не обделен внешностью и интеллектом… Хроленок сделал вид, будто раздумывает, хотя решение уже принял. Надо помочь бедняжке. Тем более что Вера отнюдь не уродина, и для него лично помощь выльется в приятное времяпровождение. О том, как будут развиваться их отношения после рождения ребенка, он не задумывался. Да никак! Отношений просто не будет. Вера озвучила его мысли: – Встречаться будем у меня, до тех пор, пока… в общем, до победного конца. Возможно, что двух-трех раз будет достаточно. Главное – правильно определить дни, благоприятные для зачатия. У нас будут чисто деловые отношения. Не волнуйся, твоя жена ни о чем не узнает. «Какая жена?» – чуть не ляпнул Павел, но вовремя вспомнил о своем маскараде с обручальным кольцом. Тем лучше, значит, Вера все понимает и действительно ни на что не претендует. – Кстати, у тебя самого дети есть? – неожиданно поинтересовалась девушка. – Да, то есть нет, – заметался Хроленок. – Видишь ли, они могли бы быть, но жена… – Сделала аборт? – подсказала Вера. – Точно. – Понятно. Ну так что, ты мне поможешь? Пожалуйста! – Девушка умоляюще сложила руки. – Помогу. Вера расцвела: – Спасибо, ты настоящий друг. Значит, когда настанет «день икс», я тебе сообщу. Только, чур, никому ни слова! – За кого ты меня принимаешь?! – Павел и сам пришел в ужас от мысли, что об их договоренности прознают издательские кумушки. Через неделю Вера шепнула Паше: пора, наступила овуляция. А поскольку эти дни пришлись на выходные, то Хроленок, чтобы максимально использовать время, не вылезал из Вериной квартиры до самого понедельника. Но через две недели он увидел в ее глазах слезы и сразу догадался, в чем дело: – Не получилось? Девушка опустила голову. – Ничего, в этом месяце точно получится! – заверил ее Павел. Его уже охватил азарт. Да и мужское самолюбие взыграло: как это, от него – и нет детей? – Может, нам заниматься этим чаще? – внес Хроленок предложение. – Не два дня, идеальных для зачатия, а, например, неделю? Чтобы повысить вероятность, а? Вера обрадовалась: – Хорошая мысль. Но что ты скажешь жене? – Придумаю что-нибудь, – отмахнулся он. Так Павел переехал на квартиру к Вере. Сначала – на неделю, но поскольку ребенок по-прежнему не получался, то вскоре он там поселился. Они жили как обыкновенная семья, по вечерам смотрели телевизор, вырывая друг у друга из рук пульт. Утром Вера вставала чуть раньше, готовила завтрак, потом будила Павла. Пока он умывался и завтракал, она одевалась и накладывала макияж. Потом они ехали на работу в машине Павла, девушка благоразумно выходила за квартал до офиса и дальше шла пешком. Когда именно Вера догадалась, что Павел не женат, и какие конкретно его слова и поступки навели ее на эту мысль, парень не знал. Просто неожиданно она перестала говорить о его мифической жене, а обращалась к нему как к свободному человеку, лишенному семейных обязательств. Однако, по мнению Павла, это вовсе не означало, что такие обязательства должны появиться. Поэтому когда через полгода Вера сообщила, что наконец забеременела, Хроленок отреагировал на это спокойно: – Отлично. Значит, я больше не нужен. И принялся собирать сумку с вещами. Вера молча следила за ним взглядом, как будто ожидая чего-то еще. Но Павел лишь небрежно чмокнул ее в щеку на прощание: – Ты будешь замечательной матерью, я уверен. Счастливо! Они продолжали видеться на работе, по-приятельски здоровались, но избегали более близкого общения. Хотя Вера была худой, живот у нее стал заметен только на пятом месяце. Заинтригованные коллеги забросали ее вопросами: неужели она вышла замуж? Кто отец ребенка? Но Вера лишь счастливо смеялась: – Замуж не вышла, ребенок только мой. – Ну и правильно, – соглашались дамы, – сейчас не Средние века, женщина имеет право родить для себя, совсем не обязательно ставить штамп в паспорте. И те же самые кумушки шептались за ее спиной: – Надо же, вроде симпатичная девчонка, а в личной жизни не везет. По всей видимости, мужик Верку просто бросил. – Ага, слинял, как только она забеременела. И почему некоторым не удается найти нормального мужчину? Тогда Хроленок поразился женскому коварству, однако оценить всю его глубину он смог несколько позже. Вера ушла в декретный отпуск и в положенный срок родила здоровую девочку. Павел вместе с коллегами скинулся на подарок. От себя лично он ей ничего не дарил и не звонил. На работу Вера не вышла, решила хотя бы год посидеть с ребенком. Хроленок расслабился. В его личной жизни начался новый виток. В соседнем супермаркете Павел познакомился с симпатичной продавщицей, девушку звали Лиля, она была молода и трогательно наивна. Впервые Хроленок не спешил затащить пассию в постель, ему хотелось продлить конфетно-букетный этап отношений. И тут ему пришел вызов в суд – «О признании отцовства и взыскании алиментов». На негнущихся ногах парень явился на беседу к судье. Немолодая женщина с уставшими глазами доходчиво объяснила Павлу, что будет лучше, если он добровольно признает себя отцом девочки. – Кому лучше? – спросил Хроленок. – Всем, – отрезала судья. – Молодой матери не придется отрываться от кормлений ребенка и ходить на судебные заседания. Ее соседям тоже не надо будет идти в суд, чтобы засвидетельствовать, что вы длительное время жили в гражданском браке. А вы сэкономите деньги на генетическую экспертизу, ведь, насколько я понимаю, ее результат окажется не в вашу пользу и, значит, все расходы придется оплачивать вам. Ну а у меня будет на одно дело меньше. Думаете, только вы уклоняетесь от уплаты алиментов? Она кивнула на высокую стопку документов, лежащую на столе. – Я не уклоняюсь! – возмутился Паша. – И я не отрицаю, что я отец ребенка. Но меня подставили! Он рассказал, как было дело. Судья внимательно его выслушала, потом сказала: – Сочувствую вам, но закон на стороне женщины. К тому же алименты вы будете платить не ей, а ребенку, чтобы обеспечить ему достойное существование. В чем девочка-то виновата? Ведь это ваша дочь. Слово «дочь» подействовало на Павла неадекватно. Покинув кабинет судьи, он сразу же позвонил Вере и наговорил ей кучу гадостей. – Ни копейки ты от меня не получишь! Специально уволюсь с работы, буду сидеть на пособии по безработице, но твоего выродка содержать не стану! – проорал он напоследок в трубку. Выпустив пар, Павел тут же почувствовал угрызения совести. Но сказанного не воротишь. А извиняться перед подлой обманщицей – это ей слишком жирно будет. Конечно, Хроленок не собирался увольняться с хлебного места. Но на следующий день ему все-таки пришлось написать заявление «по собственному». Утром Вера дозвонилась до директора издательства, энергичного американца, знавшего всех сотрудников в лицо, и рассказала ему о недостойном поведении Павла. В Америке уклонение от уплаты алиментов – это преступление похлеще уклонения от уплаты налогов. Такой работник бросает тень на компанию, поэтому шеф не стал разбираться кто прав, а кто виноват, и предложил Хроленку уйти без выходного пособия. Павел впал в депрессию, это заметила даже глупенькая Лиля. – Что с тобой? – спросила она. – Неприятности на службе, мне надо искать новую работу, – туманно ответил он. Но Лиля продолжала выспрашивать и в конце концов вытащила из ухажера всю правду: о Вере, ребенке, алиментах, которые придется платить следующие восемнадцать лет. Лиля принялась его успокаивать: – Ничего, все образуется, главное, что мы вместе. А тебе сейчас надо заняться поисками новой работы. Ободренной ее поддержкой, Павел без труда нашел место фотографа в «Собачьей радости». Конечно, здесь платят скромно, да и издание не престижное, зато и работы не много. Он сможет больше времени уделять своей девушке. Однако Лиля неожиданно пропала, не отвечала на его звонки. Павел отправился в супермаркет и разыскал ее в отделе сыров. Не обращая внимания на очередь, он набросился на любимую: – Что происходит? Я третий день не могу до тебя дозвониться! Думал, с тобой что-то случилось. А ты тут сыр взвешиваешь! Ничего не понимаю. – А что непонятного? – ответила девушка, не переставая резать сыр. – Я больше не хочу с тобой встречаться. – Но почему?! – простонал Хроленок. – Просто не хочу – и все. Это двойное предательство окончательно его подкосило. Почему женщины говорят одно, думают другое, а делают третье? Павел пришел к выводу, что ничего в них не понимает… * * * Если мужчина говорит, что ничего не понимает в женщинах, значит, он в них уже разобрался. Еще в самом начале рассказа я сообразила, что Вера, с которой знаком Павел, – это не Вера Субботина. Женщин просто одинаково зовут, такое вот случайное совпадение. Но я не прерывала парня, мне было интересно узнать, чем все закончилось. А кстати, чем? Мой вопрос привел Павла в замешательство: – Так ты же сама мне сказала, что Лиля пыталась убить Веру… Я замахала руками: – Забудь все, что я тебе наговорила. Вышла ошибка, обознатушки-перепрятушки. Вера твоя жива и, надеюсь, здорова. – А что с Лилей? – тупо спросил он. Ну с Лилей мне все было ясно. Девице надоело разыгрывать из себя добрую самаритянку. Скорей всего, ей подвернулся другой воздыхатель, свободный от алиментов, и она решила поставить на Хроленке крест. – Про Лилю тоже забудь, думай о своей жизни. Алименты на ребенка ты платишь? – Пока нет, жду суда. Помимо любопытства, я отличаюсь еще одной чертой – люблю давать советы. И кстати, чрезвычайно горжусь этим своим качеством. Ну кто в нашем черством мире, где каждый думает только о себе, может абсолютно бескорыстно рассмотреть чужую ситуацию со стороны и помочь дельным словом? Немногие, уверяю вас. Вот порадоваться чужому несчастью – это всегда пожалуйста, а вникать в проблемы охотников нет. Максимум, чего вы дождетесь от окружающих, – это фраза «Не знаю, что тебе делать, решай сам». А я вот всегда знаю! – Вот что, – тут же взяла я быка за рога, – тебе надо пойти к Вере и во всем покаяться. У Хроленка отвисла челюсть: – В чем? – В том, что ты был такой дурак. Ты должен сказать – запоминай слова: «Все случилось так неожиданно, прости, что я не сразу разобрался в своих чувствах…» – Каких чувствах? – перебил меня Павел. – Нет у меня к ней никаких чувств! Она меня оскорбила! Я отнесся к ней по-человечески, а она мне такую подлянку устроила! За последние дни я услышала столько кошмарных историй о предательстве в семье, что эта на общем фоне показалась мне невинным бытовым конфликтом. Обычное непонимание между полами. Я принялась объяснять: – А Вера считает, что это ты ее оскорбил. Ты ведь скрыл от нее, что не женат? – Ну и что? – А то, что такова женская психология. Если мужчина свободен, значит, должен жениться. Если не хочет идти в ЗАГС, значит, подлец. Тем более что родился ребенок. А подлеца надо наказать по всей строгости закона. Вот она и пытается наказать. – Не хочу я с ней в ЗАГС, – опять проявил чудеса тупости Хроленок. Я терпеливо вздохнула: – Никто тебя в ЗАГС силком не тянет. Но нормальные отношения с Верой наладить надо. Подумай сам: алименты платить тебе ведь все равно придется? Неужели ты будешь, как иные мужики, всю жизнь существовать назло своему ребенку? Прозябать на копеечном окладе, лишь бы ненавистный спиногрыз не получил лишний рубль. Ждать его совершеннолетия как конца тюремного срока. А потом оказаться у разбитого корыта: годы прошли в мелочной злобе, ничего не достигнуто, а молодость вернуть невозможно. Павел озадаченно почесал затылок: – Что же мне делать? – Полюбить эту девочку. Приходить в гости, дарить подарки, играть с ней, баловать. Потому что это твоя кровь, твои гены. Еще неизвестно, как сложится жизнь. Может быть, дочь станет твоей единственной отрадой и поддержкой в старости. – Не знаю, не знаю… – забормотал он. – А что мне Вере-то сказать? Я тяжело вздохнула. Ну как ребенок, честное слово! И что бы он делал без мудрых советов Люси Лютиковой? – Скажешь, что хочешь остаться с ней друзьями. Что все это время хотел прийти, душа рвалась посмотреть на малышку. Но поскольку Вера сама говорила, что у вас деловые отношения, ты не решался. Мучился вдали от родной кровиночки, пытался ее забыть, но безуспешно. Примерно в таком духе… Хроленок мотнул головой: – Нет, это гладко только на словах, а на деле выйдет полный бред. Тут многое не стыкуется, масса противоречий. Я пожала плечами: – Ну и что? Главный парадокс жизни заключается в том, что зачастую в ней истинны две взаимоисключающие вещи одновременно. Глава 25 Из рассказа Павла я сделала важный вывод – увы, я иду по ложному пути. У самого Хроленка кошки нет, но зато есть у его родной сестры. А что, если убийца принесла к Вере Субботиной на передержку не своего сфинкса, а одолжила животное у родственников? У сотрудников редакции имеются тетушки, дядюшки, двоюродные племянницы и сватьи, и у любого из этих людей дома может обитать донской сфинкс. Мне понадобится сто лет, чтобы обойти всю эту компанию и лично убедиться в наличии или отсутствии кошки. Значит, расследование надо вести с другой стороны. Необходимо узнать, есть ли у Веры враги. Не просто мелкие недоброжелатели, а настоящие враги, способные пойти на убийство. Думаю, выяснить это не составит труда. Но я ошиблась. На мой вопрос, есть ли у ее подруги враги, Лена Пономарева лишь пожала плечами: – Впервые о таких слышу. – Ну как же, – настаивала я, – неужели не существует ни одного человека, который хотел бы нагадить Субботиной в компот? – Я лично никого не знаю. Впрочем, Вера – человек скрытный, может, у нее и был с кем-нибудь серьезный конфликт, но мне она ничего не рассказывала. Тогда я решила поговорить с мамой Веры. – А где живет Клара Романовна? – спросила я у Лены. – Без понятия. Я ее вообще ни разу не видела. Ну да, конечно, старушка не балует дочь своими визитами. Боюсь, что она тоже не сможет мне помочь. Но на всякий случай я отыскала в записной книжке Веры телефон матери, позвонила ей, сбивчиво представилась и напросилась на встречу. А потом отправилась в Солнцево, где в обыкновенном панельном доме жила Клара Романовна. «Старушкой» Клару Романовну мог бы назвать только слепой. Скорее к ней подходило определение «дама». Кларе Романовне было далеко за пятьдесят, но сама она отказывалась в это верить. Возможно, к моему визиту она готовилась, но не исключено, что это был ее обычный домашний наряд. Блестящая кофточка ядовито-зеленого цвета тесно облегала бюст, а короткая малиновая юбка с оборочками была бы более уместная на воспитаннице детского сада. Впрочем, стиль одежды – это личное дело каждого. Главное, что хозяйка встретила меня приветливо, провела на тесную кухню и предложила чаю с конфетами. Я обратила внимание, что сладости она доставала из подарка, какой дети получают на новогодних утренниках. – Значит, вы Люся Лютикова? – уточнила Клара Романовна. Я кивнула. – Вы сказали, что вы журналист. Из какого издания? – Я сотрудничаю с несколькими изданиями, – важно ответила я, шурша оберткой от шоколадной конфеты. – Нет, я имею в виду, в каком журнале напишут обо мне? – О вас? – Ну да, о моей коллекции фигурок из специальной глины, которую можно обжигать в духовке. Ведь я разработала уникальный стиль! Аналогов в мире нет! Клара Романовна отдернула занавеску на окне, и я увидела, что весь подоконник заставлен маленькими фигурками. Возможно, я ничего не смыслю в лепке, но мне показалось, что ничего уникального в них не было. Косорылые лисицы и зайцы с кривыми ушами – таких можно увидеть в любом школьном кружке «Умелые руки». – В чем же уникальность? – Неужели вы не видите? – В голосе Клары Романовны звучала обида. – Это же нарочитый примитивизм! Умышленное подражание наивному детскому творчеству! Ага, или не умышленное, если «по-взрослому» не получается. Клара Романовна закатила глаза и неестественно высоким голосом завела: – Меня часто спрашивают, в чем источник моего вдохновения. Отвечу всем поклонникам моего творчества: я не перестаю радоваться миру. Надо осознать уникальность каждого божьего творения, каждого листочка и цветочка, и тогда… – Тут она прервалась и недовольно поинтересовалась: – Что же вы не записываете? Я старалась говорить как можно мягче: – Видите ли, в чем дело. Ваша коллекция, безусловно, очень интересна, но я напишу о ней в другой раз. А сегодня я пришла поговорить о вашей дочери. – О Верке, что ли? – А у вас есть другая дочь? Клара Романовна мгновенно ощетинилась: – Чем же она вас так интересует? У нее нет никаких творческих способностей, это я вам как мать говорю. – Вы знаете, что вашу дочь пытались отравить? Несколько секунд дама смотрела на меня, а потом всплеснула руками: – Господи, да кому Верка нужна, травить ее! Мышь серая! – А потом на нее был совершен наезд, – продолжила я. – В данный момент Вера находится в реанимации, она в очень тяжелом состоянии, на грани жизни и смерти. Клара Романовна, похоже, наконец-то заинтересовалась моими словами: – Да что вы говорите! А кто же сейчас живет в ее квартире? Заметьте, любящая бабуля не спросила, кто присматривает за внуками, и вообще нашлись ли добрые люди. Жилплощадь – вот что ее интересует в первую очередь. – А разве вы не хотите знать, здоровы ли внуки? – Конечно, я хочу знать! – обозлилась Клара Романовна. – Вы же меня постоянно перебиваете, не даете рта раскрыть! Так что там с моими дорогими внучатами? Таечкой, Ванечкой и этим, как его… младшеньким? – Степой, – напомнила я. – Да-да, Степашечкой. – С ними все благополучно, дети временно обитают у ваших родственниц в Твери. – Это у моих сестер, что ли? У Зинаиды и Клавдии? – Наверное. А за кошками в квартире присматривает Лена Пономарева, университетская подруга Веры. – А Вера на самом деле умирает? – с плохо скрытой надеждой спросила Клара Романовна. – Врачи пока не берутся давать прогнозы. Надо ждать. Она вздохнула в ответ: – Будем ждать. В конце концов, все мы смертны. Внутри у меня все заклокотало. Да что же это такое?! Неужели у Клары Романовна нет ни капли сочувствия к судьбе дочери? Все мы, оказавшись в беде, рассчитываем, что близкие нам помогут, окажут и моральную, и материальную поддержку. А Вере, похоже, рассчитывать не на кого. Муж пропал без вести, а мать, как я погляжу, только рада, что дочь всю жизнь преследуют неудачи. У меня мелькнула мысль, что, пожалуй, самый злейший враг Веры – это Клара Романовна. А вдруг именно она организовала два покушения на дочь? – Скажите-ка, Клара Романовна, у Веры есть враги? Кто-нибудь желал ей зла? Дама возвела глаза к потолку: – Господи, да я же вам уже говорила! Кому нужна эта серая мышь? Ни харизмы в ней нет, ни женского обаяния! И она с достоинством огладила свою пышную грудь. – Значит, только вы ее ненавидите? Клара Романовна опешила: – Что за чушь! Я любила свою дочурку, то есть и теперь люблю, конечно. Как только у вас язык повернулся такое