Женщина поджала губы.

– Позвольте мне успокоить вас, милостивая сударыня. Я не собираюсь компрометировать вас, совсем наоборот. Я просто высказал свою просьбу, только и всего.

– Не собираешься компрометировать? Каков нахал! Или ты считаешь, что я не в состоянии успокоить своего супруга, как бы ты ни прыскал ядом?

– Разумеется, я в этом не сомневаюсь.

Она прищурилась. Беспомощность неожиданно вызвала приступ страха.

– Кайзер? – прошептала она.

Андрей упорно молчал.

– Это так на тебя похоже, – прошипела она. – Наконец, то новая история, верно? Что, что ты хочешь рассказать ему? Что Маргарете Лобкович покончила с бывшим алхимиком его величества и теперь пылает желанием заполучить самого его величество между ног? Ты бы с удовольствием это сделал, да, маленькая свинья, я тебя насквозь вижу. А кайзер? Да всем известно, что он вдувает служанкам на кухне, потому что женщины его круга его не возбуждают, а его невеста вынуждена довольствоваться его братом! – Она рванула тесный воротник. Лицо ее кривилось от злобы. – А я, чем я для него лучше служанки? Разве я смогла бы отказать ему и не навлечь на семью разорение? Ты все точно рассчитал, гаденыш, понял, чем надо угрожать мне: что ты откроешь эту мерзкую тайну обо мне и так лишишь меня власти! Я желаю тебе, чтобы ты своими глазами увидел, как издохнут твоя сука вместе со своим ублюдком, прежде чем тебя заживо сожгут!

Каким-то образом Андрею удалось сохранить самообладание. Он испытывал изумление пополам с ужасом – каким действенным оказалось его молчание. Если все хорошенько обдумать, то он не угрожал ей и не давил на нее. Она сама все сделала, она сама произнесла все роковые слова, а что до того, чтобы вовлечь в эту игру еще и кайзера Рудольфа, – это ему бы в жизни в голову не пришло. Он тщетно задавал себе вопрос – как так могло получиться, что она столь быстро пришла к мысли, что кайзер Рудольф хочет к ней пристроиться, и одновременно смотрел, как она потихоньку успокаивается. В глазах ее запрыгали чертики.

– Или речь здесь идет о тебе самом, коротышка? Может, ты сам хочешь кое-что получить от меня? Что ты успел рассмотреть, когда был слугой у Джованни Ското? Мечтал ли ты о моей заднице, когда втихаря дергал свой шпенек-Представлял ли ты себе мой передок, когда трахал свою маленькую шлюшку? Мечтаешь ли ты обо мне и о самом классном траханье твоей жизни? – Она пристально рассматривала его. – Похоже, я угадала твои тайные желания, да, мой сладкий?

Андрей мог бы ответить ей, что она, как никогда, была далека от разгадки. Однако он почувствовал, что еще немного – и ей удастся использовать против него его же оружие. И его инстинкт подсказал ответ, который больше всего уязвит ее, пока она не поймет, что к чему.

– К сожалению, даже это не помогло бы вернуть вам вашу молодость, милостивая сударыня, – заявил он.

Ее глаза превратились в два камешка.

– Я проклинаю тебя, – прошипела она.

– Мне вполне будет достаточно, если вы милостиво отнесетесь к моей просьбе.

– Сплюнь, ты, ты…

– Да, – ответил Андрей, у которого внезапно так загорчило во рту, что ему и вправду захотелось поскорее сплюнуть. – Да, разумеется. Я хотел бы вот что, милостивая государыня: чтобы вы позаимствовали печать своего супруга и отправили ее мне домой завтра, между обедней и вечерней. Прикажите это своей горничной, раз уж она все равно меня видела. Она может подождать у моего дома, пока я не верну ей печать. Мне она нужна всего лишь на пять минут.

– И что ты хочешь с ней сделать?

– Одно доброе дело.

Она презрительно скривила рот.

– А если мне не удастся достать печать?

– Вообще-то я даже не рассматривал такую возможность, когда шел к вам, – любезно заявил Андрей.

Она грязно выругалась.

– А если печать понадобится моему мужу именно в это время?

– Тогда вам придется его чем-то отвлечь, ваша милость. Я уверен: вы непременно что-нибудь придумаете.

Она собралась было гневно вскочить с кресла, но тут ей похоже, пришло в голову, как глупо подобный жест будет выглядеть в данной ситуации, и вместо этого она просто сказала:

– Хорошо.

Андрей так долго смотрел на нее, не отрывая взгляда что она начала беспокойно ерзать в своем похожем на трон кресле.

– Я ведь сказала «хорошо»! – крикнула она. – Что тебе еще от меня надо?

Андрей отвесил ей такой глубокий и долгий поклон, что он вполне мог сойти за насмешку. Но он вовсе не намеревался насмехаться; он испытывал такое облегчение, что боялся, как бы выражение лица не выдало его чувства. Когда он выпрямился, женщина уже дергала за шелковый шнурок, которым обычно вызывали слуг.

– Не беспокойтесь, я сам найду выход, – учтиво предложил Андрей.

– Если ты задержишься здесь хоть на секунду, я убью тебя своими собственными руками, – прошипела она. – Лучше пусть меня утопят как убийцу, чем я позволю тебе еще раз войти в мой дом.

– Премного благодарен.

Андрей отвесил еще один поклон и удалился. Только оставив за спиной несколько улиц и услышав негромкое журчание свободно текущей воды, он остановился и прислонился к голове льва, из пасти которого сбегал ручеек воды в небольшую чашу. Однажды он прочел, что врага лучше всего бить его же оружием, и он поступил именно так, как действовал отец Ксавье Эспиноза, чтобы подчинить себе Яр… Иоланту. В той книге не было написано, хорошо ли чувствует себя человек, прибегающий к методам, используемым его врагами.