– Крем там не пропал? – озабоченно поинтересовался турок со стены.

– Давно пропал. Если вообще это когда-то было кремом, – добавил уже тише Сеня. – Пропадет, если будешь долго возиться!

Фируз тут же исчез с гребня стены, предварительно указав ментам, куда именно нужно подойти. Друзья, а за ними и Боэмунд с подчиненными, подошли к стене и, не найдя ничего, даже отдаленно напоминающего дверь, удивленно переглянулись. Впрочем, никто и не рассчитывал на то, что на крепостной стене будет висеть табличка с надписью: «Вход в Антиохию здесь!» Менты принялись терпеливо ждать, а когда у Сени уже стало заканчиваться терпение и он принялся придумывать всевозможные кары на голову коварного сельджука, откуда-то почти из-под земли раздался голос Фируза.

– Эй, сюда идите, – позвал он. – И крем тащите с собой.

Рабинович растерянно посмотрел по сторонам в поисках того места, откуда доносился голос турка, и в потемках потратил бы на это немало времени, если бы не помог Мурзик. Коротко тявкнув, пес нырнул в траву, росшую у подножия башни. Присев, Сеня раздвинул бурьян руками и увидел недоверчивую морду Фируза, глядевшего на них из проема в стене, явно образовавшегося после того, как сельджук вынул оттуда камень.

– И это называется дверцей? – язвительно поинтересовался Рабинович. Фируз хмыкнул.

– Маленькая тележка, маленькая дверка, – с ухмылкой проговорил он. – Захотите попасть внутрь, пролезете. Желаете войти с почетом, несите десять тележек. Одну мне, две караульным на главных воротах, три – начальнику стражи…

– Стоп! – рявкнул Сеня и молниеносным движением поймал сельджука за нос. – Ты, морда сарацинская, или сейчас нам нормальную дверь откроешь, или будешь до конца жизни голодать и смотреть в зеркало на дыру в том месте, где у тебя был нос.

– Отпустите, мне больно, – гнусавя, проговорил Фируз. – Нету в крепости больше дверей никаких. Если хотите, могу лестницы спустить. Больше ничем помочь не могу…

– Хрен с тобой, тащи свои лестницы, – проговорил Сеня, отпуская сельджука. – Только чтобы через пять минут они уже стояли. Иначе я этот крем на твоих глазах жрать буду!

– Блин, хоть бы этот турок задержался, – хихикая, проговорил за спиной кинолога Попов. – Ужин отдам только за то, чтобы поглядеть, как Рабинович крем из-под грифа есть будет!

– Хрен дождешься, – пообещал Сеня.

Дальше все прошло довольно гладко. Фируз, перепуганный тем, что вожделенное лакомство сожрут прямо у него на глазах, управился с лестницами минуты за три. Сеня взял Мурзика на руки и кое-как полез первым. Остальные последовали за ним. Причем Горыныч, чтобы не мешать Попову, одолел весь подъем, вцепившись зубами всех трех голов в китель криминалиста.

Фируз пристально наблюдал за процессией и попытался наверху преградить ментам путь, требуя обещанную тележку, но Сеня обозвал его идиотом и заявил, что если сельджуку нужно, то тащить груз наверх он сможет и сам, а менты ему в носильщики не нанимались. И вообще, если Фируз продолжит пререкаться, то просто полетит со стены вниз. Причем без парашюта. Сельджуку ничего другого не оставалось, как только согласиться с кинологом. И едва дождавшись, когда последний член экспедиции переберется через гребень стены, Фируз бросился вниз, чтобы тут же огласить округу разочарованными воплями. Что и понятно. Мало кто остался бы доволен, попробовав такого «крема»!

– Сэр, вы обещали, что ваш друг, досточтимый святой Поп, начнет вопить, когда мы окажемся внутри крепости, – услышал Сеня за спиной голос Боэмунда, о котором совсем забыл, и удивленно обернулся к омоновцу.

– Ваня, кто этих уродов сюда пустил? – грозно поинтересовался кинолог, опуская наконец Мурзика на землю. – Они уже сегодня дров наломали, и хватит. Проводи их обратно, и пусть теперь без нашей помощи Антиохию взять попытаются. Тут мы и без них справимся.

– Подожди, – завопил Попов, помешав исполнительному омоновцу схватить парочку рыцарей за воротники. – Сеня, мы сегодня под стенами достаточно нарисовались. Что будем делать, если утром нас турки опознают? Всю их армию втроем мы не перебьем. Пусть крестоносцы с сарацинами разбираются, а мы пока Копье поищем.

– Действительно, вам никак нельзя в боевых действиях участие принимать, – выплюнув изо рта Андрюшин китель, поддержал криминалиста Горыныч. – Я же вам уже сто раз говорил, что если погибнет один из вас, остальных ждет еще более плачевная участь…

– Плавали, знаем! – перебил его Рабинович. – Умные все больно стали. – Он глубоко вздохнул: – Как это ни печально признавать, но в этот раз вы оба правы. Андрюша, давай-ка рявкни. Только подожди, пока мы спрячемся и уши заткнем.

– А чего кричать-то? – поинтересовался эксперт.

– Да что хочешь, – отмахнулся от него Сеня. – А еще лучше будет, если что-нибудь споешь. У тебя это наиболее отвратительно получается. Тем более что город все равно захватывать придется. Нам с него пятьдесят процентов добычи полагается.

– Куда ты ее девать только будешь? – сделав наивные глазки, спросил Попов.

– Сирым и убогим раздам, – огрызнулся Рабинович. – А если кому-то такой подход не нравится, может свою долю вовсе не просить.

– Ну уж нет! – возмутился Андрей. – Я, может быть, на нее у Оберона путевку в супераквариум себе куплю…