сказать! Я поудобнее устроилась на шатком табурете и произнесла: – Давайте не будем лукавить. Вот вы вместе с мужем живете в тесной однокомнатной квартире у черта на рогах. До ближайшей станции метро полчаса пилить на маршрутке, потом еще полчала трястись в вагоне до центра Москвы. А Вера жирует в четырехкомнатных апартаментах, в престижном районе столице. Глаза у собеседницы налились кровью. Очевидно, мне удалось нащупать ее любимую мозоль. Отлично. – Да-да, – продолжала я, – та самая «серая мышь», у которой нет никакой харизмы, замечательно устроилась в жизни. А вы – женщина яркая и неординарная, вынуждены тянуть лямку. Разве это справедливо? Клара Романовна открыла рот, намереваясь что-то сказать, но тут же его захлопнула. Она оказалась умней, чем я думала. Я решила зайти с другой стороны. – Лично у меня нет никаких сомнений, что вы являетесь организатором и идейным вдохновителем убийства своей дочери. Я думаю, нам следует немедленно отправиться на Петровку. Капитан Супроткин запишет ваши показания, снимет отпечатки пальцев, оформит задержание на 72 часа… На самом деле я понятия не имею, на сколько часов, согласно закону, можно задерживать подозреваемых в убийстве. Но, судя по всему, эти цифры произвели на Клару Романовну впечатление. – Не забудьте взять смену белья, предметы гигиены, туалетную бумагу – с ней в следственном изоляторе не густо, сигареты… – Я не курю, – пискнула дама. – Сигареты – это валюта, – снисходительно объяснила я, – будете обменивать их на мыло и печенье. Ведь если следствие выдвинет против вас обвинение, то в магазин вы попадете лет через семь-восемь… Клара Романовна сжала пальцами виски: – Это какой-то бред. Поймите, я не могла ее убить, ведь Вера моя дочь. Я так радовалась, когда она вышла замуж за Сергея. Вы знаете, я даже хотела его усыновить. Я так жалела бедного мальчика, он вырос без семьи, без родительской любви и ласки. Но, к сожалению, усыновление возможно только до восемнадцати лет, а Сергею уже было около тридцати. Я рассмеялась: – Жалели вы зятя, как же! Усыновление вам было нужно для того, чтобы стать его наследницей первой очереди. Значит, вы уже давно зарились на деньги Сергея! И теперь, когда его нет в живых, вам осталось только устранить последнюю преграду к обеспеченной жизни – Веру. Да, Клара Романовна, положение у вас незавидное… Честно говоря, я сама не очень-то верила в эту версию. Конечно, если сейчас Вера не выживет, Клара Романовна не будет скорбеть о ней ни минуту. Она охотно воспользуется ситуацией: переселится в просторную квартиру, сдаст внуков в интернат и будет наслаждаться жизнью. Но организовать убийство мать вряд ли бы смогла. Уж очень не вяжется все это с глиняными зайчиками. – Кстати, – встрепенулась Клара Романовна, – знаете, откуда Сергей получил свою фамилию – Субботин? Я покачала головой. – Дело в том, что его подбросили к Дому малютки в субботу. Отсюда и фамилия. – И что? – не поняла я. – К чему вы клоните? – Ни к чему, просто на ум пришло. Я обозлилась: – Вы мне зубы не заговаривайте! Будете говорить правду? Клара Романовна на секунду замерла, а потом воскликнула: – Ой, я только что вспомнила! У Веры был враг, был! Вернее, была врагиня – женщина! Я навострила уши. – Кто это? Как зовут? – Я точно не знаю. Знаю только, что раньше она работала вместе с Верой в лаборатории. Верка пришла ко мне однажды какая-то расстроенная, и я спросила, уж не изменяет ли ей, часом, муж. А она неожиданно расплакалась, сказала, что одна бывшая коллега хочет сломать ей жизнь. – Каким образом? – Этого я не знаю. Я тогда посмеялась над ней: мол, тоже мне, важная птица, чтобы жизнь тебе ломать! Уж слишком Верка мнительная! Ну и больше мы к этой истории не возвращались… – Как точно называется лаборатория? Где находится? Вразумительного ответа я добивалась минут пятнадцать. Клара Романовна преданно смотрела мне в глаза. Я поняла, что больше не удастся вытянуть из нее ничего путного. Поблагодарив даму за помощь, я стала надевать куртку. На прощание Клара Романовна презентовала мне одну из своих косорылых лисиц, заявив, что она очень на меня похожа. Я сунула фигурку в сумку, с трудом подавив в себе желание уничтожить уродца прямо на ее глазах. Глава 26 Наука – это возможность удовлетворять свое любопытство за государственный счет. Впрочем, у государства много не вырвешь. Поэтому сегодня большинство научных работников лишь номинально числятся в лабораториях. Основные свои силы и рабочее время они отдают коммерческим предприятиям, где получают хорошие оклады. А в научно-исследовательские институты сотрудники приходят раз в неделю, чтобы обменяться новостями, составить липовый отчет о бурной научной деятельности и расписаться в ведомости за маленькую зарплату. По всей видимости, лаборатория, где раньше трудилась Вера Субботина, не была исключением. На рабочем месте я застала только начальника, доктора биологических наук Леонида Григорьевича Горнакова. Еще одна сотрудница гремела за перегородкой колбами с реактивами и прислушивалась к нашему разговору. – Итак, что же интересует ГУВД в нашей скромной лаборатории? – спросил Леонид Григорьевич. Заметьте, я не говорила ему, что имею какое-то отношение к Главному управлению внутренних дел. Он сам сделал такой вывод. Я просто продемонстрировала ему красные «корочки», на которых золотыми буквами написано «ГУВД г. Москвы». Этот документ Руслан Супроткин подарил мне на День рождения. Когда я открыла удостоверение, то чуть не рехнулась от счастья. Там была моя фотография, а в графе «должность» значилось – «главный специалист по работе с населением». Я решила, что органы наконец-то признали мой бескорыстный вклад в дело борьбы с преступностью. Ура, Родина помнит, Родина знает! – Спасибо, спасибо! – запрыгала я на одной ножке, как первоклассница. Увидев столь бурную радость, Руслан устыдился. Он признался, что «корочки» не настоящие. Документ сделал по его просьбе знакомый криминалист. – Обрати внимание на название организации, выдавшей удостоверение. – «Петровка, 38», – прочитала я. – Ну и что? Ведь МУР находится по этому адресу! – Да, но официально такой организации нет, – объяснил Супроткин. – Еще вглядись в печать. Синими чернилами по кругу было написано «Главное управление внутренних дур». Я уставилась на капитана: – По-твоему, это очень смешно? Он отвел глаза: – Извини, действительно, шутка неудачная. Сначала я очень обиделась на этих «дур». Но потом решила, что так даже к лучшему. Конечно, капитан невысокого мнения о моих умственных способностях, но у меня хватит сообразительности использовать его подарок в своих целях. Я могу смело демонстрировать окружающим удостоверение, и никто не обвинит меня в подделке документа – ведь такого учреждения не существует! А если собеседник решит, что я из «органов» – ну, так сам же и виноват! Надо читать внимательнее! Леонид Григорьевич стал очередной жертвой собственной невнимательности. Несколько минут назад такую же ошибку совершила подслеповатая бабушка-вахтерша. – Что же вас сюда привело? – повторил Горнаков. Ответить я не успела, на столе зазвонил телефон. Начлаб поднял трубку: – Да! Есть ли у нас чай? Да, чай есть. Какой? Секундочку, сейчас посмотрю… Доктор наук отодвинул ящик стола и вытащил пачку. – Чай индийский, высший сорт… Да, хороший… Да, пожалуйста, приходите. У нас и печенье есть, – он достал пакет с крекерами. – Нет, мы работаем без перерыва, до восемнадцати часов. Минуточку, паспорт с собой захватите, пропуск надо выписать. Как ваша фамилия?.. Нет, я с ума не сошел, просто у нас пропускная система… Нет, это не магазин, это лаборатория… Ничего я вам не морочу… Так нужен вам чай или нет? Приходите, чай хороший! Ну как знаете… Мужчина осторожно положил трубку и развел руками: – Сами не знают, чего хотят. А вы, кстати, чайку не желаете? – С удовольствием, – откликнулась я. Обычно совместное чаепитие настраивает собеседника на откровенность. Однако у меня уже зародилось подозрение, что Леонид Григорьевич – слишком добрый и наивный человек, чтобы быть в курсе раздоров, происходящих у него под носом. Увы, мои опасения подтвердились. Начальник мог вспомнить о Вере только хорошее: – Замечательная сотрудница, очень трудолюбивая и скромная. Светлая голова! К сожалению, по семейным обстоятельствам Вере пришлось оставить науку, но я надеюсь, что она еще вернется. Человеку необходима радость поисков и открытий! – У Веры были здесь враги? Она ссорилась с кем-нибудь? – Ну что вы! – Ученый даже рассмеялся от такого предположения. – У нас очень дружный коллектив. В лаборатории собрались на удивление талантливые и миролюбивые люди. В этот момент его подчиненная выглянула из-за перегородки и так злобно сверкнула на нас глазами, что я поняла: к счастью, Горнаков ошибается. – Если не возражаете, я бы хотела также переговорить с… – Аллой Степановной? – услужливо подсказал собеседник. – Конечно, ведь это ваша работа. Аллочка, следователь из МУРа хочет задать тебе несколько вопросов. Алла Степановна перестала греметь пробирками и показалась во всей своей красе. Это была полная дама лет пятидесяти, с короткими волосами, испорченными неудачной «химией». Недовольная гримаса, по всей видимости, уже стала обычным выражением на ее лице. Мы уселись за стол в другом конце лаборатории. – Вы Танькой Стремиловой интересуетесь? – прямо спросила Алла Степановна. – Возможно, – осторожно сказала я, боясь спугнуть удачу. – Надеюсь, вы упрячете эту сволочь в тюрьму лет на десять! – Может, и на все пятнадцать, – заверила я ее, – зависит от обстоятельств. – Эта гадина позанимала у всех в лаборатории денег. Наврала, будто получает большое наследство – дом, квартиру, машину, и ей надо заплатить налог нотариусу. Мол, как только продаст машину, вернет долг с процентами. Ну мы уши-то и развесили! Нет бы сразу сообразить: ну кто Стремиловой оставит наследство? Это ж голь перекатная! Приехала в столицу из города Волжский, коза драная, на работу к нам пришла устраиваться в кедах на босу ногу. Правда, лето было. – Из Волжского, который город-спутник Волгограда? – Понятия не имею, – отмахнулась Алла Степановна, – из какой-то дыры на Волге, я полагаю. И вот полгода назад она одолжила у всех коллег деньги. Причем действовала скрытно, с каждым разговаривала наедине. Мы потом подсчитали – почти девяносто тысяч рублей Танька цапнула! И сразу же Стремилова написала заявление об увольнении «по собственному». А наш-то начальник, лопух, хоть бы кому сказал! Подписал заявление, как последний болван, даже не заставил ее две недели отрабатывать. Впрочем, мы тоже хороши. Ведь ни один человек с нее долговую расписку не потребовал! Ну как же, мы ведь интеллигентные люди, к чему эти формальности! А очень даже к чему! Сейчас такое время, что сестре родной доверять нельзя, а тут какая-то профурсетка деревенская! Я прервала ее эмоциональный монолог: – Я так понимаю, что эта деревенская профурсетка оставила всю лабораторию с носом? – Именно! Скрывается, на звонки не отвечает, по месту прописки мы ее застать не можем. Вот, не поверите, чуяло мое сердце! Знала я, что Стремилова змеюка подколодная, но не думала, что меня она обманет. Я ведь столько хорошего для нее сделала! Комнату ей сдавала, когда ей жить негде было, вещи свои, которые мне малы стали, давала поносить… Тут Алла Степановна умоляюще скуксилась: – Может, вы сходите к Стремиловой, надавите на нее, а? Вы ведь власть. Может, вам заявление от нас, потерпевших, требуется? Так мы напишем. Надо прижать мошенницу к ногтю! Давайте я прямо сейчас вам адрес Стремиловой дам? Записывайте: Ленинский проспект… Я остановила ее: – Я запишу ее адрес, но только позже. Сейчас меня интересует другое. Я здесь по поводу Веры Субботиной. Я уже спрашивала у вашего начальника, были ли у Веры враги в лабора… Женщина не дала мне закончить фразу: – Так я же говорю – Танька Стремилова, змеюка! – Как, и здесь тоже? – О, вы ее еще не знаете! Это такая!.. такая!.. – Алла Степановна раздула щеки: – У меня даже слов приличных для нее не осталось! – Ну рассказывайте теми словами, какие остались. Глава 27 Каждая женщина считает себя незаменимой и уверена, что легко могла бы заменить любую другую. Таня Стремилова не только так считала – она действовала в соответствии с этим убеждением. В Москву Стремилову привела жажда сладкой жизни. Каждый день она, прильнув к экрану телевизора, жадно впитывала новости из столицы. Репортажи про бомжа, замерзшего на улице, или прохожего, которого загрызла свора бездомных собак, она пропускала мимо ушей. В памяти откладывалось совсем другое. Например, открыли новый ночной клуб, где один коктейль стоит 100 баксов, и к клубу мгновенно образовалась очередь, потому что по столичным меркам это безумная дешевизна. Или вот еще: тележурналистка, захлебываясь от восторга, ведет репортаж из салона элитных иномарок: «Перед Восьмым марта машины расхватывают, как горячие пирожки! Мужчины делают подарок прекрасным дамам!» И прямо на глазах Стремиловой крашеная блондинка чуть симпатичней обезьяны садится в «Мерседес» последней серии и укатывает в сияющую даль. Вот где настоящая жизнь! Вот где всегда праздник и деньги текут рекой! Хватит прозябать в провинции, где никто не может оценить ее по достоинству! В Москву! В Москву! Как пробиться в столице? Особыми талантами Стремилова не обладала, зато наглости ей было не занимать. Не секрет, что любой мужчина, будь он хоть трижды счастлив в браке, не откажется сходить налево, – конечно, при условии, что жена об измене никогда не узнает. Данная физиологическая особенность и должна была стать ловушкой для обеспеченного москвича. Татьяна разработала план: Этап 1: втереться в какую-нибудь семью и соблазнить мужа. Этап 2: рассказать обо всем жене. Этап 3: добиться, чтобы жена подала на развод и съехала с квартиры. Этап 4: сходить с новоиспеченным холостяком в ЗАГС. Справедливости ради надо сказать, что Стремилова была не лишена обаяния: грациозная брюнетка с тонкими чертами лица и большими выразительными глазами. Однако то, что эти глаза выражают преимущественно алчность, замечал не всякий мужчина. Дальние родственники устроили Стремилову лаборанткой в институт. Она мыла пробирки за копеечную зарплату и присматривалась к коллегам. Смазливое личико и стройная фигурка делали свое дело, научные работники увивались вокруг провинциалки в надежде разнообразить досуг. Но большинство из этих мужчин сами недавно приехали в Москву и жили в общежитии при институте. Танюше решительно не на кого было положить глаз. И тут в лаборатории появилась Вера Субботина. Она уже здесь не работала, но пришла поздравить бывшего начальника с юбилеем. Когда Вера достала подарок – роскошный кожаный портфель, – все ахнули. Стремилова кинулась к Алле Степановне: – Кто эта выдра в норковой шубе? Алла Степановна завистливо протянула: – Это Верка, раньше была у нас младшим научным сотрудником. Повезло девке: ни кожи ни рожи, а отхватила богатого муженька. Сейчас не работает, нарожала детей и живет на всем готовеньком. – А муж чем занимается? – Директор фирмы. – Квартира есть? – Четырехкомнатные хоромы в центре. Стремилова закусила удила. Сначала она решила втереться в доверие к законной супруге. За праздничным столом она села рядом с Верой и, пока звучали тосты в честь юбиляра, успела расположить соседку к себе. – Я приехала в Москву ради науки, – вдохновенно врала девица, – очень хочется сделать для человечества что-нибудь значительное, оставить свой след. Вы меня понимаете? – Отлично понимаю, – ответила Вера. – Я до сих пор немного жалею, что ушла из лаборатории. – Сейчас я готовлюсь поступать в аспирантуру, – продолжала лаборантка, – но, боюсь, у меня не хватит знаний. Может быть, у вас остались какие-нибудь конспекты? Я верну, честное слово! Вера, добрая душа, тут же согласилась ей помочь: – Приходите ко мне домой, я отдам все свои записи и учебники. И вообще, если есть какие-то вопросы, смело обращайтесь ко мне! На следующий день Стремилова заявилась к Вере. Квартира ей понравилась, она даже начала мысленно переставлять в ней мебель. А когда провинциалка увидела фотографию Сергея Субботина, то окончательно уверилась в скорой победе. Невзрачный, с залысиной, в очках – да он будет на седьмом небе от счастья, когда такая красавица, как Танюша, обратит на него внимание! Гостеприимная хозяйка усадила Танюшу пить чай. Потекла неторопливая беседа, через полчаса они уже перешли на «ты» и почти подружились. – А где ты живешь, в общежитии? – поинтересовалась Вера. Стремилова мобилизовала все свои актерские способности и – зарыдала в голос. Вера кинулась ее успокаивать: – Что случилось? В ответ гостья заскулила: – Они… на меня… с ножом… убить грозятся… Вера налила ей минеральной воды: – Успокойся и расскажи, что случилось. Изображая истерику, Стремилова так сильно стучала зубами по стакану, что чуть не откусила стекло. Размазывая слезы по лицу, она приступила к рассказу. Приехав в Москву, она сняла комнату в коммунальной квартире. Квартира оказалась неблагополучной, одни алкаши и наркоманы. Соседи не дают Тане прохода: сначала попытались подсадить ее на иглу, когда им это не удалось, чуть не изнасиловали. Дня не проходит, чтобы они, угрожая ножом, не норовили втянуть ее в свой притон. От услышанного Вера пришла в ужас: – А к участковому ты обращалась? Стремилова замотала головой: – У меня нет столичной регистрации, я вообще живу в этой квартире на птичьих правах. Она лукавила, временная регистрация у нее была, иначе бы провинциалку не оформили официально на работу. Но Вера, далекая от бюрократических формальностей, слушала ее раскрыв рот. – А общежитие от института тебе не дали? – В общежитии нет мест, – вздохнула Татьяна, – все комнаты забиты. Обещали, что через месяц освободится койка. Но я, наверное, не доживу до этого светлого дня. Я уже даже на вокзале ночевала, но меня оттуда прогнали проститутки, решили, что я вышла на панель подзаработать. Не знаю, что мне делать, прямо хоть в петлю лезь! Мне бы только месяц продержаться! Она опять горестно заскулила. Вера мгновенно приняла решение: – Если хочешь, поживи месяц у нас, в гостиной. Думаю, муж не будет против. Радость Стремиловой была неподдельной: – Ой, спасибо тебе большое! Я вас не стесню, обещаю! Я по хозяйству могу помочь, ужин приготовить, посуду вымыть… Хозяйка рассмеялась: – Спасибо, но я сама справляюсь. Главное, чтобы у тебя все наладилось. «Наладится, уж не сомневайся», – зло подумала Стремилова. Веру она презирала. Такую дуру надо учить, потом сама спасибо скажет. Однако затем план прохиндейки дал сбой. К немалому удивлению квартирантки, Сергей абсолютно не реагировал на ее призывные взгляды и фривольные намеки. Импотент он, что