Оставив дверь приоткрытой, Джесси направилась в гостиную, к своему временному ложу на кушетке. Когда она переоборудовала вторую спальню в детскую, то решила вынести кровать и приготовить гири и спортивные снаряды для Брока.

Укрывшись простыней, Джесси свернулась клубочком, довольная своим решением. Вчера Брок говорил о том, что хочет привести себя в форму.

Прошедшая неделя далась ей нелегко. Брок доводил ее до сумасшествия: был то раздражительным, то отстраненным, и постоянно сексуально агрессивным.

После его резкой отповеди в ту первую ночь она держалась с ним холодно, хотя ей это было непросто. Он обидел ее, но она тянулась к нему. Каждый день в течение почти полутора лет она делилась с ним своими мыслями. Было трудно отказаться от этого.

А еще труднее не реагировать на его холодную мужественность, волевой характер, стальные мышцы. Ей хотелось прикоснуться к нему, быть с ним подольше. Хотелось всего того, чего не могло быть.

И он просто обожал Элли. Каким бы раздраженным Брок ни был, он всегда относился к малышке с большой нежностью и заботой. Только за это Джесси могла ему многое простить.

Какой-то звук привлек ее внимание. Она села, прислушиваясь, не Элли ли это — и разглядела смотрящего на нее из темноты Брока.

Опираясь на костыли, он наклонился вперед, чтобы сесть на край кушетки, и, протянув руку, провел пальцем по ее выбившемуся локону.

— Почему ты спишь на кушетке?

Джесси отстранилась. То, что она скучала по его обществу, еще не означало, что она так легко сдастся.

— Почему ты встал? — Она отодвинулась к стене, чтобы не чувствовать так близко его жар, его чистый мужской запах.

— Захотел пить. Теперь твоя очередь отвечать на мой вопрос.

Она вздохнула.

— Я отправила кровать на хранение, чтобы установить спортивные снаряды.

— Зачем ты это сделала?

Лунный свет пробивался сквозь тонкие занавески, скользил по обнаженной мускулистой груди Брока. Джесси страстно хотелось прикоснуться к ней своими пальцами и губами, ощутить соленый вкус его кожи.

Почему она продолжает подвергать себя такой пытке? Не пора ли им объясниться?

— Брок…

— Джесси…

Они заговорили одновременно. У Джесси заколотилось сердце. Может быть, она смалодушничала, но все же воспользовалась этим, чтобы оттянуть неотвратимое.

— Говори ты, — сказала она.

— Глупость! — Он махнул рукой, показывая на кучу одеял, сваленных в конце кушетки. — Ничего удивительного, что у тебя синяки под глазами. Ты не можешь нормально высыпаться на этой дыбе.

— Ты преувеличиваешь. Круги под глазами у меня оттого, что я занимаюсь перед сном, а Элли плохо спала несколько ночей. — Джесси хлопнула рукой по диванной подушке, накрытой простыней. — А кушетка очень даже удобная.

— Она слишком короткая, к тому же кожаная, так что спать на ней в такую теплую ночь — все равно что спать на жаровне.

Почти точное описание.

— Не так уж плохо. Да и разве у меня есть выбор?

— Ты могла бы спать со мной.

Ее сердце замерло, потом заколотилось с бешеной силой.

— Уверена, что это не слишком хорошая идея.

— Мы оба — люди взрослые. К тому же я практически неподвижен в этом гипсе.

— Ты, но не я.

Черт. Черт. Черт. Неужели она произнесла это вслух?

Веселый и слегка удивленный взгляд Брока сказал ей «Да». А страсть, от которой мгновенно напряглось его лицо, сказала «О да!».

Ну почему она такая глупая? Сначала его оттолкнула, а потом сделала, собственно, предложение.

Хотя это и к лучшему. Либо она наконец, хорошо выспится, а может быть, произойдет что-то еще… либо Броку вообще ничего от нее не нужно, тогда она по крайней мере будет знать это наверняка.

— Я уверен, что ты в состоянии контролировать себя, — сказал он, не оставляя ей надежды. — А если нет, охотно подвергну себя риску.

Еле сдерживаясь, Джесси скрестила руки на груди и пристально посмотрела на него. Неужели он не мог сказать ничего лучшего в ответ на ее страстный порыв?

— А если я не хочу рисковать? — вызывающе спросила она.

Он наклонился вперед и потянул за ее локон.

— Трусиха.

Сказав это, он ухватился за костыли и встал, чтобы пойти за своей водой. Просто взял и ушел. От такого неслыханного нахальства у нее вскипела кровь.

Одно дело, когда она сама называла себя трусихой, но позволять это ему…