– Вот проклятое бесово племя, – буркнул себе под нос Боэмунд, а затем заорал во все горло: – Пошли отсюда, сволочи! Чего приперлись? Может, у нас тут любовное свидание. Может, блин, мы тут все «голубые»?!

– Охренел, баран? – оторопел Жомов и на всякий случай отгрузил Боэмунду два десятка подзатыльников, после которых рыцаря не было на грешной земле минут десять. Он витал в облаках и всем говорил: «Трям, здравствуйте». Впрочем, принятые Ваней меры слишком запоздали. А ведь учили же его в школе милиции: «Не разговаривай с подозреваемым. Сначала бей, а беседовать прокурор будет».

– Которые тут «голубые»? – завопили откуда-то из-за стен Антиохии. – Покажите, ради Аллаха! Ни разу еще не видел.

Следом за этим воплем, сначала на самой башне, где сидел в одиночестве Фируз, стали появляться турки, а вскоре они битком заполнили и окрестные стены, стоя едва ли не друг у друга на головах. Судя по тому, сколько их здесь было, посмотреть на «любовное свидание „голубых“ сбежались все защитники Антиохии без исключения. Под их общим весом стена заскрипела и угрожающе накренилась, явно торопясь отобрать славу у Пизанской башни.

– Зашибись! – обведя взглядом «всю королевскую конницу и всю королевскую рать», заявил Рабинович. – Прошли потихоньку, называется. – Он посмотрел на бессознательного Боэмунда. – Убил бы! Жалко, что по уставу не положено.

– И что теперь делать будем? – растерянно спросил Андрюша.

– А-а, пошли отсюда, – махнул рукой кинолог. – Завтра что-нибудь придумаем. А пока пусть эти уроды развлекаются.

«Уроды» действительно начали развлекаться от души. Примчавшиеся на стены сарацины, увидев перед собою все крестоносное войско, разочарованно завопили. Дескать, обман вокруг и надувательство. Якобы про нестандартные сексуальные наклонности всего христианства, вместе взятого, они и так давно знали, а хотелось бы на настоящих «голубых» посмотреть. Крестоносцы в ответ заорали, что хрен с ними, с наклонностями христиан, а вот о повальном скотоложестве последователей Магомета знают даже на Аляске! Сарацины этого, естественно, не стерпели и стали оплевывать сверху противника. В ответ крестоносцы стали швыряться камнями.

Ну а дальше и вовсе «все смешалось в доме Облонских»! Какой-то ландскнехт совершенно случайно вместо сарацина попал кирпичом по голове своему же соратнику, а плевок одного из мусульман ветром отнесло в лицо соседу… Через минуту дрались все. Крестоносцы с крестоносцами – под стенами крепости, а сарацины друг с другом – прямо над ними. Ваня Жомов, естественно, пожелал принять участие в общей потасовке, но Сеня его удержал.

– Оставь. Может, научат уму-разуму друг друга, – проговорил кинолог, поймав друга за рукав. – Эх, жалко, Фируза в этой толчее не найти. Сейчас бы самое время внутрь Антиохии пробраться.

– Да без проблем, – усмехнулся Попов и завопил во все горло: – Фи-ируз!!!

– Блин, заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет, – застонал кинолог, пальцами прочищая заложенные уши. – Андрюша, ну кто тебя, идиота, просил орать?

Действительно, кричать криминалисту не стоило! То, что от его вопля обрушилось несколько каменных зубцов со стены крепости, это, конечно, не беда. На сотню сдутых со стены сарацин и сорванную с ближайшей антиохийской мечети крышу тоже можно было не обращать внимания, но вот то, что благодаря Попову стихийно вспыхнувшая драка прекратилась, обойти вниманием было никак нельзя. Тем более что все это треклятое внимание обеих армий сосредоточилось на ментах. Сеня обреченно плюхнулся на пожухлую траву и охватил голову руками.

– Мама, ты меня звала? – тут же раздался со стены голос Фируза. – То есть я хотел сказать, чего изволите?

– Стой тут и никуда не уходи, – скомандовал ему омоновец и хлопнул Рабиновича по плечу: – Сеня, не переживай. Сейчас все исправим. – А затем Жомов повернулся к крестоносцам.

– Команда «отбой» не вам была дана? – грозно поинтересовался он. – Если вы, духи поганые, через тридцать секунд не займете свои спальные места, будем всю ночь кросс сдавать вокруг Антиохии. Есть вопросы?..

– Никак нет! – дружно рявкнуло все войско без исключения и, затаптывая друг друга, бросилось врассыпную.

Через тридцать секунд в окрестностях башни остался только неподвижный Боэмунд на земле да десяток его верных рыцарей, жутко помятых и покореженных при попытке защитить своего босса от стада взбесившихся крестоносцев. Осененные Перстом воины после целого ряда усилий смогли-таки поставить Боэмунда на ноги, и тот, помотав головой, растерянно посмотрел на ментов.

– Извините, кажется, я что-то лишнее сболтнул, – проговорил он.

– Поздно, батенька, пить «боржоми», когда почки отвалились, – буркнул Сеня и посмотрел в сторону крепостных стен, все еще заполненных сарацинами. – А вы чего ждете? Все, блин, представление окончилось. Кина не будет, электричество кончилось!..

Разочарованно вздохнув, защитники Антиохии стали разбредаться по своим местам, и вскоре на гребне стены остался только один Фируз, терпеливо дожидающийся дальнейших распоряжений. Они, естественно, не замедлили последовать. Рабинович напомнил сельджуку об их уговоре, что, собственно говоря, делать было и не обязательно, а затем потребовал отворить обещанную калитку.