ли? Вскоре Татьяне повезло. У Субботиных было двое детей – четырехлетняя Таисия и двухгодовалый Ваня. Младший неожиданно заболел, его увезли на обследование в больницу вместе с мамой. От волнения Сергей не находил себе места, и Стремилова очень искренне ему сочувствовала. – Может, выпьем по рюмашке? – предложила она. – Снимем напряжение. За вечер они уговорили бутылку коньяка. Больше мужчина ничего не помнил. Очнулся Сергей от противного писка будильника. Голова раскалывалась, жутко хотелось пить. Он перевернулся на другой бок и уткнулся в квартирантку. Девушка спала на соседней подушке. Он растолкал Стремилову: – Что ты здесь делаешь? Таня открыла глаза и сладко потянулась. Она выглядела на удивление свежей, словно после душа. – Это была шикарная ночь, пупсик! – проворковала она. – А слова любви, которые ты мне говорил, я никогда не забуду. – Какие еще слова любви? Ничего не было! Сергей вскочил, заметался в поисках одежды. Он обнаружил ее на полу и принялся лихорадочно напяливать. Стремилова подошла к нему, обняла за плечи. – Нам было так хорошо вместе, может, продолжим? Субботин оттолкнул ее: – Слушай, давай договоримся – между нами ничего не было! Я, по крайней мере, ничего не помню! И если ты скажешь моей жене хоть слово… – Поняла, не дурочка, – ответила Таня и вышла из спальни, соблазнительно покачивая бедрами. Через несколько дней Вера с ребенком вернулась домой. Врачи решили, что операция мальчику не требуется, прописали медикаментозное лечение. В тот же вечер, когда дети уже спали, а взрослые ужинали на кухне, Стремилова сказала: – Да, кстати, Верочка, мы с Сережей хотим тебе кое-что сообщить. Сергей замер в нехорошем предчувствии, с вилкой около рта. – Дело в том, – продолжала провинциалка, – что мы полюбили друг друга. А после восхитительной ночи любви мы решили никогда не расставаться. Повисла длинная пауза. Стало слышно, как урчит дорогой бесшумный холодильник. Вера посмотрела на мужа: – Сережа, это правда?! Супруг подавленно молчал, зато провинциалка не умолкала: – Прости, Верочка, но я не могу молчать. Лучше минута горькой правды, чем долгие годы сладкой лжи. Потом ты сама скажешь нам спасибо. Сергей наконец пришел в себя: – Веруня, не верь ей! У меня с ней ничего не было! Я люблю только тебя! Она это нарочно придумала, чтобы нас поссорить! Убирайся из нашего дома, стерва! Он запустил в Стремилову вилкой, потом полотенцем. Татьяна не стала дожидаться, когда очередь дойдет до сковороды. Она подхватила заранее собранную сумку с вещами и сказала Вере: – Сергей, конечно, будет все отрицать. Но тогда откуда я знаю, что у него на спине есть шрам, а? Подумай об этом. Уже на пороге она ласково обратилась к чужому мужу: – Сереженька, помни, что ты – самое ценное, что есть у меня в жизни. Я тебя люблю и буду за тебя бороться. – Катись к черту! Не нужна мне твоя любовь! Субботин продолжал осыпать Татьяну проклятиями, даже когда за ней закрылась дверь. Но мужчина и сам понимал, что Стремилова говорила очень убедительно, жена ей поверила. Наверное, супруги все-таки помирились. Может быть, они даже договорились никогда не вспоминать об этом инциденте. Вера сделала вид, будто ничего не произошло, а Сергей понял, как ему дорога жена и что он не хочет ее терять. Однако Стремилова не оставила семью в покое. Она регулярно звонила Вере и заводила одно и то же: – Ты не интересуешь Сергея как женщина, он живет с тобой только из-за детей. А любит он меня. Отпусти его! Мы вынуждены скитаться по чужим квартирам, заниматься любовью на чужих диванах. Неужели ты не чувствуешь, как он без меня страдает? Все равно ты не будешь с ним счастлива! Вера, вся в слезах, рассказывала о звонках мужу. Тот твердил: – Не верь ей, это полная чушь. Я люблю только тебя. Стремилова просто сумасшедшая, ее надо поместить в психушку. Вера хотела бы верить Сергею, но помимо ее воли в душе рождалось подозрение. Муж задержался на работе? Ага, навещал любовницу. Подарил жене цветы? Значит, заглаживает вину! Лег в постель и мгновенно заснул? Ну конечно, секс ему не нужен, он уже натешился на стороне!!! Потом вместо Татьяны стала звонить ее мать. Женщина угрожала Вере: – Если ты не отпустишь Сергея к моей дочери, я наведу на тебя порчу. Моя бабка была колдунья, она научила меня черной магии. Ты заболеешь и умрешь в страшных мучениях. И дети твои заболеют и умрут. У Тани есть их фотография, девочка и мальчик. Шейки тоненькие, глазки ясные, волосики шелковистые. Освободи дорогу моей дочери, иначе случится беда. Мое дело правое, Таня и Сергей любят друг друга, а любовь искупает все. Конечно, бред сивой кобылы, но когда такое говорят про твоих детей, то любая мать задумается: а может, ну его к лешему, этого кобеля мужа? Неизвестно, как долго бы все это продлилось и чем закончилось, если бы не вмешался Сергей. Он позвонил Стремиловой и пригласил ее на ужин в один из самых дорогих ресторанов Москвы. Провинциалка отчего-то сразу решила, что он хочет от нее откупиться. Сколько же запросить с зажравшегося москвича? Сто тысяч долларов, не меньше! Она специально опоздала на полчаса. Сергей ждал ее за столиком, невозмутимый, одетый в дорогой костюм, с бокалом вина в руке. Он подвинул к ней меню: – Пожалуйста, заказывайте. Стремилова, почти не вчитываясь в названия блюд, выбрала все самое дорогое. Мужчина остановился на окрошке. Пока официант выполнял заказ, они не сказали друг другу ни слова. Когда блюда принесли, Стремилова накинулась на них так жадно, будто не ела несколько суток. Она только сейчас поняла, до чего же оголодала в столице! Сергей смотрел на нее странным взглядом, в котором было смешано сочувствие и презрение. Когда девушка утолила голод, мужчина приступил к разговору. – Татьяна, у меня к вам деловое предложение, – начал он. «Ну точно, речь пойдет о деньгах! – обрадовалась девица. До чего же она умна, просто жуть! – Может, потребовать сразу двести тысяч? А чего мелочиться?» – Я не знаю, какова ваша цель, – продолжал Субботин, – но пока могу предложить вам только это. Он взял окрошку, к которой так и не притронулся, и медленно вылил ее на голову Стремиловой. Окрошка была холодной. Стремиловой хотелось завизжать и вцепиться Сергею в глаза, но ее обычная нахрапистость куда-то исчезла. Девица впала в ступор. К тому же у нее началась икота. Она сидела с выпученными глазами, разинутым ртом – и громко икала. Субботин подозвал официанта. Тот подлетел быстрее мухи. – Это за ужин, – мужчина положил на стол купюры, – а это за небольшой беспорядок. Официант посмотрел на окрошку, капавшую на пол с девушки, сгреб деньги и молча удалился. Сергей поднялся и сказал напоследок: – Таня, это самое малое, что я могу для вас сделать. Если вы не отстанете от моей семьи, то получите намного больше. За ценой я не постою. Вы меня поняли? Стремилова икнула громче обычного, и мужчина расценил это как «да». Глава 28 – Бывают же на свете такие!.. – воскликнула я, тоже не сумев подобрать нужное слово. – Вот и я о том же, – подхватила Алла Степановна. – А знаете, что самое интересное? Стремилова на этом не успокоилась. Она сделала вторую попытку, втерлась в другую семью – и разрушила-таки чужой брак! Вот уж правду говорят: наглость – второе счастье! Ну, там, конечно, другая ситуация была. Муж с женой жили девять лет, детей не было, может, их уже и не связывало ничего общего. Жену Стремилова из квартиры выперла, сама там поселилась, вышла замуж, прописалась. Вот она теперь и москвичка! Еще будет врать на каждом углу, что коренная! Я уставилась на нее во все глаза: – Но вы-то откуда об этом знаете, Алла Степановна? Дама резко вскинулась, стул под ней угрожающе заскрипел: – Так ведь Танька держала меня в курсе! Даже советовалась со мной, как ловчее действовать. А когда Субботин ее супом облил, плакала у меня на груди, змеюка! Поэтому я и считала, что мы с ней подруги. А она, свинья неблагодарная, вот как мне за добро отплатила – деньги украла! Кажется, я поняла, что движет Аллой Степановной, – черная зависть. Сначала она завидовала Вере Субботиной и охотно помогала Стремиловой разрушить ее брак. Теперь она завидует Татьяне – ее молодости и нахальству. Думаю, она нашла бы повод позавидовать даже умирающему в хосписе. – И что же вы хотите от милиции? – спросила я. – Хочу, чтобы Стремилову наказали по всей строгости закона. Пусть вернет долг! Я вздохнула: – Этим занимается суд. Но если у вас нет долговых расписок, то закон не поможет. Без бумаги с подписью заемщика невозможно доказать, что человек занимал деньги. – Я свидетелей приведу! – Свидетельские показания суд не принимает. – Что же, ей так все с рук и сойдет? – зашипела Алла Степановна. – Я тут за грошовую зарплату корячусь, а она разрушает крепкие советские семьи! Ну семьи уже не советские, да и, видимо, не очень крепкие, раз их так легко разрушить. – То, что Стремилова отбивает чужих мужей, это ненаказуемо. По крайней мере, ГУВД этим не занимается. Вот если бы она совершила какое-нибудь уголовное преступление, например кражу… – сказала я со значением. Определенно, когда речь заходила о том, чтобы сделать ближнему гадость, Алла Степановна схватывала на лету. – Так ведь она у меня украла! – воскликнула дама. – Да, точно, украла! – И что же? – Ну… семейную реликвию… неизвестную картину Айвазовского… Я скорчила скептическую гримасу. – Ой, нет, картину у меня украл кто-то другой, – мгновенно отреагировала Алла Степановна, – а Стремилова сперла часы. Золотые! Я одобрительно кивнула. – С бриллиантами! Я еще раз кивнула. – И сапфирами! – не успокаивалась Алла Степановна. – Достаточно, – прервала я поток ее фантазии. – Пишите заявление о краже, мы возбудим уголовное дело. Возможно, удастся даже упрятать Стремилову за решетку на время следствия. Научная работница радостно хихикнула, но тут же посерьезнела: – А вдруг выяснится, что она этого не делала? – Ничего страшного, закроем дело. – А за клевету меня не привлекут? – Не привлекут. Клевета, – я напустила на себя важный вид, – это распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство человека. А вы не знали, что эти сведения ложные, вы искренне заблуждались. Пока Алла Степановна с кровожадной улыбкой строчила заявление, я размышляла. Если история про нахрапистую провинциалку – правда, то нет сомнений, что Стремилова ненавидела Веру. Вполне возможно, до такой степени, что могла попытаться ее убить. Конечно, сама Татьяна не приходила к Вере домой, не отдавала на передержку кота и не дарила конфеты. Но Стремилова могла подослать кого-нибудь, и, значит, она является организатором убийства. – «Чернобурка» как пишется – слитно или через дефис? – неожиданно спросила Алла Степановна. – Слитно, – автоматически ответила я и спохватилась: – При чем тут мех? Ну-ка, дайте посмотреть заявление! «А также после посещения гражданки Стремиловой из моей квартиры пропали следующие вещи: норковый полушубок (1 шт.), шапка песцовая (1 шт.), сапоги зимние на натуральном меху (2 шт.), шуба из чернобурки…» – очевидно, тоже в количестве одной штуки. – Зачем вы это написали? – Ничего, авось пригодится, – уверенно ответила дама. – А вдруг мне государство деньгами вернет, а? – Ладно, пусть остается, – махнула я рукой. Чем внушительнее будет выглядеть обвинение в адрес Стремиловой, тем лучше. Я прекрасно понимала, что хитрая девица ни за какие коврижки добровольно не признается в покушении на Веру. Но если мне удастся шантажировать ее уголовным делом – вдруг она разговорится? Конечно, надежда слабая, но лучше, чем ничего. Главное – разыскать Татьяну, а там я буду действовать по обстоятельствам. Алла Степановна накатала две страницы, поставила свою подпись и протянула мне бумаги: – Уф, вроде бы все! Да, чуть не забыла – вот еще адрес Стремиловой. Я обратила внимание, что пальцы у нее в малиновых разводах, и посочувствовала: – Это у вас от реактивов? – От свеклы и моркови! – в сердцах воскликнула дама. – Муж мой, чтоб ему пусто было, очень любит винегрет, прямо жить без него не может, так я все новогодние праздники овощи резала, как проклятая! Я никак не успела отреагировать на ее слова, потому что Алла Степановна продолжила столь же эмоционально: – И вообще, кому нужны эти новогодние каникулы? Это ж чокнуться можно – две недели вся семья сидит дома! Муж с детьми едят в три горла, а я из кухни не выхожу: то готовлю, то посуду мою. Как на каторге побывала! А денег сколько на продукты ушло – жуть! Я уже не говорю, что за праздники я набрала пять килограмм. Потому что постоянно что-нибудь жуешь. А что еще делать-то? На улицу не пойдешь – мороз, вот и сидишь перед телевизором, уплетаешь за обе щеки то пирог, то бутерброд, то конфету. И все калории оседают на боках. Сами небось знаете… И она окинула выразительным взглядом мою фигуру. Я попыталась втянуть живот, однако без особого успеха. Вообще-то за праздники я набираю вес не больше, чем обычно, – наверное, потому, что никогда не ограничиваю себя ни в пирожках, ни в конфетах. Я примирительно заметила: – Пожалуй, вы правы. Алла Степановна все не успокаивалась, видимо, тема была для нее животрепещущая. – Это не только мое мнение, так многие считают. Да пропади они пропадом, депутаты эти, которые праздники ввели! Им-то хорошо, на наши народные денежки на Канарских островах загорают, а мы здесь мучаемся. Мыслимо ли дело – полмесяца отдыхать?! Ну разве я не права? Я дипломатично промолчала. По мне, чем больше красных дней в календаре, тем лучше. Говорят, что русские ленивы и не любят работать. Это наглая ложь! Большинство россиян в принципе не против работы. Главное – чтобы она не мешала сну, выпивке и другим видам досуга. Глава 29 Домофон мне не понадобился, из подъезда выходила девушка с коляской, я придержала ей дверь, а потом юркнула внутрь. Стремилова обитала на четвертом этаже, я нажала нужный звонок. Дверь открыла милая женщина, совсем не похожая на нахалку. Впрочем, Алла Степановна предупреждала, что провинциалка производит очень приятное впечатление. – Ой, – обрадовалась женщина, – а вы мебель привезли? Надо же, ровно в шесть, как и договаривались! Я, конечно, девушка в теле, но не до такой же степени, чтобы меня принимали за грузчика! – Нет, я мебель не вожу, – недовольно отозвалась я, – я бы хотела увидеть Татьяну Стремилову. Радость мгновенно слетела с ее лица: – Стремилова здесь больше не живет. Женщина попыталась закрыть дверь, но я схватилась за ручку и принялась тянуть ее на себя: – Подождите! Мне нужно найти Татьяну! Это очень важно! Собеседница нахмурила брови: – Если Стремилова заняла у вас деньги, то мы тут ни при чем. Она не имеет к нам никакого отношения, в данный момент мы пытаемся выписать ее из квартиры. Я уже устала это всем повторять. – А что, часто приходят по ее душу? – Не зарастает народная тропа, – усмехнулась хозяйка. – У одних Танька деньги одолжила – и пропала, у других взяла вещи попользоваться – и не отдает, третьим еще какую-нибудь свинью подложила. Очень активная девушка. – Нет, у меня не деньги, – грустно протянула я, – у меня личное… В глазах собеседницы неожиданно зажегся огонек интереса: – Чего на пороге-то разговаривать? Заходите в квартиру. Она распахнула дверь, и я переступила порог. По всей видимости, в квартире только что сделали ремонт. В коридоре на стенах висели обои персикового цвета, на полу лежала терракотовая плитка. Мебели не было. – Вас можно поздравить? – спросила я. Хозяйка недоуменно посмотрела на меня. – Я имею в виду – с покупкой квартиры. – Нет, – отозвалась она, – просто наконец-то сделали ремонт. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Проходите на кухню, там хотя бы сесть можно. Свежеотремонтированная кухня тоже была почти пустая, если не считать старую мойку в углу да пластиковый стол с такими же стульями. Обычно подобные предметы интерьера стоят на дачах, типовая серия «если сопрут – не жалко». Женщина подвинула один стул мне, сама уселась на другой и выжидательно уставилась на меня. Я интуитивно почувствовала, что не стоит доставать красные «корочки». – Меня зовут Людмила, – начала я. – Надя, – представилась хозяйка. – Дело в том, что Татьяна чуть было не разрушила мой брак… Огонек интереса в глазах Надежды разгорелся ярче, и я с воодушевлением продолжила: – Если коротко, то ситуация такая: Стремилова навязалась мне в подруги. Ей негде было жить, и я предложила поселиться в нашей квартире. А она соблазнила моего мужа и попыталась нас развести. Но ей это не удалось, муж не бросил меня с детьми. По сути, я ничего не придумала, просто пересказала историю Веры. – Когда это произошло? – поинтересовалась хозяйка. – Два с половиной года назад. – А зачем вы ищете Стремилову? Действительно – зачем? – Дело в том, что я только что обнаружила пропажу кольца, оно лежало в шкатулке, я в нее редко заглядываю. Сама я кольца не ношу, они мне мешают, видите, даже «обручалки» нет? – Я продемонстрировала руки. – Кольцо старинное, досталось мне от бабушки. Думаю, что его стянула Стремилова. – Я в этом ни капельки не сомневаюсь, – категорично заявила Надя, – но она не отдаст. – Я хочу предложить ей в обмен деньги. Заплачу дорого, хотя кольцо столько не стоит. Перекупщик ей много не предложит: камни мутные, золото с примесями. Вещица дорога мне как память. – Тогда, может быть, и вернет, если уже не продала. Стремилова на деньги падкая. Знаете, что она сделала, когда ее выставили из этой квартиры? Вывезла буквально все: мебель, бытовую технику, двери выдрала вместе с коробками. Люстра на кухне висела трехрожковая, копеечная, еще с советских времен, так она и ее забрала! И когда только успела, ведь на сборы ей дали только сутки? – Зато сейчас здесь замечательно. – Я посмотрела наверх. – И люстра чудесная, просто необыкновенная. Хозяйка расплылась в улыбке: – Вам правда нравится? Это мозаика на заказ. А тогда квартира была как после землетрясения. Ну это оказалось к лучшему. Мы с мужем давно хотели сделать ремонт, но все руки не доходили. Как представим, сколько возни нас ждет, пропадало всякое желание что-либо менять. А тут у нас другого выбора не было. Так что мы сразу на капитальный ремонт замахнулись, даже стеклопакеты на окна поставили. Вот, осталось только мебель заказать. Сегодня, кстати, кухню должны привезти. Я недоумевала: какое отношение Надя имеет к Стремиловой? И где сейчас нахальная провинциалка? Я осторожно поинтересовалась: – Простите мое любопытство, но вы лично знали Стремилову? Надежда вздохнула: – Ну если коротко, ситуация такая: Стремилова навязалась мне в подруги. Стала часто бывать у нас дома, соблазнила моего мужа. Я узнала об этом, закатила скандал, а поскольку у нас с Вовой еще раньше отношения разладились, то я подала на развод. Я уехала жить к маме, а Танька переселилась сюда… – И