Сверток в руках Агнесс зашевелился и заплакал. Это был ребенок.

Они стояли друг напротив друга на расстоянии едва ли пяти шагов. Их взгляды встретились поверх ребенка. Подсознательно Иоланта отождествляла себя с Агнесс, пыталась установить духовную связь с этой молодой дамой, за которой наблюдала добрых полдня, потому что знала, как много у них общего, а именно – холодный, убийственный интерес отца Ксавье.

Вид Агнесс, держащей в руках ребенка, привел Иоланту в состояние шока. Рука ее с украденным кошельком опустилась. В это мгновение они стали союзницами, сестрами, потому что Агнесс была той целью, к которой стремилась Иоланта, – снова взять на руки ребенка, своегоребенка.

Глаза Агнесс расширились, будто, обменявшись взглядами, они также обменялись мыслями и чувствами.

Тут вернулся хозяин лавки, пахнущий экзотическими пряностями, волосы его были покрыты желтой и красной пылью. Он забрал у Агнесс ребенка и стал его покачивать.

«Ay, ni~no, ay, ni~no», [56] – разобрала Иоланта. Ребенок начал орать во всю глотку, почувствовав себя в руках отца, в безопасности.

– Кто вы? – прошептала Агнесс.

– Спасайтесь, – услышала Иоланта собственный голос. – Дьявол протянул к вам руку.

– Что бы вы сделали на моем месте? – спросила Агнесс.

Она стояла у окна своей комнаты и выглядывала из него на расплывающуюся в вечерних сумерках площадь. Ограда над колодцем казалась неопределенной геометрической фигурой в тускнеющем свете.

Иоланта фыркнула. После их встречи у лавки Боавентуры Фернандеса Агнесс просто пригласила юную даму к себе домой – с одной стороны, потому что, по всей видимости, на улице действительно откровенного разговора не получится, а с другой – потому что Агнесс почувствовала, как ее со страшной силой тянет к Иоланте, и захотела побольше узнать о своей новой знакомой.

И она действительно узнала о ней многое; услышала такое, чего никогда в жизни не хотела бы слышать, и сердце ее сжалось в холодных тисках страха.

– Я бы на вашем месте, – ответила ей Иоланта, – взяла бы в каждую руку по острому ножу, а еще один зажала бы в зубах, спряталась бы под кроватью и каждому, кто попытался бы меня оттуда вытащить, отрезала бы пальцы.

– Неужели все так плохо? – испуганно прошептала Агнесс.

– Вы привлекли внимание настоящего чудовища.

– Но я знаю это чудовище. Мой отец считает его своим другом.

– Ваш отец ошибается.

Агнесс сокрушенно покачала головой.

– Раньше я немного беспокоилась, – сказала она, отвернулась от окна и окинула взглядом хрупкую девушку, сидевшую на одном из ее сундуков. Когда они незадолго до этого стояли рядом, Иоланта доставала Агнесс только до подбородка. – А вот теперь я, похоже, по-настоящему боюсь.

– Признаюсь, я тоже.

Девушки посмотрели друг на друга.

– Я спрашиваю себя, почему ваше признание должно меня успокоить, – проговорила Агнесс.

Иоланта слабо улыбнулась.

– Я вовсе не хотела вас успокоить, я лишь хотела разделить с вами свою ношу.

– Вам теперь лучше?

– Не особенно.

Они снова посмотрели друг на друга. Агнесс заметила, что улыбка Иоланты отразилась и на ее лице.

– У вас волосы чем-то осыпаны, – заметила Иоланта.

Агнесс провела рукой по волосам и обнюхала ее.

– Это куркума, – сказала она и попыталась подавить истерический смешок. – Если уж на меня объявлена охота, то я по крайней мере оставлю после себя приятный след.

– А не этот ужасный запах пота, как у мужчин. – Уголки губ Иоланты задергались.

– Да мужчины вообще ничего как следует делать не умеют, – заявила Агнесс. – Они совершенно нестильно пахнущие жертвы.

Обе прыснули со смеху. В глазах у них стояли слезы, но их причиной было не веселье, да и кудахтающие звуки вылетали из их ртов не от радости. Наконец они успокоились. Одно мучительно долгое мгновение Агнесс видела такой неприкрытый страх на лице Иоланты – за своего ребенка, за Андрея, за их любовь, – что у нее сдавило сердце. Не успела она оглянуться, как ее рука протянулась к Иоланте, и та пожала ее.

– Жаль, что мы не были знакомы год назад, – прошептала она.

– Вы немногое пропустили.

– Почему все, с кем мы столкнулись в вашем доме, так сердечно приветствовали меня?

– Мой отец, его партнер Себастьян и мой жених? Я так думаю, они решили, что вы портниха.

– Портниха?

– Ну да, что вы шьете мне свадебное платье.

– Но я думала, что вы ни в коем случае не собираетесь выходить замуж за этого человека.

– Так-то оно так, но вчера вечером я уверила их всех в обратном, чтобы иметь возможность свободно передвигаться по городу: подготовка к свадьбе и все такое…