— В «Горсвете», Ваня, — уверенно кивнул ему Федька. — Просто прикомандированы к вам. Не нравится — увольняйте, не пропадем.

— Не пропадем, — поддакнул уже я ему.

— Блин, — разозлился Иван. — Мне как начальник сказал — так я и передаю.

— Вань, — взялся я его урезонивать уже мягче. — А ты скажи, для примера, какая от нас польза на Ферме, если мы ни к каким документам не допущены, ни хрена нам нельзя, техника в порядке… так, что ли, сидеть будем? В потолок плевать?

— Да ладно, ладно, подхватились! — уже всерьез возмутился Иван. — Труженики, блин, хрен чего делать заставишь. По мере надобности будете приезжать. А на «шевролете» я сам поезжу, ну вас в задницу, нежные какие.

— Вань, если чего конструктивное и по делу — это мы запросто, — заявил я. — А вот просто время гробить вместо того, чтобы дела делать и заработки зарабатывать — не наш стиль. Нет работы — есть халтура, ты же в курсе.

— Ну жлобы…, - вздохнул он. — Сами решайте, пусть вас хоть вытурят с работы в шею, мне все равно.

Хоть ему и «все равно» было, но потащил он нас с Федькой обратно в отдел. И не просто так, как выяснилось.

— В общем, Володь… Федя… надо нам в рейд собираться по-быстрому.

— Куда? — лаконично спросил я.

Если честно, то наверное и пора уже. Бухтеть мы можем сколько угодно, но по всей логике выходит, что дело делать тоже надо.

— Да считай, что обратно в Красношахтинск, — ответил Иван и перехватив мой недоумевающий взгляд, добавил: — Не совсем туда, ближе. Примерно туда, где нас прижали, но к самой реке.

— Шахта там, — зябко поежился Федька.

Про шахту отдельно надо. Шахта — это вечная Тьма. Страшнее такого места может быть разве что Тьма натуральная, если можно так выразиться, та, что клубится до самого неба за тем же самым Красношахтинском. А может и не страшнее даже, а вовсе наоборот. Как-то не доводилось сравнивать на практике, бог миловал.

— А нам к шахте не надо, — сказал Иван. — У нас все проще…, - и перехватив мой сомневающийся взгляд, сказал: — Реально проще, не вру. Мы с воды подойти можем. И даже на берег не выходить.

— Затон, что ли? — вспомнил я карту. — Где уголь на баржи грузили?

— Он самый.

— А на хрена нам он?

— Пароходик один надо поискать, «Карась» называется, — и перехватив мой взгляд, Иван добавил: — С этого момента вам надо вспомнить про подписки, потому что это секретная информация.

Мы с Федькой переглянулись.

— Вань, а что в этом «Карасе» такого? И с чего он должен там быть?

— Сначала на второй вопрос отвечу: не должен, — сказал Иван, поднимаясь из-за стола и втыкая кипятильник в розетку. — Но может быть. То, что в Красношахтинске ни мародеров, ни разведки до сих пор не было — ни для кого не секрет, так?

— Мы были, — чуток погордился Федька.

— Мы — да, мы — были, — подтвердил Иван. — Но на нас список посетителей вроде как и исчерпан. А там довольно большая стоянка судов, среди которых вполне может оказаться нужное.

— А что с ним не так? — попробовал я вытащить из Ивана больше.

— Пропал этот «Карась». Вместе со всем экипажем пропал.

— И че? — продолжил тянуть из Ивана слова Федька.

— Это давняя история, — сказал Иван, наблюдая, как пузырьки срываются с нагревающегося кипятильника, опущенного в банку с водой. — Хозяин судна, Серых его фамилия, раньше у нас работал, в научном департаменте. Был у Милославского чуть не правой рукой.

Мы опять переглянулись, пока Иван в другую сторону смотрит.

— Однажды объявил, что не верит в успех работы департамента, плюнул, топнул, хлопнул дверью и подался в торговцы, прихватив в одной из экспедиций самоходную баржу. Милославский побурчал, все поудивлялись, да и забыли о нем. Плюнул человек на науку — имеет право. Тем более, что торговля у него пошла, по слухам, деньги водились, в общем — обжился человек в местных условиях и больше ничего не хотел. Здесь это нормальное явление, вы вон тоже… как веники шустрые.

— И что? — уже я подтолкнул Ивана к продолжению вместо чтения нотаций.

— А то, что Серых, похоже, науку вовсе и не бросил. Точнее — ту ее часть, которая искала отсюда выход. А баржу свою чуть ли не в плавучую исследовательскую станцию превратил. Но когда такие слухи пошли — баржа пропала. Вот, в сущности, и все.

— Что мы там найдем? — уточнил я, поднимаясь из-за стола и вынимая из шкафа свою персональную кружку.

— Серых был ученым, настоящим, — Иван начал обматывать тряпкой горлышко банки, вода в которой закипела. — И всегда вел записи, подробнейшие. Вот эти самые записи неплохо было бы и найти.