вышла замуж за вашего мужа, – добавила я, вспомнив рассказ Аллы Степановны. Хозяйка удивленно на меня взглянула: – Да, так и было. Мужики-то, они что дети малые – смотрят на яркую обертку, а то, что внутри не конфетка, а дерьмо, не замечают. Ну а когда Стремилова показала свое настоящее нутро, Вова понял, во что влип. Танька с работы уволилась, целыми днями шастала по магазинам и салонам красоты, бесконечно тянула из него деньги. Он программист, зарабатывает неплохо, но не олигарх. Ей было мало, она начала пропадать где-то по вечерам, трепалась с какими-то мужиками по сотовому телефону. Ну Вова и понял, что молодая жена ищет ему замену. Не стал ждать, когда она наставит ему рога, первый выставил ее из квартиры. – Как это – выставил? – обомлела я. – Прямо в чем была, на мороз? – Ну во-первых, дело было полгода назад, в августе. Во-вторых, дал ей сутки на сборы. А в-третьих, купил Таньке билет на самолет до Волгограда, – хотя, между нами, девочками, говоря, ей бы и общего вагона в поезде за глаза хватило. Я оторопела. Значит, получается, что еще летом Стремилова улетела в родной город? Неужели она до сих пор там живет? Надежда подтвердила мое предположение: – Совершенно верно, сейчас Танька обитает в Волжском. – А она не могла вновь приехать в столицу? – Если и приезжала, то ненадолго. Дело в том, что эта квартира находится в собственности у Вовы, он сдуру постоянно зарегистрировал здесь Стремилову, а теперь пытается снять ее с регистрации. Но оказалось, что это не так-то легко сделать. Мы наняли двух адвокатов: один бегает по инстанциям в Москве, другой собирает справки в Волжском. Так вот, второй адвокат подтверждает, что все это время Стремилова фактически жила дома с матерью. Хотите, я дам ее адрес? Звонок в дверь прервал нашу беседу. Надежде привезли обещанную кухню. И пока хозяйка отдавала распоряжения грузчикам, я размышляла. Все, что я узнала о Татьяне Стремиловой, не оставляет сомнений: она способна на любую подлость. Если наглой провинциалке наступить на хвост, пожалуй, она может дойти до убийства. Вот только, думаю, история с Верой для нее уже в далеком прошлом. За последние годы Татьяна успела нажить новых врагов. Взять, к примеру, мужа Вову, который обломал ей всю малину в Москве, отправил назад в ненавистное захолустье. Выдрать с корнем у него в квартире все люстры – это еще по-божески! Думаю, Стремилова охотно подсыпала бы ему в сахарницу стрихнин. Также у нее зуб на Надежду: старая жена вновь прибрала к рукам благоверного. Семейная идиллия, блин! Я поняла, что мне пора уходить. Напоследок я спросила у Нади: – До меня только сейчас дошло: получается, что вы вернулись к бывшему мужу? Вы ведь сейчас вместе? Надежда улыбнулась: – Да, я его третья жена, она же первая. Все наши знакомые считают, что у нас дикая ситуация. Спрашивают у меня: «Как ты можешь принять его обратно?! Ведь он же тебе изменил!» Да изменил, но честно рассказал об измене. А другие мужья всю жизнь гуляют от жен – и не чувствуют никаких угрызений совести. Мой Вова ошибся, но раскаялся и многое осознал. Я это ценю. Если мужчина три раза сходит налево, по законам геометрии он возвращается к жене. По всей видимости, Владимиру хватило одного «левака», чтобы понять: лучше законной супруги никого нет. Глава 30 Если не знаешь, что делать, – ничего не делай. Именно так я сейчас и поступлю. Мои изыскания ни к чему конструктивному не привели, единственная недоброжелательница Веры, по всей видимости, не связана с покушением на нее. Поеду-ка я домой, съем что-нибудь шоколадно-мучное, почитаю хорошую книжку и лягу спать. А завтра, быть может, у меня появится другая идея. Утро вечера мудренее. Я затрусила по улице. Старая куртка не спасала от мороза, холод пробирал до самых костей. Ничего, в метро отогреюсь. Я припустила быстрей, вскоре вдалеке замаячила буква «М». В подземном переходе было немноголюдно, «час пик» давно прошел. Я остановилась около книжного лотка и принялась разглядывать детективы. Рядом другая покупательница выбирала в цветочной палатке букет. – Этот сколько стоит? А вон тот? – тыкала она пальцем. – Везде есть ценники, – ответила ей продавщица. Дама в песцовой шубе мгновенно взорвалась: – Да я своим глазам не могу поверить, поэтому и спрашиваю! Неужели эти чахлые ветки – пятьсот рублей?! – Это орхидеи из Испании, – смиренно объяснила цветочница. – А эти розы, наверное, прилетели с Венеры! Стоят, как килограмм золота! И хотя покупательница привязывалась не ко мне, я почувствовала, как внутри вскипает раздражение. Чего пристала? Не нравится – не бери! Разве кто-то заставляет? – Ювелирный магазин находится совсем рядом, – встряла я. – Если поспешите, еще успеете прикупить золотишко. Песцовая дама огрызнулась: – Тебя забыла спросить! – Возьмите хризантемы, они дешевле, – миролюбиво предложила продавщица. – Мне дерьма не нужно! – высокомерно ответствовала дама, цапнула самый большой букет роз и швырнула мятые купюры на пол: – Подавись, спекулянтка! Я ожидала, что девушка ответит ей что-нибудь оскорбительное, но та лишь присела на корточки и молча собирала с пола купюры. Когда она поднялась, в ее глазах стояли слезы. Я принялась утешать цветочницу: – Не обращайте внимание, мало ли вокруг хамов! Если реагировать на каждого, никаких нервов не хватит! Мои слова возымели обратный эффект: девушка разрыдалась. – Вы не представляете, как я устала! – говорила она сквозь слезы. – Все срывают на мне зло, будто лично я «крышую» цветочный рынок в Москве. А я, между прочим, в этом месяце вообще работаю бесплатно. – Как это? Она вытерла слезы: – Да вот так! И в следующем тоже. – Она безнадежно махнула рукой: – Да кому это интересно! – Мне. Мне очень даже интересно. Продавщица недоверчиво хмыкнула: – Такие люди, как я, никого не интересуют. У меня нет ни регистрации, ни медицинского полиса – ничего. И в Москву я «приперлась»… – Я тоже, – ответила я, – так что мы одного поля ягоды. – Правда? Ну тогда расскажу. * * * Москвичи! Уважайте таджиков, укладывающих асфальт в вашем дворе! Не забывайте – ваши предки начинали так же! Но у жителей Первопрестольной очень короткая память. «И чего вы все сюда претесь? Москва не резиновая!» За два года пребывания в столице Оксана почти ежедневно слышала подобные высказывания в свой адрес. Иногда она не выдерживала и принималась оправдываться: – Потому что у нас тяжело жить. – А нам здесь, можно подумать, легко! – огрызались москвичи и, плотнее закутываясь в шубы, отправлялись в свои теплые уютные квартирки. А Ксюша оставалась торговать на морозе в курточке на «рыбьем меху». Оксана кривила душой: на ее родине жить не тяжело, а просто невозможно. Маленький шахтерский городок на Западной Украине практически опустел. Шахту закрыли, работы нет, денег тоже, люди падают на улице в голодные обмороки, как во время войны. Оттуда уехали все, кто только мог. Вспоминали адреса дальних родственников, живущих в России, созванивались с бывшими однокурсниками, обитающими в Москве, – и в путь. Те же, у кого не было никаких друзей, отправлялись в Первопрестольную на свой страх и риск. Так поступила и Оксана. Трудоустройство без трудовой книжки, без выходных и без «больничных» – для приезжих это обычное дело. Вот он, «светлый путь» гастарбайтерши в Москве: сначала наведаться на вещевые рынки, пройтись вдоль рядов, спросить, не требуется ли продавщица. Как правило, девушек охотно берут на работу бравые джигиты из ближнего зарубежья. Условия оплаты: еда и ночлег в квартире этого самого джигита. Обязанности просты: весь день простоять на рынке, а ночью обслужить хозяина в постели. Некоторым работницам удается договориться о небольшой зарплате в 50–100 долларов в месяц, но это зависит исключительно от ее женской хитрости и обаяния. Следующая ступенька в карьерной лестнице – работа за прилавком. Только прилавок находится на открытом воздухе. Лоток около метро, на нем выставлен нехитрый товар: лезвия, губки для обуви, носовые платки, скотч и прочая мелочевка. Все дешево, китайского производства и низкого качества. Рабочий день ненормированный, от рассвета до заката, пока идут покупатели. Если что-то стянули с лотка, расплачивайся из своего кармана. А в туалет, извини, под себя. А ты как думала? Ведь лоток не бросишь. Хорошо, если рядом торгует мороженщица, и она сможет приглядеть за твоим барахлишком, пока ты отошла пописать. Но если рядом никого нет или ты с соседями не дружишь – тогда запасайся памперсами для взрослых. Заработать можно 100–200 баксов в месяц, при условии, что товар воровали мало. Своеобразным повышением является «уход под землю» – в ларьки, расположенные в переходах метро. Здесь, по крайней мере, ты укрыта от дождя и снега, а зарплата достигает 200–300 долларов. Ну а 12-часовая рабочая смена, отсутствие естественного освещения и перерыва на обед – это уже мелочи жизни. В цветочном киоске Оксана работала почти год. Данной торговой точкой, а также всеми аналогичными киосками в районе владел Тимур – упитанный мужчина неопределенной кавказской национальности. Представитель маленького, но гордого народа не баловал своих работниц. Расчет с хозяином происходил лично и ежедневно. В конце смены Ксюша сдавала Тимуру дневную выручку (порой она доходила до 500 долларов), а взамен получала две сторублевые бумажки. Перед праздниками, например, Восьмым марта или Днем всех влюбленных, когда цветы уходили влет, Тимур расщедривался и выплачивал продавщице премию в размере 100 рублей. А чтобы работники не вздумали скрыться с дневной выручкой, он отбирал у них паспорта. Казалось бы, при таком раскладе хозяин вряд ли сможет обмануть продавщицу на значительную сумму. Максимум, чего она лишится, – это двухсот целковых. Но жажда наживы подтолкнула Тимура к мыслительной деятельности… Это случилось в канун Нового года. 30 декабря Тимур сказал, что завтра, по случаю праздника, он, возможно, отпустит Ксюшу домой не в 11 вечера, как обычно, а на час-два раньше. При этом он пришел за дневной выручкой с неким Азой. Девушка уже не один раз видела этого субъекта с хозяином. Аза как-то обмолвился, что является родственником Тимура, вроде бы братом жены. Отношения у них были замечательные, они всегда весело переговаривались и шутили, – в общем, не разлей вода. И вот 31 декабря Аза приходит в 9 вечера, один. На голове у него надет красный дедморозовский колпак. Аза заявляет, что Тимур, как назло, слег с высокой температурой и поручил забрать дневную выручку ему. Ксюша не заподозрила ничего дурного и отдала деньги. В предпраздничные часы покупатели расхватывали цветы, как обезумевшие, так что выручка была значительной. Аза взял деньги, поздравил Оксану с Новым годом, подарил ей шоколадку и скрылся. Продавщица стала закрывать киоск. Не успела она домыть полы (а уборка помещения тоже входила в ее обязанности), как появился Тимур. Выглядел он на редкость бодрым и здоровым. – Давай выручку, – сказал он Ксюше. Девушка объяснила, что уже отдала деньги Азе, его родственнику. Хозяин театрально схватился за голову: – Вах, что ты надэлала?! Аза никакой мнэ нэ родствэнник! Я его знать нэ знаю! – Но как же, вы ведь всегда были вместе… – залепетала Оксана. – Он шакал, только что вышел из тюрьма, я из милости его содэржал. Вах! Ты мэня разорила, пустила по миру моих дэтэй! Вах! И Тимур осуждающе уставился на девушку. Золотой перстень на его толстом пальце, казалось, тоже укоризненно поблескивал. До Ксюши запоздало дошло, для чего понадобился этот спектакль. Дурное предчувствие ее не обмануло: Тимур заявил, что следующие два месяца она будет работать бесплатно. В счет выручки, отданной в руки «Деду Морозу»… * * * Рассказ Оксаны возмутил меня до глубины души. Это же надо, какая подлость: обмануть человека в самый Новый год! Все мы ждем в этот день чудес и подарков, даже если знаем, что им неоткуда взяться. Только последняя сволочь может сыграть на детской вере в новогоднюю сказку. Ради своей выгоды мошенники не брезгуют ничем! И много ли Тимур выгадал? Ведь заработок цветочницы для него – сущие копейки! Стоила ли овчинка выделки? Я поделилась своим недоумением с Ксюшей. – Он обманул не только меня, – сказала девушка, – на эту уловку попались продавщицы других киосков. Так что Тимур хорошо сэкономил на зарплате. Я вспомнила, что январь уже почти подошел к концу, и ужаснулась: – Значит, ты целый месяц ничего не получаешь? Оксана кивнула. – На что же ты живешь? Она развела руками: – Ну меня подкармливает подруга, с которой я вместе снимаю комнату. Хотя, конечно, она сама не роскошествует, мы едим гречку и макароны без гарнира. Вот только за квартиру платить нечем. Боюсь, скоро меня хозяйка на улицу выгонит, у нее с квартплатой строго. – Тебе надо немедленно уходить с этой работы! – вынесла я вердикт. – Найдешь другую! Ксюша невесело усмехнулась: – Куда же я пойду без паспорта? А пока не отработаю долг, Тимур мне его не отдаст. Я задумалась. Да, мошенник идеально подстраховался. Он выбрал для своей аферы самых незащищенных работников. В милицию гастарбайтеры не обратятся, потому что у них не только нет московской регистрации, но и вообще паспорт отсутствует. К тому же от стражей порядка толку мало, они вряд ли помогут нелегалам, скорее, еще и попытаются нажиться на их беде. И что же, оставить все как есть? Пусть обман сойдет Тимуру с рук? Никогда! Зло должно быть наказано! И не в другой жизни, как к тому призывают богословы, а в самом ближайшем будущем. Я считаю, что если человек творит бесчинства на этом свете, то и отвечать ему следует здесь. – Я тебе помогу, – пообещала я Оксане, – обязательно что-нибудь придумаю! Цветочница бросила выразительный взгляд на мою куртку и улыбнулась: – Спасибо, конечно. Только ты не очень-то похожа на жену мафиози. Думаешь, тебе удастся воззвать к совести Тимура? Он понимает только язык денег. Сегодня деньги – это язык международного общения, своеобразное эсперанто. Ты можешь не знать ни слова ни на одном европейском языке, но если у тебя есть платиновая кредитная карточка, в цивилизованном обществе тебя поймут. Нашелся бы только банкомат за углом. Глава 31 Войдя в квартиру, я обнаружила, что Диана в кухонном фартуке опять стоит около плиты. Только на этот раз она мешала бурую жидкость в огромной кастрюле, которая занимала собой все четыре конфорки. Это явно не моя утварь, потому что таких монстров у меня не водится. – Где ты взяла этот чан? – У соседки попросила. Тридцать литров, как раз то, что мне надо! – восторженно сказала Диана. – Ты подрядилась готовить еду на солдатскую роту? – предположила я. – Тогда почему такой мерзкий запах? Хочешь отравить защитников Отечества? – Нет, я же тебе объясняла, что это сюрприз. Подожди пару дней, и все увидишь. И она принялась напевать: «Выбери меня, выбери меня, птица счастья завтрашнего дня!» Значит, сегодня ужина опять не будет. Не то чтобы я ожидала, что кузина полностью взвалит на себя домашнее хозяйство, но, согласитесь, с ее стороны было бы очень мило хотя бы иногда что-нибудь приготовить. Однако в планы Дианы, очевидно, не входило впрягаться в бытовое ярмо. Как-то не вяжется это с идеей покорения столицы. Когда я засыпала, зловонная жидкость в чане еще кипела, и кузина увлеченно над ней колдовала. Проснулась я с ощущением бессмысленности бытия. Последние дни я только и делаю, что ношусь по городу, как бездомная собака, а где результат? Я вспомнила поговорку о том, что один ум – хорошо, а два – лучше. Наверное, пришло время подключить к расследованию Лену Пономареву. Вдруг у старинной подруги Веры возникнет какая-нибудь идея? Я позвонила на квартиру Веры, Лена была там и сказала, что с нетерпением меня ждет. – Есть что-нибудь новенькое? – сразу с порога спросила она. Я покачала головой: – Ни малейшей зацепки. Опросила кучу народа, аж в глазах рябит от лиц, – и все без толку. Лена потребовала подробности и не упустила из моего рассказа ни слова. – Надо проверить эту Татьяну Стремилову, – посоветовала Пономарева, – что-то она мне не нравится. – Но она уже полгода живет в Волжском. – Ерунда. Она запросто могла вырваться на пару дней в Москву и организовать покушения. Думаю, тебе надо лететь в Волгоград. – Когда? – Чем скорее, тем лучше. Я задумалась. Пожалуй, Лена права. Я тоже до конца не верю в невиновность Стремиловой. Вот только наскребу ли я денег на билет? – А может, милиция уже нашла преступника? – спросила Лена. Я махнула рукой: – Как же, найдут они! Я думаю, этими делами вообще никто не занимается. Ждут, когда Вера выйдет из больницы, чтобы повесить на нее отравление Джульетты, а второе покушение свести к несчастному случаю. Кстати, как там Вера? – Плохо, – нахмурилась Пономарева, – состояние все еще тяжелое, врачи никого к ней не пускают. Лена заварила чай и налила мне в чашку пахучую жидкость. – Может, хотите пастилу? Она достала ту самую коробочку, которую мы с Верой не решились открыть. Мне почему-то было стыдно признаться Пономаревой, что у меня появилась такая фобия. – Нет, я худею, – соврала я. – Это вам, стройным женщина, хорошо, можете ни в чем себе не отказывать, а нам, толстушкам, приходится знать меру. – Так уж ни в чем не отказывать! Бывали дни, когда я сидела на одном кефире и черном хлебе. По одежке протягивай ножки! Я вспомнила, что Лена приехала в Москву из провинции, в Первопрестольной ей пришлось нелегко. Зато она может гордиться, что все-таки покорила столицу. – Кстати, вчера я познакомилась с одной цветочницей, и она мне поведала дикую историю… Я рассказала, как алчный Тимур оставил Оксану без зарплаты. – Представляете, какое свинство! Люди и так ишачат с утра до ночи за копейки, так еще и эти гроши у них отнимают! На что, спрашивается, девушке жить? – А нечего сюда переться! – с неожиданной злостью заявила Лена. – Москва для них будто медом мазана! Едут и едут! Хотели жить в столице? Пожалуйста! Только, уж извините, квартиры с видом на Кремль закончились. Остались одни бараки и места в общежитии, и то не для всех. Я оторопела. Признаюсь, мне тоже не нравится, что улицы забиты народом, что в метро не протолкнуться, но я понимаю: любой человек имеет право жить где хочет. И разрешения у какой-то там Люси Лютиковой или Лены Пономаревой он спрашивать не обязан. Но Лена считала иначе. – Надо вводить квоты. – В смысле? – В смысле отбирать тех, кто столице нужен. Вот, например, раньше, при социализме, в Москве оставались лучшие кадры из провинции: талантливые врачи, ученые, архитекторы. А сегодня к нам без ограничений прется всякий сброд. Вчера он работал младшим чабаном, а сегодня – здрасьте пожалуйста! – уже водитель маршрутки. Поэтому и столько аварий на дорогах со смертельным исходом. Мне показалось, что Пономарева сваливает разные проблемы в общий котел. – А кто будет решать, нужен этот человек Москве или нет? – Мы, народ! Я хмыкнула. Ох, сдается мне, ни к чему хорошему такая политика не приведет. Все закончится введением очередного препятствия для иногородних – прописки, регистрации, несмываемой метки на лбу. Воры и прохиндеи вроде Тимура легко обойдут эту преграду, а честная трудяга Оксана, от которой столице одна польза, опять останется в дураках. – И вообще, кто сказал, что в Москве жизнь лучше? – кипятилась Лена. – Это иллюзия! Да, здесь крутятся бешеные бабки, но кому они достаются? Паре-тройке олигархов! А мы, обычные москвичи, копаемся в такой же навозной яме, что и провинциалы. Какой смысл ехать? И тут Лена ошибается. Да, жить в столице тяжело, но в регионах – еще хуже! Помните, в Москве из-за энергетического кризиса на сутки отключили электричество? [3] На сутки! Впервые за сто лет. На улице было двадцать пять градусов тепла. Какой сразу поднялся вой! Все правительство встало на уши! Немедленно завели уголовное дело! Телевизор по всем каналам верещал о «наступившем конце света»! 