Они уже подошли к дому, когда Крис спросил:

— Останешься с нами пообедать? Мама не будет против.

— Я не могу, дружище.

— У тебя есть подружка?

Юджин сделал усилие, чтобы ответ прозвучал весело.

— Нет. А у тебя?

— Эшли Рей говорит, что она моя девчонка, — равнодушно ответил Крис, вытирая нос, — но я вовсе не ее парень. А тебе нравится моя мама?

Стараясь скрыть боль, Юджин улыбнулся мальчику:

— Спроси меня о чем-нибудь еще.

— Как по-твоему, она красивая?

— Очень красивая.

— Она никогда не вернется к моему отцу. Родители Эшли Рей разведены, и она надеется, что они помирятся, но я не хочу, чтобы мама помирилась с отцом. Я хочу, чтобы у меня был другой папа.

— Послушай, Крис. Ты самый замечательный парень из тех, кого я знал, и мой лучший друг. Но я не могу быть твоим папой. Хотел бы… Но это невозможно.

Большие синие глаза сделались грустными, и Крис со вздохом произнес:

— То же самое сказала мама.

— Ты говорил с ней об этом?

— Вчера вечером, — кивнул Крис.

Теперь все понятно, мрачно подумал Юджин. Разговор с Крисом напугал Китти и заставил ее принять решение.

— Если я не смогу быть твоим папой и… даже если я никогда тебя больше не увижу, я навсегда останусь твоим другом. Не забывай этого, ладно? — Юджин остановился, ему трудно было продолжать.

Он нужен Крису сейчас, но Китти это, кажется, не волнует. Она всегда боялась, что он причинит Крису боль, но если мальчик будет страдать сейчас, это ее вина, а не его.

Крис, улыбаясь, бросился к Юджину и крепко обнял его.

— Ты всегда будешь моим лучшим другом, — поправил он. — Ну, пошли. Мы уже почти дома. — Он взял Юджина за руку и потянул в сторону дома.

Стоя на пороге, Крис пригласил Юджина войти, но тот отказался:

— Мне пора, малыш, — сказал он, взъерошив мальчику волосы.

— Спасибо за то, что побыл со мной в парке, — серьезно проговорил Крис.

Это прозвучало так церемонно и по-взрослому! Несмотря на свое настроение, Юджин не мог не улыбнуться. В последний раз он сгреб Криса в охапку и крепко прижал к себе. В горле у Юджина стоял комок, но он и не пытался говорить, не пытался найти какие-нибудь слова. Он просто прижимал мальчика к себе.

А потом открылась дверь, и на пороге появилась Китти. Юджин автоматически ослабил объятия.

— Малыш, дедушка звонит. Беги поговори с ним.

Вся взрослость Криса исчезла, и он снова стал обычным ребенком.

— Бегу. Пока, Юджин!

Помахав рукой и подмигнув, Крис пулей помчался в дом, скрылся в дверном проеме, из жизни Юджина.

Минуту Смит стоял, глядя на Китти. Он хотел встряхнуть ее, поцеловать, чтобы разбудить в ней чувства, но вместо этого просто повернулся и, не оборачиваясь, пошел к своей машине.

Может быть, ему удастся с этим справиться, безнадежно думал Юджин по пути домой. Жить не оглядываясь. Жить так, как будто он никогда не встречал Криса, как будто мальчик не значил для него больше, чем все остальные дети, вместе взятые.

И Китти тоже. Забыть ее, словно никогда ее не встречал, не дотрагивался до нее, не целовал и не обнимал, не хотел ее.

Считать, что он не оставил какую-то часть своей жизни и своего будущего в этом маленьком белом доме, притвориться, что какая-то часть его души не умерла в нем.

Она просто трусиха.

Эти слова Китти твердила себе самой с субботнего вечера каждый раз, когда пыталась набраться мужества и сказать Крису, что Юджин больше не придет, когда слышала, как ее сын снова и снова говорит ей что-то про Юджина, когда видела на лице у мальчика улыбку, так похожую на улыбку его друга.

Самая настоящая трусиха.

В течение субботы Китти не сказала Крису ни слова, намереваясь сделать это в воскресенье. В воскресенье она придумала какую-то отговорку, объясняя сыну, почему Юджин не смог пойти с ними на рождественский парад, и мысленно пообещала рассказать все в понедельник. Но и на следующий день у нее не хватило духу.

Сегодня вечером. Она обязательно скажет ему все сегодня вечером. Сразу после ужина, перед тем как ему нужно будет ложиться спать.

Китти вошла в дом и, сняв куртку, в которой ходила на работу, надела элегантный жакет, потом взяла со столика в прихожей электрический фонарик. В Чикаго или в других городах, где они раньше жили, Китти не рискнула бы выходить в одиночестве на улицу после наступления темноты. Но это был Норт-Маунтин. Местные нарушители закона предпочитали делать свои дела вне города, а их «коллеги» из соседних городов — не выносить свою деятельность за их пределы.