3 Речь идет о веерном отключении электричества в отдельных районах Москвы и Подмосковья, которое случилось 25 мая 2005 года. ( Прим. автора .) А все Приморье уже второй десяток лет живет без отопления и горячей воды, население греется теплушками, как во время войны, – и хотя бы одного депутата это волнует? А знаете ли вы, что на Крайнем Севере, в тридцатиградусные морозы, веерное отключение электричества – в порядке вещей? Как люди там выживают – уму не постижимо! Хоть раз об этом передали по телевизору? Поэтому и стремятся все в Москву. Потому что здесь – лучше. Вернее, не так дерьмово, как на остальной территории нашей необъятной Родины. И тут у меня словно открылись глаза! Я вдруг ясно осознала, что передом мной – не Лена Пономарева! Эта женщина абсолютно точно не приезжала из провинции в Москву, не жила в общежитии, не скиталась по съемным углам. Потому что человек, который сам прошел все круги ада, уготовленные в столице приезжим, никогда не заикнется ни про какие квоты. И еще одно обстоятельство. Насколько я помню, Вера рассказывала, что в кооперативе «Чистый дом» работали самые симпатичные студентки на курсе. А дама, которая сидит сейчас передо мной, из-за квадратной челюсти и внушительного носа весьма смахивает на лошадь Пржевальского. Господи, незнакомка орудует в квартире Веры, как у себя дома, открывает дверь ее ключами, лезет в продукты на кухне! Вдруг это воровка? А может, вообще убийца? У меня похолодела спина. Надо действовать, и немедленно! – Ой! – я схватилась за левую грудь. – Что-то сердце прихватило! Наверное, от всей этой беготни. Лена, пожалуйста, принесите корвалол! – Я мигом, аптечка в ванной, – сказала она и выбежала из кухни. Я тотчас кинулась к черной дамской сумочке, лежащей на стуле. Я не ошиблась, сумка принадлежала лже-Лене. В боковом кармашке я обнаружила ее паспорт. «Елена Валерьевна Толмач», – прочитала я. Все-таки Елена! «Родилась в Москве»! Ага, интуиция меня не подвела! Я судорожно листала страницы. Вот, «зарегистрирована по адресу: г. Москва, ул. Газгольдерная, д. 1, кв. 11». Я заметила ее боковым зрением, но было уже поздно. Что-то тяжелое опустилось мне на голову, и я потеряла сознание. Глава 32 Очнулась я от кошачьего мурлыканья в самое ухо. Обычно таким деликатным образом меня будит по утрам Пайса. – Брысь! – пробормотала я и повернулась на другой бок. Что-то не так. Почему диван такой жесткий? И холодный? Боже, до чего раскалывается голова! Я разлепила один глаз и увидела, что лежу на полу, а вокруг меня столпились кошки. Я сразу вспомнила, где нахожусь. С трудом приподнявшись, я села и огляделась. Елены нет, это хорошо. Я пощупала голову и обнаружила на затылке огромную шишку. Надо полагать, я еще легко отделалась. Интересно, чем это она меня ударила? И сколько времени я тут пролежала без сознания? Голова кружилась, ужасно хотелось пить. Кряхтя, я доковыляла до раковины и припала к крану. Какая вкусная холодная вода! Я пила огромными глотками, как бегемот, и не могла напиться. Мелькнула мысль, что сырая вода – это верная дорога к дизентерии. Но бывают моменты, когда тебе плевать на микробов. Кто эта Елена Толмач? Понятия не имею. Ясно одно: она имеет непосредственное отношение к преступлениям. Судя по тому, как решительно дамочка со мной расправилась, для нее это не впервой. Хватит рисковать своей жизнью, пора звонить капитану Супроткину. Пусть милиция займется наконец делом! Я позвонила на Петровку. – Слушаю, – ответил незнакомый мужской голос. – Капитана Супроткина позовите, пожалуйста. – Его нет. – А когда он будет? – Не знаю. – Обязательно передайте ему, что звонила Люся Лютикова, насчет дела Веры Субботиной. И вот еще что, запишите – «Толмач Елена Валерьевна, улица Газгольдерная, дом 1, квартира 11». Думаю, это убийца! – Это все? – сухо поинтересовался голос и, не дождавшись ответа, отключился. А я-то надеялась, что лучшие силы ГУВД немедленно будут подняты по тревоге, чтобы схватить преступницу. Значит, придется действовать самостоятельно. Ну что ж, мне не привыкать. Итак, улица Газгольдерная. Странное название. Но кажется, я знаю, где она находится. Однажды я писала статью про водителей автопогрузчиков и ездила в специализированную школу, где обучают этой специальности. Помнится, там была промышленная зона, вокруг заводы и мастерские, и одна из улиц называлась Газгольдерная. На зданиях серый налет пыли, унылое место, идеальное для убийцы. Но, сдается мне, жилых домов там не было. Память меня не подвела. Через час я стояла на кривой улочке, обнесенной заборами. А вот и дом номер один. Двухэтажный деревянный барак, дверь в подъезд отсутствует, из окон свешивается белье. На лавочке сидит субъект, для которого трезвость отнюдь не является нормой жизни. – Скажите, гражданин, здесь люди живут? – обратилась я к нему. – Люди живут везде, – философски заметил забулдыга, глотнул водку прямо из бутылки и хлебосольно протянул мне: – Хочешь? – Спасибо, как-нибудь в следующий раз. Я вошла в подъезд, в нос сразу ударила смесь запахов щей, хлорки и использованных детских подгузников. Женщина в теплом байковом халате прошла мимо с кастрюлей в руках. – Одиннадцатая? – переспросила она. – Это на втором этаже, последняя по коридору. Дверь в одиннадцатую квартиру оказалась железной. Это было довольно нелепо, если учесть, что стены, в которую она установлена, тонкие, едва ли не фанерные. Звонка не было, я несколько раз дернула за ручку, а затем постучала монетой по замку. Безрезультатно. Зато открылась соседняя дверь, из нее вышла девушка в голубой «аляске». – Вы случайно не в курсе, где Елена Толмач? – спросила я. – А она в баню пошла! – мгновенно ответила девушка. В баню?! Ничего себе! Значит, тюкнула меня по башке и спокойненько отправилась попариться? Так сказать, смыть усталость? А вдруг это не просто помывочное мероприятие? Что, если Толмач встречается в бане со своими сообщниками? – Давно она ушла? Где находится баня? Проводить сможете? – Я вытащила свое липовое удостоверение и рявкнула: – Я из милиции! – Ой, да я же пошутила! – испугалась девушка. – Я просто так сказала! Я понятия не имею, где она. Я вцепилась в ее руку мертвой хваткой. – Нет уж, голубушка, сказала «а», говори и «б». А за дачу ложных показаний знаешь, что бывает? – Бабуля! – закричала девушка дурниной. На зов из двери вышла бабка, на вид ей было лет восемьдесят, не меньше. – Это она меня научила про баню говорить! – заверещала девушка и напустилась на бабку: – Ты понимаешь, что здесь тебе не деревня! Тут город! Москва, блин, столица нашей Родины! – Спокойно, гражданка, – вмешалась я, – не надо нервничать! Расскажите по существу, в какой бане моется ваша соседка. Но она продолжила голосить: – Да не моется она нигде! То есть, наверное, где-то моется, но не в бане! А может, и в баню ходит, но я про это ничего не знаю! Да у них тут круговая порука! Все сплошь преступники и друг друга выгораживают. Надо отправлять шайку-лейку в кутузку! Очевидно, эти размышления отразились на моем лице, потому что девушка внезапно успокоилась и нормальным голосом произнесла: – Я сейчас все расскажу. Сами поймете! * * * В Москву к Илоне приехала прабабушка из деревни. Однажды баба Фрося услышала, как Илона долго и нудно объясняет по телефону, что собеседник ошибся номером, никакой Ренат Ибрагимович здесь не живет. – Ты отвечай так: а он в баню ушел, – посоветовала старушка. – И тебе самой весело, и человек отвяжется. Я всю жизнь так делала. Илона взяла совет на вооружение и обнаружила, что это действительно прикольно. Она стала по любому поводу отправлять людей в баню, это вошло у нее в привычку. Как вы знаете, каждый Новый год в нашей стране хотя бы по одному каналу идет фильм «Ирония судьбы, или “С легким паром!”» Не стал исключением и этот год. Илоне фильм очень нравился, и, отмечая праздник в теплой дружеской компании, она с удовольствием опять его посмотрела. Собственно, это было последнее, что она запомнила перед большой попойкой, затянувшейся на несколько суток. Оказавшись наконец дома, Илона завалилась в кровать с надеждой проспать как минимум полдня. Но уже через пару часов ее разбудил настойчивый телефонный звонок. Бабы Фроси дома не было, она пошла в магазин. Пришлось Илоне ползти к телефону: – М-м-м… – выдавила она из себя. – Доброе утро! – жизнерадостно сказали в трубку. – С праздником вас! Удачи и здоровья в новом году! А это Анатолий беспокоит. Можно Николая? Илона опешила. Голос был какой-то странный. Вроде мужской, но что-то с ним было не так. Впрочем, она представила, какой у нее самой сейчас голос, и поняла, что придираться не стоит. На автопилоте она выдала: – А он в баню ушел. – В баню? – безмерно удивился Анатолий. – Зачем? У него же ванная дома! Обычно Илона бросала трубку сразу после своей коронной реплики, но вежливость собеседника выбила ее из колеи. Она зачем-то вступила с ним в разговор. А поскольку после попойки соображала туго, то опять включился автопилот: – Это у них с друзьями такая традиция: каждый год 31 декабря они ходят в баню… – Ой, простите, а я не знал… Но ведь сегодня уже 3 января! – А-а-а… Ну, тогда он в Ленинграде…. – шла дальше по сюжету фильма Илона. – То есть в Петербурге? – уточнил Анатолий. – А что он там делает? Она уже не могла остановиться: – Дело в том, что в бане они напились и поехали в аэропорт провожать Павлика в Ленинград. Но по ошибке они отправили вашего Николая вместо Павлика. Судя по голосу, Анатолий занервничал: – Почему же он до сих пор не вернулся в Москву?! – Ну сначала денег не было. А потом он встретил девушку, Надю, учительницу литературы. Они полюбили друг друга. Наверное, скоро поженятся… Такой реакции Илона не ожидала. – Какая Надя? Какое «поженятся»? А как же я?! Ведь он обещал, что завязал с женщинами! Только теперь до Илоны дошло, почему голосок у мужчины был с фальцетом. Она попыталась «включить мозги», чтобы как-то сгладить ситуацию, но голова отказывалась соображать. И пока она тупо молчала, собеседник, чуть не плача, прокричал: – Передайте Николаю, когда вернется, что я его больше знать не желаю! И бросил трубку. Глава 33 – Вот так я разрушила чью-то судьбу, – вздохнула Илона. – А если это была любовь? Все, «с баней» завязываю! Теперь отвечаю всем просто – «пошел к черту!». Я начала терять терпение: – Это безумно интересно, но где мне все-таки найти Елену Толмач? – А ее сестра Ирка сейчас в проруби купается, – внезапно заявила баба Фрося. Я сурово на нее глянула: – Опять ваши деревенские шуточки? – Нет, правда в проруби, – подтвердила девушка. – Тетя Ира – морж. У нас тут пруд недалеко, так она каждый день в нем плавает, что летом, что зимой. Такая вот экстремалка. – Как найти пруд? Илона принялась объяснять: – Выйдете из дома, повернете налево, через двести метров будет остановка маршрутки… Ой, да вот же она, тетя Ира собственной персоной! По коридору шла… Нет, не шла – летела, едва касаясь пола, такое у меня создалось впечатление, – женщина в драповом пальто. На голове у нее «чалмой» было намотано полотенце. Я собралась вытащить удостоверение, но Илона меня опередила: – Тетя Ира, к вам из милиции. Ее фигура сразу потяжелела. – А что случилось? – Я хочу поговорить о вашей сестре. – Проходите в комнату, – пробормотала она и загремела ключами. Комната была угловая, с двумя окнами, жильцы перегородили ее шкафом, чтобы получилось два почти обособленных пространства. На одной половине стояла софа и трюмо, на другой – широкая семейная кровать. Обеденный стол, телевизор и холодильник были общими и составляли нечто вроде гостиной на трех квадратных метрах. Женщина плотно прикрыла дверь и воскликнула: – Господи, опять милиция! Да ведь уголовное дело давно закрыли! Ага, я так и знала, что Елена Толмач рецидивистка! Дамочка уже состояла под следствием, но ей удалось ускользнуть от наказания. Ну теперь пусть не рассчитывает легко отделаться. – Я из отдела внутренних расследований, – хмуро заявила я. – Следователь, который вел дело вашей сестры, обвиняется во взяточничестве. В связи с новыми обстоятельствами мне поручено провести повторное расследование. – Да уже куча экспертиз проводилась! Ленка невиновна! – Это мне только предстоит установить, – сказала я. – Надеюсь, с вашей помощью. – Конечно, помогу, – вздохнула собеседница. – Да вы раздевайтесь, присаживайтесь. Чаю хотите? Меня по-прежнему мучила жажда, как будто я только что не выдула два литра сырой воды. – Спасибо, не откажусь. А как вас зовут? – Ирина Валерьевна. – Майор Лютикова, – беззастенчиво представилась я. – А имя-отчество? – Людмила Анатольевна. Ирина Валерьевна загремела посудой. Я же не смогла сдержать любопытства: – Скажите, пожалуйста, а вы на самом деле купаетесь в проруби? – Да, купаюсь. – А зачем, если не секрет? Она ответила, не переставая готовить чай: – Не секрет. Моржевание спасло меня от алкоголизма. Когда я осталась без работы, начала спиваться. У нас с Леной отец сильно пил, наверное, это его гены во мне заговорили. Как только ни пробовала завязать – ничего не помогало. Я даже в церковь ходила, с батюшкой советовалась. А он неожиданно порекомендовал купание в проруби. Мне уже потом рассказали, что купание в ледяной воде воздействует на центр удовольствия в мозге. Такое ощущение, будто ты паришь в воздухе, а голова остается ясная. Никакая водка с этим не сравнится. Да что там водка – наркоманы перестают колоться! Я двоих таких знаю. Я усмехнулась: – Алкоголику, который сидит сейчас около дома, тоже не помешает окунуться в проруби. Ирина Валерьевна поставила передо мной чашку и розетку с вишневым вареньем. – Таких здесь много. Наш барак раньше был заводским общежитием. В этой комнате мы жили вчетвером: отец, мать, я с Леной. Все ждали, когда же получим новую квартиру. Родители умерли, так и не дождавшись. Ну а потом грянула перестройка, завод стал дышать на ладан, и дирекция решила, что содержать барак слишком накладно. Нам предложили оформить комнаты в собственность. Думаю, лет через пять дом окончательно развалится, потому что денег на капитальный ремонт у жильцов нет. Я вспомнила, как Елена ненавидит приезжих, и решила вызвать на откровенность ее сестру: – Да уж, коренные москвичи живут в бараке, а приезжие отхватывают себе новые квартиры… Однако Ирина на провокацию не поддалась. – По-всякому случается, – спокойно ответила она. – На заводе квартиры давали передовикам производства или начальству, а наш папаня пил не просыхая. Мама часто болела, руководство держало ее на работе из жалости. – Она тяжело вздохнула. – Не мы такие, жизнь такая. Я достала диктофон, который по журналистской привычке всегда ношу с собой, и официальным тоном произнесла: – Ирина Валерьевна, предупреждаю вас об ответственности за дачу ложных показаний. Собеседница торопливо закивала. – Прошу вас рассказать все, что знаете по существу дела. Не забывайте, что речь идет об уголовном преступлении. – Да-да, я поняла. Я включила запись. * * * Человек, испорченный деньгами, гораздо безобиднее человека, испорченного их отсутствием. Самым ярким воспоминанием детства у Лены был голод. Кушать хотелось всегда, даже во сне. Мяса они с сестрой не ели вообще, когда в доме появлялась синюшная курица, это был праздник. Набивали желудок под завязку «пустыми» макаронами, но ощущение сытости не наступало. Просто молодой организм не мог получить из такой еды витамины и минералы, вот и голодал. Спасали бесплатные обеды в школьной столовой. Одноклассники презрительно кривились на манную кашу комками и клейкий рис, а Лена съедала все до последней ложки. И еще она не могла забыть красные сапоги с опушкой из «чебурашки». Лена носила их три года, с пятого по седьмой класс, искусственный мех свалялся и задубел. На сапогах не осталось живого места, в минуты трезвости отец латал дыры, подклеивал подошвы, перешивал молнии. Денег на другую обувь не было. Лена ненавидела эти сапоги, они олицетворяли нищету, в которой она существовала. Когда Лена закончила восемь классов, родители умерли. Ирина работала на заводе штамповщицей, она знала, что у сестры есть мечта – стать врачом, и была готова поддержать ее материально. Но Лена понимала, что высшее образование им не потянуть. Она поступила в медицинское училище, закончила его и устроилась медсестрой в городскую больницу. С первой зарплаты Лена купила себе новые сапоги – кожаные, изящные, на «шпильке». Но после дождя сапоги буквально развалились у нее на ногах. Девушка пришла с претензией к продавцу – толстому армянину, державшему обувной кооператив. Армянин деньги не вернул, сапоги не поменял, а облапал Лену сальными глазками и предложил ей стать его любовницей. Лена молча развернулась и пошла к выходу, но по пути взяла со стола тяжелый оверлок и швырнула его в витрину. Следующие полгода она выплачивала из своей зарплаты стоимость разбитого окна и испорченного оверлока. Лена была молода, ей хотелось хорошо одеваться и нравиться мужчинам. Но на зарплату медсестры, даже на полутора ставках, не разгуляешься. Она стала подрабатывать сиделкой к тяжелобольным и парализованным людям. Однажды она попала в необычный дом. В трехкомнатной «сталинской» квартире, которая показалась Лене просто огромной, жили бабушка с внуком. После инсульта Нора Самуиловна впала в маразм и не вставала, а Марек, кандидат филологических наук, преподавал в вузе и обеспечивал ей уход. Довольно скоро Марек стал оказывать сиделке знаки внимания. Лена отвечала ему взаимностью. Таких мужчин она раньше не встречала. Он был словно из другого мира, где пьют только по праздникам, и не самогон, а хорошие французские вина, где не ругаются матом, читают умные книги и живут легко и приятно. Ну насколько вообще можно приятно жить, когда в квартире находится парализованный родственник. Постепенно их отношения зашли далеко. Лена приходила в квартиру, мыла и переодевала Нору Самуиловну, делала ей необходимые инъекции, а потом они с Мареком закрывались в его комнате и предавались страсти. Тесно прижавшись, влюбленные лежали на узкой кушетке и слушали, как за стеной что-то нечленораздельно выкрикивает Нора Самуиловна. – Марек, а когда мы поженимся? – спросила однажды Лена, накручивая на палец его курчавые волосы. – Сейчас не время, – ответил любимый. – А когда будет время? Вместо ответа Марек закурил сигарету и спросил: – Лен, сколько может прожить бабушка? – При хорошем уходе – долго. А я обеспечиваю хороший уход, можешь не волноваться. Он сделал глубокую затяжку, выдохнул дым и сказал: – Пока она жива, мы не сможем пожениться. – Но почему?! – Лена вскочила с кушетки. – Если ты думаешь, что я буду к ней плохо относиться, то ты ошибаешься! Я буду ухаживать за ней, как и сейчас, даже еще лучше! – Дело не в тебе, – Марек обнял ее за плечи. – Ты ведь хочешь детей? Он знал, что Лена мечтает о малыше. – Ну вот, – продолжал Марек, – родится у нас ребенок, и что он увидит? Сумасшедшую бабку, которая лежит вся в какашках? Зачем ему с первых дней видеть эти пролежни, слушать ее бред, жить в этом кошмаре? – Господи, Марек, ты не знаешь, в каких чудовищных условиях живут люди! Это еще не кошмар. У Норы Самуиловны отдельная комната, она не будет нам мешать. – У моего ребенка должно быть все самое лучшее, – упрямо сказал Марек. – Я тебя люблю, но со свадьбой придется подождать. «Я не могу ждать, мне уже тридцать!» – чуть не закричала Лена, а филолог добавил: – Ничего, может быть, скоро все разрешится. Ведь бывает, что такие больные сами собой умирают? – Бывает, – пожала плечами медсестра, – но у Норы Самуиловны хорошее сердце, в ближайшие десять лет с ней такое вряд ли произойдет. – Будем надеяться, – со значением сказал Марек. Когда Лена пересказала этот разговор Ирине, та воскликнула: – Ленка, дурочка, ты что же, ничего не поняла? Он хочет твоими руками избавиться от надоевшей старухи! Сестра замотала головой: – Нет, Марек меня любит, а насчет бабушки он просто так рассуждает, прикидывает разные варианты. – Ничего просто так не бывает. Смотри, даже не вздумай ему помогать! В тюрьму сядешь ты, а не он! Лена нахмурилась: – Ладно, забудь все, что я тебе рассказала. Больше сестра не упоминала ни о Мареке, ни о его бабушке. А через пару месяцев прокуратура возбудила уголовное дело по факту смерти Норы Самуиловны, и Елена Толмач стала главной подозреваемой. На следствии Лена категорически отрицала свою вину. Проводились бесконечные экспертизы, и результат был то в пользу медсестры, то свидетельствовал против нее. Особенно тяжело ей приходилось без поддержки любимого. Марек сказал: – Пока уголовное дело не закрыли, нам лучше не встречаться. Думаю, звонить друг другу тоже не стоит, иначе у следствия возникнут лишние подозрения. А когда все закончится, мы поженимся. Лена благоразумно с ним согласилась, но разве сердцу прикажешь? Душа рвалась взглянуть на жениха хоть одним глазком. От работы ее отстранили, и она целыми днями ходила по комнате из угла в угол, словно зверь в клетке. Кошмар продлился полгода, уголовное дело закрыли за отсутствием состава преступления. А вскоре после этого Марек женился. Его избранницей стала очаровательная блондинка – студентка вуза, в котором он преподавал. Глава 34 Если из любви к мужчине женщина бросает себя к его ногам, то она рискует никогда не подняться в его глазах. История Лены Толмач – как раз из этой серии. Правда, я не очень понимаю, каким образом она связана с Верой Субботиной, ведь в убийстве медсестру обвиняли почти семь лет назад! – Сестра тогда впала в жуткую депрессию, – продолжала Ирина Валерьевна. – Я боялась, что она руки на себя наложит, не оставляла ее одну ни на минуту. К счастью, все обошлось. В дверь громко постучали. Я напряглась. В комнату заглянула худая женщина в синей форме железнодорожника, в руках она держала кота. Батюшки, да это же донской сфинкс! Неужели тот самый? – Ирусь, приглядите за Пушком? – попросила незнакомка. – А то мне опять в рейс. – Конечно, оставляй, – ответила Ирина Валерьевна, забирая животное. Я тут же к ней подскочила. – Пушок? Это что, сарказм? Насмехаетесь над лысым котом? – Вообще-то он Пушкин, – объяснила Ирина Валерьевна, – а если коротко – Пушок. – А почему Пушкин? – Ну логика такая: если сфинкс, значит, речь идет о Египте. Рядом с Египтом находится Эфиопия. Ну а раз уж эфиоп – то определенно Пушкин. Я попыталась представить, где на карте расположены Египет и Эфиопия, но потерпела фиаско. – И часто вам Пушкина оставляют? – Часто. Когда Олеся отправляется в командировку, мы берем его к себе. – Когда последний раз брали? – Ну… – она подняла глаза к потолку, – полторы недели назад. Да, точно, Олеся вернулась во вторник, а мы держали его четыре дня, значит, взяли в пятницу. Все сходится! Как раз во вторник блондинка забрала Пушкина у Веры и подарила ей конфеты. – И все это время Пушкин жил у вас дома? Ирина Валерьевна удивленно на меня взглянула: – А какое это имеет значение для следствия? – Ответьте, пожалуйста. – Ну хорошо. Обычно Пушок живет у нас, но на этот раз Лена отвозила его к своей подруге. – Зачем? – Та тоже хочет завести сфинкса, вот сначала решила присмотреться к породе. Определенно, кот побывал в гостях у Веры. Осталось прояснить еще кое-какую деталь. – Ирина Валерьевна, кто-нибудь из вашей семьи имеет отношение к журналу «Собачья радость»? Собеседница широко распахнула глаза: – Я там уборщицей работаю, а в чем дело? – Ваша сестра бывает у вас на работе? – Заходит иногда, а что такое? – окончательно всполошилась женщина. – Нет, ничего, просто на всякий случай уточняю. Ну вот, теперь все встало на свои места. Вот только разрежьте меня на кусочки, если я знаю, зачем Елене Толмач понадобилось убивать Веру Субботину! Это выше моего понимания. Неожиданно Ирина Валерьевна всхлипнула: – Мне так Ленку жалко! Я надеялась, что хотя бы она одна из нашей семьи пробьется в жизни, будет счастлива. Что же мы все будто проклятые – отец, мать, я? Я ведь чувствую, что вы Ленку в тюрьму посадить хотите… Мне стало стыдно. Пришла, задаю вопросы, довела человека до слез. – Не расстраивайтесь, может, еще обойдется, – неубедительно сказала я. – Самое обидно, что у нее сейчас жизнь наладилась, – тьфу, тьфу, тьфу! – Ирина Валерьевна старательно сплюнула через левое плечо. – Лена встретила положительного мужчину: не пьет, не курит, работает, все в дом. Такой, знаете, заботливый, не позволяет ей тяжелые сумки таскать. Живет с нами, так я про него слова худого сказать не могу. Вон, даже дверь железную в комнату поставил. Может, это ей подарок от небес за все мытарства? Я удивленно взглянула на собеседницу. Неужели она надеется таким образом разжалобить мое милицейское сердце? Не выйдет. Как правило, в следственных органах работают женщины с неудавшейся личной жизнью. Так что история про то, как убийце парализованных старушек удалось отхватить роскошного мужика, ничего, кроме раздражения, у меня вызывать не должна. И не вызывает! – Хорошие мужчины на дороге не валяются, – неприязненно заметила я. Ирина Валерьевна оживилась: – А этот, представьте себе, валялся! Грибники нашли его в лесу недалеко от МКАД. Без документов, избитый, весь в крови, огромная рана на голове. Вероятно, всю ночь пролежал на холодной земле. Сначала они решили, что он мертв, и вызвали милицию. И уже милиционеры заподозрили, что он, может, еще жив. Отправили его в больницу, в реанимацию. Врачи сказали, что у него нет шансов, но он чудом выжил! Правда, потерял память. – Что, совсем? – заинтересовалась я. – Напрочь. Не помнил ни свое имя, ни фамилию, ни адрес. И, уж конечно, не мог сказать, каким образом он оказался в лесу и кто его пытался убить. – А ваша сестра тут при чем? – Так Ленка же медсестрой в той больнице работала! Ну, и сначала, наверное, пожалела его. Потом видит – мужчина вроде неплохой, со спокойным характером, без вредных привычек. Вот и решила его взять. – Как это «взять»? Так просто? – А кому он еще нужен? Больница ведь не могла держать его вечно. У Степы два пути было: на улицу, в бомжи – или в психушку. – Степы? – Ну да, так его решили назвать. Когда Лена называла ему разные мужские имена, он больше всего отреагировал на Степана и Ивана. Наверное, его раньше так звали. Вот он и стал Степаном Ивановичем Толмачом, уже и паспорт получил. Прямо какой-то сериал! – Так они с Леной уже поженились? – Да, три месяца назад. – А сейчас где Степан? – В рейсе. Он водителем-дальнобойщиком устроился, мотается по всей стране, зарабатывает на нормальную квартиру. Я же говорю – хозяйственный мужик, Ленке с ним повезло. Хотите посмотреть их свадебные фотографии? Я кивнула. Ирина Валерьевна достала альбом. – Вот. Красавица она тут, правда? Все невесты – красавицы, это аксиома. Лошадиная физиономия Елены тоже неплохо смотрелась в обрамлении белой фаты. В отличие от многих невест, уже вышедших из юного возраста, Толмач не стала скромничать и надела пышное платье, напоминающее торт со взбитыми сливками. Степан, с курчавой бородой, в костюме и при галстуке, производил приятное впечатление. У него было немного потерянное выражение лица, но так на собственной свадьбе выглядит почти каждый мужчина. И тут ко мне во второй раз за сегодняшний день пришло озарение. Хотя я впервые видела лицо Степана, я, кажется, знаю, кто он такой. Глава 35 Я в смятении топталась около подъезда, раздумывая, что же делать с этим открытием. Бежать в милицию? Но там меня, скорей всего, засмеют. Рассказать все Степану? Неплохая мысль, только боюсь, что, когда он вернется из рейса, будет слишком поздно. Давешний алкоголик с блаженной улыбкой валялся в снегу. Телогрейка нараспашку, шапка отсутствует. Не околел бы, – вяло подумала я. Впрочем, невелика потеря для человечества. А вот кто действительно в опасности, так это Вера. Теперь я уверена: убийца предпримет третью попытку! Я должна во что бы то ни стало опередить Елену! Но как? Надо срочно ехать в больницу к Субботиной. Я решительно направилась к автобусной остановке, но, сделав несколько шагов, остановилась как вкопанная. Да я же не знаю, в какой больнице лежит Вера! И вообще не уверена, действительно ли ее сбила машина! Ведь эти сведения мне рассказала Толмач, а можно ли верить убийце? В окне на первом этаже громко заплакал младенец. Я слушала его надрывный крик и костерила себя на все лады. Ну и идиотка же ты, Люся! Другую такую дуру еще поискать! Не записала адрес больницы, не навестила Веру, – даже не позвонила в справочную! Поверила на слово первой попавшейся прохиндейке. А вдруг Толмач уже давно убила Веру, закопала ее труп, а ты, словно безмозглая курица, вторую неделю бежишь по ложному следу? Представляю, как потешалась Елена, слушая твои рассказы о так называемом расследовании! Никогда не прощу тебе, что была такой доверчивой! Взвизгнув тормозами, рядом со мной остановились грязные «Жугули». Из машины вышел Руслан Супроткин. Мое сердце наполнилось благодарностью. Вот он, настоящий друг, который всегда придет на помощь. – И чего тебя сюда черти понесли? – недовольно спросил капитан. – Опять возомнила себя великим детективом? От этих слов я мгновенно вскипела: – Между прочим, я тут отдуваюсь за все ваше управление! Я убийцу нашла! Я сбивчиво пересказала все, что мне удалось узнать от Ирины Валерьевны. – Надо срочно ехать к Вере! Но я не знаю, в какой она больнице. – Я знаю, – сказал Руслан, – садись в машину. Когда мы выезжали со двора, я увидела, что алкоголика поднимают из снега два субъекта, похожих на него, как братья-близнецы. Судя по оживленной жестикуляции, планы на вечер уже определились: сначала замерзший немного оттает, а потом они сообразят на троих. «Жигули», пропетляв по узким подворотням, выехало на шоссе. – Значит, Веру все-таки сбила машина, – сказала я. – А я уже не знала, верить мне словам Елены Толмач или нет. – Субботина в реанимации, – ответил капитан, не отрывая взгляд от дороги, – она действительно попала под машину. На место ДТП срочно выехали «скорая» и милицейская бригада. Они обнаружили рядом с потерпевшей женщину, которая назвалась ее подругой. Подруга рассказала, что все произошло на ее глазах. Водитель белой «Нивы» с номерными знаками, заляпанными грязью, и помятым передним «крылом» неожиданно выехал на тротуар и сбил Веру. С места происшествия он тут же скрылся. Угадай, как звали эту свидетельницу? – Чего мне угадывать, Толмач мне сама это рассказала. – Сама? А ты что? – А я – ничего, ушами хлопала и рот разинула, как идиотка. Но я-то ведь тогда думала, что она – это Лена Пономарева, старинная приятельница Веры. Ой! Супроткин покосился на меня: – Что еще? – Так ведь Толмач неспроста там оказалась, правда? Ведь она Вере никакая не подруга! С чего это вдруг они были вместе? Супроткин кивнул: – Я нашел еще одного свидетеля, охранника из близлежащего офиса. Мужчина вышел на улицу покурить и видел, как одна женщина толкает под колеса машины другую. Водитель ехал с превышением скорости, что не редкость в Москве, и не успел затормозить на скользкой дороге. Вот только это была не белая «Нива», а темно-синий «Опель», в машинах охранник разбирается. – Что же он сразу не рассказал все милиции? – Дело в том, что потом он увидел, как эта вторая женщина спокойно беседует с милиционерами и даже едет вместе с пострадавшей на «скорой» в больницу. И охранник засомневался: может, он чего-то не разглядел? Или не так понял? Не исключено, что она, наоборот, пыталась предупредить подругу о мчащейся машине, притянуть ее к себе. – Когда ты разговаривал с охранником? – Вчера. – А почему до сих пор ничего не предпринял? – возмутилась я. – Решил, что завтра допрошу Елену Толмач. – Завтра! А вот убийца ничего не оставляет на завтра, все умудряется проворачивать сегодня! Ох, чует мое сердце, она уже добралась до больницы! Прибавь ходу, мы еле плетемся! Капитан попытался выжать из «жигуленка» максимум, но из-за пробок на дороге к больнице мы приехали лишь через пятьдесят минут. Приемные часы только что закончились, и охранник категорически отказался пускать нас внутрь. Я настолько привыкла везде размахивать своим липовым удостоверением, что чуть было не вытащила его сейчас. Но к счастью, Супроткин меня опередил и показал свои документы. – Это со мной, – буркнул он, кивая в мою сторону. Нас пропустили. Мы сдали в гардероб верхнюю одежду, нацепили на ноги бахилы. В отделении интенсивной терапии Руслан отправился на поиски заведующего, а мне указал на стул в коридоре: – Жди меня здесь. Я сидела на стуле и глазела на всех проходящих мимо. В конце коридора, тяжело шаркая ногами, плелась какая-то старушенция. В руках у нее был апельсин, она его постоянно роняла, затем, кряхтя, поднимала и делала следующий шаг. Каждый наклон занимал никак не меньше минуты, каждое разгибание – еще две. Вероятно, у божьего одуванчика проблемы не только с суставами, но и с головой. Я решила ей помочь. – Слушайте, бабушка, – сказала я, подходя к старушке, – положите апельсин в карман, так наверняка не уроните. Бабка взглянула на меня со злостью, неожиданной для столь тщедушного тельца. – Пошла прочь, я тренируюсь! – прошипела она и опять уронила апельсин. Я все-таки решила не оставлять несчастную без поддержки. Очевидно, здешнему медперсоналу на нее наплевать, зато мне – нет. Быстро нагнувшись, я подняла апельсин и попыталась засунуть его в карман бабкиного халата. Бабка с удивительной проворностью вцепилась в мою руку и принялась верещать так, будто я краду у нее пенсию. После небольшого противостояния я поняла, что мне не одержать победу – надо принять позорное отступление. Пытаясь освободиться от цепких старушечьих пальцев, я потеряла равновесие и стала заваливаться назад. В этот момент из палаты выходила медсестра – в белом халате, шапочке и повязке на лице. И я упала на несчастную женщину всеми своими девяноста восемью килограммами веса. Я внутренне сжалась, ожидая, что к верещанию бабки сейчас добавятся крики медсестры. Выйдет капитан Супроткин и увидит мою распластанную на полу тушу. Вот это будет позор! Однако женщина не издала ни звука. Она по-пластунски отползла полметра, затем ловко поднялась и, на секунду обернувшись, дала деру. Ее повязка съехала на подбородок, и секунды мне хватило, чтобы разглядеть лицо. Это была Елена Толмач! Убийца здесь, прикинулась медсестрой и, возможно, уже сделала свое черное дело! Издав боевой клич команчей, я кинулась за ней. В два прыжка я ее настигла и опять повалила на пол. И почти сразу же ощутила, как в спину мне вонзились чьи-то когти. – Отдай апельсин, – прохрипела старушонка в ухо. Я с удивлением обнаружила, что все еще сжимаю фрукт в руке. Я отбросила апельсин, и старушка кинулась на него, словно профессиональный регбист. Краем глаза я заметила, как в руке у Елены блеснул нож. Она явно целилась мне в правый бок. Каким-то чудом мне удалось за долю секунды подставить под лезвие свою сумку. Она хоть и холщовая, но, может, немного смягчит удар. Нож легко вошел в тряпку, и я зажмурилась в ожидании боли. От напряжения у меня даже заложило в ушах. Однако я ничего не почувствовала. А когда открыла глаза, то увидела, что капитан Супроткин скрутил Елене руки за спиной, а она пытается лягнуть его ногой. Подоспевшая охрана увела Толмач. Руслан склонился надо мной и что-то сказал. Я видела, как двигаются его губы, но не слышала ни звука. – Что? Говори громче, я не слышу, – я еле ворочала языком. – Я спрашиваю – ты не ранена? – прокричал капитан. Не доверяя собственным ощущением, я осмотрела одежду. Крови не видно. – Кажется, нет. Капитан исследовал мою сумку. – Смотри, что спасло тебе жизнь. Он вытащил фигурку лисицы, которую мне подарила Клара Романовна, а я так и забыла выкинуть. Руслан постучал по ней ногтем. – Надо же, какая прочная, от удара только поцарапалась! Это что, глина? Я не ответила, у меня потемнело в глазах. Последнее, что я успела подумать, – какое же у лисицы милое, доброе выражение лица. Глава 36 – …в Петропавловске-Камчатском – полночь. Интересно, и почему это в Петропавловске-Камчатском всегда полночь? Могу поспорить, что там бывает и утро, и полдень, и вечер, однако, если судить по радио, то кажется, будто время на полуострове остановилось. Резкий запах нашатыря заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. Я лежала на больничной койке, рядом с ваткой в руках стояла медсестра, за ней маячил Руслан Супроткин. На стене тихо бубнила радиоточка. – Как ты меня напугала! – напустился Руслан. – Мало мне неприятностей на работе, так еще из-за тебя беспокоиться! – Если ты беспокоишься, значит, я тебе небезразлична, – сказала я, ничуть не смущаясь присутствием третьего человека. – Конечно, ты мне не безразлична. Если с тобой что-нибудь случится, мне же выговор объявят! А может, и «майора» придержат. Так вот, оказывается, что им движет – любовь к звездочкам на погонах. Но я не успела расстроиться, потому что взглянула в глаза Руслану и увидела, что он по-настоящему встревожен. Капитан просто боится признаться, что я ему дорога. Как и все мужчины, не хочет попасть в эмоциональную зависимость. Я попыталась подняться. – Не волнуйся, я в порядке. Просто сегодня Толмач уже успела треснуть меня по голове, я даже сознание теряла. – Значит, это во второй раз? – мигом вскинулась медсестра и обернулась к капитану: – Не исключено сотрясение мозга. – Лежи, не вставай, – велел капитан, – необходимо, чтобы тебя осмотрел врач. Поднялась суета, меня, словно тяжелобольную, повезли на каталке в другой конец отделения. Там усатый доктор подключил к моей голове какой-то аппарат и стал изучать картинку на экране. После получасового сосредоточенного молчания он выдал заключение: – Сотрясения нет, но я бы порекомендовал в течение нескольких дней не волноваться и соблюдать постельный режим. От отсоединил от моей головы последний датчик и добавил: – И конечно, ни с кем не драться, особенно со старушками. Краска стыда залила мои щеки. – Я с ней не дралась, я только хотела помочь! И персонал больницы тоже хорош – бабка умом тронулась, а вы не можете отобрать у нее этот злосчастный апельсин! Чего она его постоянно роняет? Врач улыбнулся: – О, это не просто бабка, это легенда советского спорта! Изольда Тихоновна Водолазова, известная в прошлом гимнастка, может, слышали? Я отрицательно помотала головой, а вот Руслан кивнул. – Когда она поступила к нам в отделение, я решил, что все, отсюда ее вынесут вперед ногами. Но в планы Изольды Тихоновны не входило умирать. Она выкарабкалась, а потом, чтобы вновь научиться ходить, разработала собственную систему упражнений и стала фанатично ее выполнять. Между прочим, она просила передать вам благодарность. Я вытаращила глаза. – Мне? За что? – За то, что отняли у нее апельсин. Изольда Тихоновна сказала, что это вселило в нее былой дух соревнования и заставило действовать решительнее. Еще час назад она едва ходила, а теперь нашла в себе силы прыгнуть! Я вспомнила ее прыжок и поежилась. Интересно, сколько времени держатся на спине следы чужих ногтей? У меня будет возможность это узнать. – Правда, давление у старушки подскочило, все-таки не девочка уже. Тут я вспомнила самое главное: – Ой, а как Вера Субботина? С ней все нормально? – Сейчас ее положение стабильное, – ответил врач, – но если бы вы пришли на четверть часа позже, боюсь, последствия были бы необратимые. Ведь эта злоумышленница… – как ее зовут? – Елена, – подсказал Руслан. – Так вот, Елена заменила лекарство в капельнице Субботиной на другое, которое дает абсолютно противоположный эффект. Вместо того чтобы разжижать кровь, оно его свертывает. Фактически вы спасли Вере жизнь. Это геройский поступок! Я гордо взглянула на Руслана. Пусть послушает, как люди характеризуют мою сыскную деятельность! Однако Супроткин зарделся, словно маков цвет, и потупил глаза. Ничего себе, капитан воспринял похвалу на свой счет! Скромностью он явно не страдает. – Люсь, твоя сумка вконец испорчена, – сказал Супроткин, протягивая мне изрезанную холщевку. – Ерунда, куплю новую, – беспечно отозвалась я. – Вот получу зарплату и пойду по магазинам. Доктор, ведь я доживу до зарплаты? – Это смотря какая у вас зарплата, – усмехнулся эскулап. – На ставку врача, например, до следующей получки можно и не дотянуть. Я обратила внимание, что на его запястье поблескивают дорогие часы, и поняла, что врач нашел способ справиться с безденежьем. На улице Руслан заявил, что ему необходимо ехать в управление, чтобы участвовать в допросе Елены Толмач. – Встретимся на днях и обсудим произошедшее, хорошо? – предложил он. Я кивнула. – А чтобы тебе не толкаться в общественном транспорте, я попросил своего коллегу Дениса отвезти тебя домой. Ведь врач прописал тебе покой. Как мило, что Руслан подумал об этом. Все-таки сердце меня не подводит, капитан явно ко мне не равнодушен. Автомобиль у Дениса оказался еще хуже, чем у Супроткина – «Запорожец» веселенького канареечного цвета. Но ехала машинка на удивление быстро, ловко лавируя в потоке иномарок. Я решила завязать с водителем беседу. – Наверное, Руслан рассказывал вам обо мне? Денис улыбнулся: – А вы кто, Марина? Я опешила: – Вообще-то я Люся. – Тогда не рассказывал, – последовал мгновенный ответ. Я почувствовала, как сердце забилось с удвоенной силой. Нет, это ужас какой-то! Только что я была уверена, что являюсь для Руслана самой дорогой девушкой на земле, а теперь оказывается, что в его жизни существует некая Марина, о которой он даже рассказывает своим друзьям! – А кто такая Марина? – Я постаралась, чтобы голос звучал непринужденно. Денис бросил на меня внимательный взгляд и изрек: – Сян-цзы сказал: если ты задаешь вопрос, значит, уже знаешь половину ответа. Кто такой Сян-цзы? И кто такая эта Марина?!! Остаток дороги мы проехали в молчании. На меня навалилась жуткая усталость. И даже радость от того, что наконец-то поймана преступница, померкла в моей душе. В жизни всегда так: кажется, что ты видишь свет в конце тоннеля, но это оказываются фары встречного автомобиля. Дом, милый дом! Квартира встретила меня тишиной. Кузина сидела в кресле и листала глянцевый журнал. – Привет! Что нового? Как продвигаются поиски работы? – поинтересовалась я. Дианка хмуро на меня взглянула и ответила: – Никак. Она опять принялась нервно перелистывать страницы. – Ты чего такая грустная? – Нет в жизни счастья, – философски заметила кузина. – А что случилось? – Наверное, наступила черная полоса, – пожала она плечами. – Я чуть было не получила кучу денег, но в последний момент все сорвалось. – Да ты что! Кучу денег? Может, еще не все потеряно? Ты собеседование провалила, что ли? – Нет, – отмахнулась Диана, – некогда мне ерундой заниматься, по собеседованиям ходить. Понимаешь, самое обидное, что я в точности соблюдала технологию! И кипятила, и остужала, и аспирин добавляла. Ну, правда, марганцовки бухнула не 25 граммов, а 26! Но ведь это мелочь! – О чем ты? Кузина неожиданно завела притворно ласковым голоском: – Ой, не бери в голову! Это мои проблемы, я сама их решу. Но я догадалась: – А-а, это тот самый сюрприз, который ты готовила! Мерзкая жидкость в кастрюле! Диана неохотно кивнула, всем своим видом давая понять, что она не намерена продолжать тему. – А что это вообще было? – не отставала я. Кузина помолчала, а потом произнесла: – Французская парфюмерия. – Что?! – Ну, не совсем парфюмерия, а ее компонент. Основа для духов и туалетной воды. – Такая вонючая? Ты ничего не путаешь? – Ничего я не путаю! – обозлилась сестрица. – Я же не просто так наобум смешиваю всякую дрянь, мне на фирме дали заказ. – На какой фирме? Диана поняла, что я от нее не отстану, и принялась рассказывать. Глава 37 В очередной раз прошерстив всю газету по трудоустройству, Диана приуныла. Чтобы занять руководящую должность и получать большой оклад, надо знать кучу бухгалтерских программ и иметь солидный опыт работы. А с ее резюме одна дорога – в рядовые труженики дебета и кредита. Работать за скромную зарплату казалось Диане просто слабоумием. Как можно соглашаться на гроши, когда где-то рядом – стоит лишь руку протянуть – крутятся бешеные бабки? В газете полно заманчивых предложений: делать ничего не надо, а жить можно припеваючи. Вот, например, одно из них: «Работа на дому. Зарплата $2500 в месяц. Требуются только честные и аккуратные работники». Конечно, Диана честна. Из-за своей честности она и вылетела из соцзащиты! И уж определенно она аккуратна. О том, что она вечно оставляет после себя в ванной бардак, кузина не вспоминала. Диана позвонила по телефону, ее сразу же пригласили на собеседование. «А эта глупышка Люська талдычит про дурацкое резюме, – подумала Диана. – Оказывается, можно обойтись и без него!» В офисе ее встретил директор Евгений Борисович – презентабельный мужчина в хорошем костюме. Он предложил соискательнице чашечку кофе и рассказал, какую работу предлагает фирма. Нынешняя французская парфюмерная промышленность переживает глубокий кризис. Диоры и разные там Шанели сокращают производственные издержки, увольняя штатный персонал и нанимая для ручного труда дешевых, по их меркам, но добросовестных работников из России. Для еще большей экономии россияне должны работать на дому. Тем более что простые операции может выполнить даже школьник, главное – делать все четко и аккуратно. – Я выдам вам пять граммов аденозинфенилфосфата, – сказал Евгений Борисович. – Это крайне ценный порошок, который является основой всех парфюмерных композиций. Только вы должны пообещать мне, что обязательно выполните работу. Иначе фирма понесет убытки, ведь порошок мы отдаем вам бесплатно, без залога. – Обещаю, – сказала Диана. – Вам необходимо проделать над порошком восемнадцать манипуляций, согласно прилагающейся инструкции. Завершив работу, приходите к нам. Мы проверим качество конечного продукта и, если он будет соответствовать эталону, выплатим вам его новую стоимость. Диана взяла пакет с белым порошком и инструкцию – 3 страницы мелким шрифтом. – Имейте в виду, что порошок ядовитый, – предупредил директор, – поэтому работайте в резиновых перчатках. Абсолютно недопустимо есть порошок, лизать его или даже нюхать. Но к счастью, он полностью смывается водой. Поэтому, когда получите готовый продукт, тщательно вымойте посуду каким-нибудь моющим средством. Дома Диана надела резиновые перчатки и приступила к работе. Сначала требовалось растворить загадочный порошок в уксусной эссенции, затем развести водой, добавить марганцовку, дать постоять три часа, потом довести до кипения – и так далее. По времени весь процесс занял двое суток. В итоге у кузины получилось сто миллилитров плохо пахнущей жидкости коричневого цвета. Сначала Диана расстроилась: эта бурда никак не может являться основой парфюмерных композиций. Но, сверившись с инструкцией, она убедилась, что выполнила все в точности. Кузина повезла жидкость на фирму. Евгения Борисовича цвет получившегося продукта и его запах ничуть не смутил. – Так и должно быть, – успокоил он Диану, – потом эта жидкость фильтруется, к ней добавляется отдушка – и готовы духи. «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда!..» Фразу про стихи кузина не поняла, но переспрашивать не стала. На следующий день она приехала на фирму, чтобы узнать результат экспертизы. – Поздравляю, – сказал Евгений Борисович, – продукт отличного качества. Вот оплата за ваш труд. Мужчина достал 20 долларов и торжественно вручил их Диане. Наверное, нет человека, который, получив на руки 20 долларов за столь нехитрую работу, просто ушел бы домой. И Диана не стала исключением. – Я хочу еще работать! – заявила она. – Дайте мне три, нет – пять килограммов порошка! Кузина быстро подсчитала, что доход должен составить – страшно подумать – двадцать тысяч долларов! За двое суток! И без налогов! Борис Евгеньевич одобрил ее трудовой энтузиазм, но предупредил: – В больших количествах порошок бесплатно не выдается, фирма не имеет права рисковать ценным сырьем. Но вы можете купить порошок, не дорого, всего по 3000 рублей за килограмм. Диана прикинула, что даже в этом случае заработок будет фантастическим. С собой у нее нашлось денег только на два килограмма. Она заплатила, и ей выдали увесистый пакет с порошком. Во второй раз продукта получилось около тридцати литров. Диана перелила омерзительную жидкость в пластиковые бутылки и приволокла на фирму. Борис Евгеньевич сказал, что заключение экспертизы будет готово через два дня. Эти два дня Диана провела в сладостных мечтах. С такими средствами она наконец-то заживет! Сначала пойдет в салон красоты, самый дорогой, сделает стрижку, укладку, маникюр. Потом наведается в меховой салон, прикупит шубку, а может, и две. Затем надо подумать об автомобиле – конечно, иномарке, с автоматической коробкой передач. В общем, она найдет деньгам применение. Диана пребывала в эйфории, поэтому почти не слышала, что ей сказал Евгений Борисович: – Экспертиза показала, что вы грубо нарушили технологию уже на третьем этапе. – Что-что? – очнулась она. – Нужно было добавить 25 граммов марганцовки, а вы положили 26 граммов, – объяснил директор. – К сожалению, продукт для использования в парфюмерии непригоден, мы его не покупаем. * * * Сколько людям ни доверяй, все равно окажется, что не доверять надо было еще больше. На сегодняшний день большинство предложений о работе на дому – мошеннические. Поэтому главное правило, которым должен руководствоваться соискатель при трудоустройстве, звучит так: с деньгами не расставайтесь ни при каких условиях! Вам заплатили 20 баксов за нехитрые манипуляции с порошком? Чудесно! Но как только речь заходит о том, что вы сами должны раскошелиться, – уносите из конторы ноги. – Деньги улетели на ветер, – грустно сказала Диана. – Надеюсь, что с третьей партией все сложится удачно. – С какой третьей партией? Ты что, купила еще порошка?! – Три кило. Мне же надо компенсировать потери! Я не могла поверить, что кузина действительно так поступила. – Ну ты и идиотка! – напустилась я на нее. – Тебя объегорили, а ты опять радостно несешь мошеннику деньги! Ты что, вообще не сделала никакого вывода из этой истории? У Дианы яростно сузились глаза. – Я сделала вывод, что надо четко выполнять инструкции, – заявила она. – И я уверена, что в третий раз у меня все получится. А ты мне просто завидуешь! Я остолбенела: – Завидую?! Чему?! – Тому, что я нашла такое роскошное место, где можно деньги лопатой грести. А тебе за все годы жизни в столице это не удалось. Вкалываешь за копеечную зарплату, бегаешь по Москве с высунутым языком, даже на шубу не накопила. Сама ты идиотка! От изумления я не могла произнести ни слова. А Диану несло дальше: – И зря ты надеешься, что я скажу тебе адрес фирмы. Ишь, интересуется, вопросы задает! Знаю, зачем ты вынюхиваешь, знаю, что у тебя на уме! Небось сама хочешь к Евгению Борисовичу устроиться? Не выйдет! Работай в своей газетенке, учи других лопухов, как ловчее в рабство продаваться, за кусок хлеба вкалывать. А эта фирма только для свободных людей. – Вроде тебя? – Вот именно. – Понятно, – протянула я. – А куда ты положила порошок? – Не скажу, – отрезала Диана, но ее глаза предательски стрельнули по платяному шкафу. Я распахнула дверцу, схватила порошок и, прежде чем сестрица успела меня остановить, разорвала полиэтиленовый пакет. – А теперь, – медленно сказала я, – я буду пробовать его на вкус. – Зачем? – ужаснулась Диана. – Ведь порошок ядовитый! – Видишь ли, – сказала я, – ты только что открыла мне глаза. У меня нет шубы, я мало зарабатываю и не езжу на иномарке. Жизнь не удалась. Думаю, пришло время прекратить это никчемное существование. Бедная кузина не уловила в моем голосе иронии и перепугалась насмерть. Она села рядом со мной на пол и стала меня уговаривать: – Люся, я же пошутила! Перегнула палку! У тебя еще не все потеряно! Хорошо, что ты это осознала, значит, ты не безнадежна! Я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. – Нет, не уговаривай меня, все кончено! Я макнула палец в порошок и положила белые крупинки на язык. Анализ вкусовых ощущений занял долю секунды. – Это соль. Что и требовалось доказать. – Не может быть! – Диана вырвала у меня пакет. – Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится? Не тошнит? – Это соль, – повторила я. – Ты купила соль по цене три тысячи рублей за килограмм. Диана осторожно понюхала порошок, внимательно пригляделась к нему, а потом попробовала. – Черт, это соль! Обыкновенная соль! В магазине она стоит копейки! И пока я упаковывала соль в целый пакет, кузина сидела на полу и апатично смотрела в одну точку. – Кстати, при случае, если будешь проходить рядом с фирмой, посмотри, на чем ездит Евгений Борисович, – посоветовала я. – Думаю, его иномарка куплена как раз на разницу в цене. Глава 38 Прошел день, а капитан все не звонил. Тогда я сама набрала его рабочий номер. – Ну что там с нашим делом? – Картина более или менее ясна, – ответил Супроткин. – Осталось проверить кое-какие факты, взять показания у пары-тройки человек, но в общем и целом дело можно считать закрытым. – Ты обещал, что будешь держать меня в курсе, – напомнила я. – Если обещал, значит, буду! – неожиданно окрысился Руслан. Я мгновенно сменила тон и принялась растягивать слова, словно маленькая девочка: – Может, прямо сегодня все расскажешь? – Ладно, – смилостивился он, – приезжай ко мне на работу, я выпишу пропуск. Только я смогу уделить тебе лишь час, потом у меня важное дело. Уж не свидание ли с Мариной? – чуть не вырвалось у меня, но я сдержалась. В конце концов, кто мне Руслан – муж, любовник? Увы, нет. С того времени, как я была здесь в последний раз, кабинет Руслана претерпел некоторые изменения: появились новые столы, современные рабочие лампы. А вот стулья остались прежними обшарпанными чудовищами. – Вообще-то я и так уже много знаю, – небрежно заявила я. – Давай, я начну рассказывать, а ты меня поправишь, если что не так, идет? – Ладно. Я поудобнее устроилась на казенном стуле и начала: – Итак, жила-была девушка Лена Толмач. Главной чертой ее характера была зависть. Она завидовала другим девушкам, которые были красивее и одевались лучше. Завидовала приезжим, которые, как ей казалось, выхватывают самые сладкие куски пирога из-под ее носа. Может быть, причина заключалась в том, что детство у Лены было трудным, она выросла в бедной семье и частенько голодала. А может, зависть была у нее в генах, и нищее детство тут ни при чем. Как бы то ни было, выучилась Лена на медсестру, устроилась в больницу и стала подрабатывать сиделкой. И вот однажды она попала в квартиру, где жили бабушка Нора Самуиловна и внук Марек. Лена с Мареком полюбили друг друга и хотели быть вместе. Но счастливому союзу мешала парализованная старуха. Марек заявил, что, пока бабуля жива, они не смогут пожениться. И вскоре после этих слов Нора Самуиловна умирает. Лена оказалась главной подозреваемой, однако следствие не смогло доказать ее вину. А ты-то, Руслан, как думаешь – помогла Толмач старушке убраться к праотцам? Капитан пожал плечами: – Трудно сказать. Я просмотрел материалы того дела и убедился, что прямых улик нет. Но это еще ни о чем не говорит. Лекарства – вещь коварная, иногда их эффективность зависит не только от дозировки и взаимодействия с другими препаратами, но и от способа введения. Например, Норе Самуиловне врач прописал инъекции хлорида кальция внутривенно. Это лекарство помогает больным, которые длительное время находятся в обездвиженном состоянии, восполнить дефицит кальция в крови. Но знаешь, что мне сказали медики? – Что? – Хлорид кальция необходимо вводить в вену очень медленно, в течение 3–5 минут, тогда лекарство пойдет во благо. А при быстром введении может возникнуть фибрилляция желудочков сердца. Если проделывать это часто, есть риск, что сердце даже молодого здорового человека не выдержит. Выяснить, каким образом вводила лекарство Елена, невозможно. Она, конечно, утверждает, что выполняла правила. Но напомню, что Нора Самуиловна умерла в результате остановки сердца. Чтобы докопаться до истины, необходимо учитывать, был ли у Елены мотив и вообще – способна ли она пойти на преступление ради достижения цели. – Вот именно! – воскликнула я. – Судя по тому, что случилось дальше, мне кажется, смерть старушки все-таки на ее совести. А дальше было вот что. Марек женился на другой – молодой, красивой студентке, может быть, девушке из хорошей семьи и с богатым приданым. Елена поняла, что жених ее просто использовал. Жизнь опять показала ей большой кукиш. Толмач в отчаянии – неужели так будет всегда? Прошло несколько лет. Елена по-прежнему работает в больнице медсестрой. И однажды к ней в отделение попадает мужчина, находящийся на грани жизни и смерти. При нем нет никаких документов. Мужчина чудом выживает, но теряет память. Елена преданно за ним ухаживает, забирает мужчину к себе домой, а потом они женятся. Возможно, это была любовь, но я почему-то сомневаюсь. Чувства чувствами, однако нечто подсказывает Елене, что перед ней – не рядовой слесарь, а обеспеченный человек. Руслан восхищенно присвистнул: – Снимаю шляпу! Действительно, Толмач призналась, что она сразу же обратила внимание, какое на мужчине дорогое белье и носки. – И этим мужчиной был Сергей Субботин, без вести пропавший муж Веры. Как он очутился в лесу? – По всей видимости, Сергея предал шофер, потому что сразу после того, как пропал его хозяин, он сам исчез. Должно быть, преступление было совершено ради машины и крупной суммы денег, которая в этот день была при Субботине. Можно предположить, что мужчину оглушили еще в машине, потом вывезли за кольцевую автодорогу, разбили голову, сняли одежду и бросили в лесу. Преступник решил, что он уже мертв. – А кстати, почему, когда Толмач перечисляла Сергею различные мужские имена, Степан и Иван показались ему более родными, чем свое собственное? Руслан улыбнулся: – Я мог бы сейчас сделать глубокомысленное лицо и наврать тебе с три короба. И ты бы мне поверила! Но если честно, то я не знаю. Мозг устроен очень сложно, когда человек теряет память, какие-то образы, ассоциации о прошлой жизни у него в голове все-таки остаются. Вот только они могут вообще не иметь к нему никакого отношения! Однажды у меня по делу проходил потерпевший, который тоже потерял память. Единственное, что он помнил, – это свой дом, описывал его в мельчайших деталях, вплоть до сломанной ступеньки крыльца. Позже выяснилось, что это дом его соседей. Небольшая деталь: мужчина часто бывал в гостях у соседки, главным образом, в отсутствии ее мужа. Ну а что касается Сергея, то эти имена ему все-таки не чужие, так зовут его детей… – Ладно, вернемся к Елене Толмач. Кажется, счастье наконец ей улыбнулось – появился мужчина, который ее любит и заботится о ней. Они живут душа в душу, строят планы переехать в отдельную квартиру. И тут каким-то образом Лена узнает, что у Сергея осталась жена и дети, она даже в курсе, где они живут! Я не могу понять: как она узнала, если даже сам Сергей этого не знал?! – Он не знал, – подтвердил Руслан, – но начал кое-что вспоминать. На допросе Толмач рассказала, что однажды у Степана вырвалось: «Я скучаю по своим детям». Елена, естественно, тут же навострила уши: «Разве у тебя есть дети?» – «Не знаю, – ответил муж, – может быть, мне просто очень хочется, чтобы они были». – «Мы обязательно заведем ребенка, как только решим квартирный вопрос», – пообещала ему Толмач, а сама решила выяснить все о прошлом своего мужа. Она обратилась к частному детективу, рассказала, где и когда был найден Степан, оставила его фотографию. Услуги детектива влетели в копеечку, Елене пришлось расстаться со своей зарплатой за полгода, но это того стоило. Она получила на руки подробное досье и узнала, что ее муж – некогда преуспевающий бизнесмен Сергей Субботин. У него есть жена, трое детей и, самое главное, – огромная квартира в центре Москвы. И тогда она подумала… – Я знаю, что она подумала! – вскричала я. – Елена подумала, что через какое-то время, может быть, уже совсем скоро, муж вспомнит все. И обязательно вернется в прежнюю семью, в свою замечательную квартирку. А она останется одна, в бараке, у разбитого корыта. Ее опять вышвырнут, как шелудивую собаку. Она ухаживала за нищим, а принц достается другой! Максимум, на что она может рассчитывать, – это слова: «Спасибо, дорогая», но и это маловероятно. Законная супруга Сергея вмешается и обязательно представит Елену в черном свете. И Елена решила, что она этого не допустит. Сделает все, чтобы получить то, что ей принадлежит по праву! Ведь так она подумала? Супроткин удивленно смотрел на меня, словно открыл для себя что-то новое: – Ну, наверное, так, я не силен в женской логике. – Почему же Сергей сам не искал своих родных? – Дело в том, что хитрая Лена сразу сказала ему, что он был найден в лесу в одежде бомжа. – Зачем она это сделала? – На всякий случай. Думаю, она хотела, чтобы он был ей благодарен. Вот, мол, смотри, я тебя из помойки взяла, так что цени! Ну а раз человек был бомжом, то ясно, что у него либо нет родственников, либо отношения они не поддерживают. Получается, что идти ему некуда. Ну и Сергей не стал докапываться до правды. И действительно, был безумно благодарен Лене за любовь и заботу. – А она решила убить его законную жену. – Да. Детектив сообщил ей, что Вера занимается передержкой кошек, и у Толмач созрел план… – Она покупает коробку конфет, – опять перебила я, – и начиняет их отравой, какой морят крыс. В этом, может быть, был даже какой-то подтекст! Сергей владел фирмой по дератизации, вот и его супруга будет уничтожена, как крыса! Руслан махнул рукой: – Не увлекайся, не было тут никакого подтекста. Просто именно такая отрава нашлась у соседей по бараку. В составе яда был мышьяк, поэтому Толмач купила конфеты с миндальным ликером, чтобы лишняя «начинка» была незаметна. – Лена приходит в журнал «Собачья радость», где ее сестра Ирина работает уборщицей, и звонит оттуда Субботиной. Затем Лена берет у соседки кошку породы донской сфинкс, отдает ее на передержку Вере, а когда забирает животное, преподносит в благодарность коробочку конфет. Теперь остается только наблюдать за домом. Возможно, уже сегодня в морг увезут и Веру, и старших детей. Ну а младшенький мальчик в новой семье не помешает, его можно вырастить, как своего. Супроткин уставился на меня: – Откуда ты знаешь, о чем она думала? – По-моему, это элементарно! Я бы на ее месте рассуждала точно так же. – Я наткнулась на полный ужаса взгляд капитана и поправилась: – Ну в смысле, если бы я была Еленой Толмач, такой же несчастной и завистливой. – Ладно, рассказывай дальше. – Однако Веру с детьми хранят ангелы. И меня, кстати, тоже. Уж я бы не удержалась и обязательно попробовала угощение! В квартиру заявляется Джульетта Карпюк. Девица недовольна, в каких условиях содержится ее «перс», и устраивает скандал. Чтобы замять конфликт, Вера дарит ей конфеты. Джульетта открывает коробку прямо в машине, пробует конфетку и мгновенно умирает. Скоро Толмач обнаруживает, что Вера жива. Тогда она предпринимает вторую попытку: выслеживает Субботину и толкает ее под колеса мчащегося автомобиля. Ей повезло, водитель скрылся, но чтобы пустить милицию по ложному следу, Елена выдает себя за подругу Веры и называет другую марку и цвет машины. Чтобы контролировать состояние ненавистной соперницы, Толмач едет вместе с ней в больницу. – По дороге Елена прихватывает сумочку Веры, поэтому у нее были ключи от ее квартиры. – Понятно. Тут она знакомится со мной. Я сдуру принимаю ее за Лену Пономареву, давнюю подругу Веры, и рассказываю ей о своем расследовании. Руслан улыбнулся: – Ну, думаю, ты не представляла для нее особой опасности – копала совсем в другом огороде! Я мгновенно взъелась: – Ага, а кто пытался отправить меня в Волжский, подальше от Москвы? Толмач настаивала, что именно Татьяна Стремилова является убийцей, и мне необходимо срочно садиться в самолет. – А кто это – Стремилова? – Не важно, – отмахнулась я. – И не забывай, что именно я раскусила Толмач. За что и поплатилась шишкой на голове. И опять же именно я обезвредила ее в больнице! Капитан скептически хмыкнул, но не решился ничего сказать. – Вот что я еще хотела спросить: травма у Веры была тяжелая? – Не такая, как хотелось бы Елене. Собственно, состояние ее уже стабилизировалось, она обязательно поправилась бы. А этого Толмач не могла допустить. Обезвредив тебя, она рванула в больницу. Надев белый халат и шапочку, она без труда проникла в отделение. Тут, правда, ей пришлось потаиться по углам. Елена дождалась, когда Вере поставят капельницу с лекарством, повязала повязку на лицо, уверенно подошла к больничной койке и на глазах у соседей по палате поменяла препарат! Никто ничего не заподозрил – если медсестра чего-то делает с капельницей, значит, так надо. Руслан помолчал, а потом добавил: – Женщина – это слабое, беззащитное существо, от которого невозможно спастись. Каждый раз, когда я расследую преступление, которое совершила дама, я прихожу к такому выводу. Глава 39 – У тебя есть еще вопросы? – поинтересовался капитан. – Есть, – ответила я, глядя ему прямо в глаза. – Кто такая Марина? – Марина? – взгляд у Руслана был чистый и невинный, как первый подснежник. – В смысле? Я начала терять терпение: – В смысле – девушка с таким именем! Ты ее знаешь? – Ну я много знаю Марин. Среди них попадаются убийцы, воровки, наркодилерши. Ты про которую спрашиваешь? – Ты сам прекрасно понимаешь, – сказала я со значением. Супроткин вздохнул: – А ты действительно хочешь это знать? И тут я вдруг поняла: нет, не хочу. Пусть кто-то скажет, что я по-страусиному прячу голову в песок, но надежда не должна меня покинуть. В конце концов, меньше знаешь – крепче спишь, а врач прописал мне хороший сон. – Ладно, забудь, – весело сказала я. – Ну что, пошли? На улице Руслан предложил: – Тебя подвезти? Я вспомнила, что на сегодня у меня запланировано еще одно дело, и присутствие капитана будет очень кстати. – Подвези, будь другом, тут недалеко, буквально пару остановок, если на метро. – Нет проблем. В машине я ласково завела: – Скажи честно, Русланчик, я тебе помогла с расследованием? – Ну, отчасти. – Тогда окажи небольшую услугу, – взмолилась я, – тебе ничего не надо делать! Просто постой рядом! – А в чем дело? – Сам увидишь. Около метро капитан припарковал машину, и мы спустились в подземный переход. Оксана сидела в своем цветочном киоске. – Когда он придет? – спросила я у нее. – С минуты на минуту. – Веди себя, как договорились. Ксюша принялась опрыскивать букеты водой, а мы с Русланом затерялись в толпе. Через пять минут показался он. Я его сразу узнала: толстый, вальяжный, держится гордо, словно павлин в зоопарке. Я подошла к нему и взмахнула своими «корочками»: – Тимур Асланбеков? Майор милиции Лютикова. Это капитан Супроткин. – Руслан встал рядом. – На вас работает эта девушка? Я кивнула на Оксану, и она сразу забилась в угол. – А что такое? – Она подозревается в убийстве троих человек. Мужчин! Тимур круглыми глазами уставился на работницу: – Она?! Нэ может быть! – Еще как может. Для ареста нам нужны ее документы. – Конэчно, конэчно, – засуетился. – Я дэржу их с собой. Мало ли что. Эти дэвушки такие нэнадежные, могут сбэжать с таваром. – Правильно поступаете. – Я забрала паспорт Оксаны. – Знаете, что она сделала с теми тремя мужчинами? Отрезала им мужское достоинство! Я выразительно посмотрела на штаны Тимура. – Вах! – Он схватился за означенное место. Такие свиньи, как Тимур, почему-то очень пекутся о своем мужском достоинстве. Хотя размножаться им категорически противопоказанно. – Кстати, если вам интересно, эти мужчины были ее работодателями. Она работала на них несколько месяцев, а потом – хрясь! Я энергично взмахнула рукой, и Тимур отскочил от меня на три метра. Краем глаза я заметила, что Руслан едва сдерживает смех. Чтобы не расхохотаться, капитану пришлось изобразить приступ кашля. – Мы можем забрать Оксану только на сутки, – продолжала я спектакль. – Так что не беспокойтесь, завтра она снова будет с вами. Тимур замахал руками: – Нэ нада! Я нэ хачу! Сажайте ее в тюрьма! Навсэгда! Я скорчила огорченную физиономию: – Мы бы рады, но не можем. Следственные изоляторы теперь плохо финансируются… Тимур тупо смотрел на меня: – Э?.. – Денег не хватает! – открытым текстом заявила я. Бизнесмен протянул мне стодолларовую купюру. Я бумажку взяла, но с достоинством сказала: – На эти деньги в тюрьме смогут кормить только кошку. Тимур выгреб из карманов все содержимое, всунул мне в руки и закричал: – Вот! В тюрьма! Навсэгда! Я подошла к Оксане: – Пройдемте, гражданка! Девушка понуро склонила голову, мы с капитаном взяли ее под руки и повели к выходу. Тимур напряженно смотрел нам вслед. В машине мы наконец-то позволили себе расхохотаться. – Здорово ты его! Класс! – сказала Оксана. – На, держи, это твое, – я отдала ей мятые купюры. – Сколько тут? – она бросилась считать. – Господи, здесь же моя зарплата за четыре месяца! – Вот и замечательно. Значит, он тебе больше ничего не должен. На, держи паспорт, и больше у таких людей не работай. – Спасибо тебе! – сказала Оксана, в ее глазах стояли слезы. – В Москве ты первая, кто ко мне хорошо отнесся. – Так теперь будет всегда, – заверила я ее. Когда Ксюша ушла, Супроткин принялся меня ругать: – Ты отдаешь себе отчет, что только что совершила преступление? – Неужели? И какое именно? – Вымогательство. – Ничего подобного. Вымогательством могут заниматься люди, которые облечены реальной властью или силой. А у меня что в наличии? Только удостоверение с кучей орфографических ошибок! Тимур сам виноват: надо учиться читать по-русски. Так что он отдал мне деньги исключительно в знак симпатии. Может, я ему понравилась как женщина? Тебе что, трудно в это поверить? Руслан вздохнул: – У меня такое ощущение, что я сам скоро отдам тебе все свои деньги. У меня радостно забилось сердце. Ну что это, если не предложение вести совместное хозяйство? А капитан продолжил: – Только бы ты не ввязывала меня в свои авантюры. Эпилог Если ты нашел подкову на счастье, значит, кто-то другой недавно отбросил копыта. Вера и Сергей снова вместе – и счастливы. Но больше них счастливы дети. Таисия с Ванечкой не отходят от папы ни на шаг, словно боятся, что он снова исчезнет. К Сергею постепенно возвращается память, он полон энергии и планирует вновь открыть свое дело. А еще он понял: не надо откладывать жизнь на завтрашний день, потому что завтра может не быть. Елена Толмач находится в следственном изоляторе и ожидает приговора суда. Они ни в чем не раскаивается и полагает, что, будь на ее стороне побольше везения, все сложилось бы иначе. Вера и Сергей решили, что не будут давать против нее показания. Я не знаю, легко ли далось им это решение, но факт остается фактом. Однако убийство Джульетты Елене никто прощать не собирается, так что отвечать за него придется. Украинка Оксана теперь работает в магазине колготок у Лидии Ивановны. Оказалось, что не одна я люблю общаться с хорошими людьми, другие покупатели тоже частенько захаживали к приветливой продавщице, так что дела у Лидии Ивановны пошли в гору. Когда ей потребовался второй продавец, я порекомендовала Оксану, и они быстро нашли общий язык. Наталья Натоптышева устроилась на работу в престижный глянцевый журнал. Она получает солидный оклад, и угроза оказаться без крыши над головой, кажется, миновала. К ней вернулся муж Кузя, и она его приняла. Кузьма по-прежнему целыми днями валяется на диване и строит планы обогащения, однако теперь Наташа внимательно читает документы перед тем, как поставить на них свою подпись. У Венеры родился семимесячный мальчик. После родов она долго не могла оправиться, и Антонина Кораблева, к собственному удивлению, стала ухаживать за малышом. Я не знаю, воцарятся ли в этой семье мир и согласие, но когда мальчик улыбнулся Антонине, впервые за долгие месяцы с ее сердца спал тяжелый камень. Павел Хроленок показал мне фотографию своей дочери. Очаровательное создание с пухлыми щечками держит в руках зайца. – Это я подарил, – гордо сказал Павел, и я подумала, что очень правильно сделала, когда вмешалась в его личную жизнь. Я нанесла второй визит Кларе Романовне. На этот раз я внимательнейшим образом выслушала историю про ее творчество, задала кучу вопросов – и в итоге написала статью. Скольких нервов и унижения мне стоило пристроить ее в газету – не буду рассказывать. Но материал все-таки вышел, и Клара Романовна была безмерно горда собой. Для журнала «Собачья радость» я написала еще одну статью – про то, как отучить собаку грызть обувь и мебель. Вернее, писала ее Диана, а я лишь сделала литературную обработку. Прочитав материал, главный редактор Воблый одобрительно заметил: – Люся, я вами доволен. Сначала у меня было подозрение, что вы кошатница, но теперь я вижу, что вы наш человек. Статью беру в следующий номер. – Сто долларов, – сказала я. Это оказалось так просто! – Что?! – Я говорю, что отдам статью в ваш журнал за сто долларов. – Но это же грабеж средь бела дня! Кому бы он это говорил! Кузина меня саму грабит без зазрения совести! – Если не хотите, – я пожала плечами, – отдам статью в «Гав-Гав». – Конкурентам? Ни за что! И каким-то таинственным образом редакция изыскала возможность увеличить гонорар. А вот Диана так и не устроилась на работу. Мне надоело смотреть, как она лихорадочно перелистывает газету по трудоустройству в поисках халявы, и однажды я сказала: – Кажется, я знаю, что тебе надо делать. – Да, и что же? – лениво заметила кузина. – Боюсь только, что мое предложение покажется тебе слишком экстравагантным. У Дианы загорелись глаза: – Я слушаю! – Тебе надо… – я сделала паузу, – пять дней в неделю… – Говори быстрее! – …по восемь часов в день…. – Ну же, не томи! – …просто хорошо выполнять должностные обязанности бухгалтера. – Но это же мало денег! – возмутилась сестрица. Возможно. Но ведь не зря же говорят: счастлив не тот, у кого много денег, а тот, кому хватает.