— Еще что?

— Он был опекуном мальчика — человека, теклы, младше ста лет.

— Опекуном?

— Он взял на себя ответственность за него. Из известного мне по свидетельствам, слухам и умозаключениям — Сурке чувствовал себя ответственным за то, что случилось с мальчиком.

— Понятно. Что еще?

— Придерживается соглашений.

— То есть ты считаешь, что у него есть честь?

— Как для выходца с Востока — да.

Кааврен кивнул.

— Хорошо. Что еще?

— Известно, что он хорошо знаком с Киерой Воровкой.

— Ах вот как! Сразу наводит на мысли о краже серебряной тиассы.

Тиммер покачала головой.

— Это не она.

— Почему ты так уверена?

— Потому что работа была неряшливая, остались следы.

— Ложные следы, не так ли?

— Киера вообще не оставила бы следов. И уж особенно — не оставила бы следов, указывающих на Сурке, поскольку они друзья.

Кааврен кивнул, принимая ее суждение.

— Что еще?

— Из вашего отчета я заметила, что вы предполагаете наличие у него магической или иной помощи в той схватке.

— Да, это верно.

— Я могу объяснить вам природу этой помощи.

— Ах вот как? Надеюсь, в таком случае, что именно это ты и сделаешь.

— Он владеет магическим искусством Востока, посредством которого заполучил двух джарегов — простите за двусмысленность, бригадир, имеются в виду животные, — которые его охраняют и помогают ему.

— Как именно помогают?

— Когда я видела его, они часто сидели у него на плечах или кружили в вышине, наблюдая — и, не сомневаюсь, магически сообщая ему об увиденном.

— Это просто поразительно, подлейтенант. Ты уверена?

— Да.

Кааврен кивнул.

— Наш выходец с Востока незаурядная личность. Особенно для своего народа.

— С этим я всецело солидарна, бригадир.

— Что-нибудь еще?

— Это все, милорд.

— Если вспомнишь еще что-нибудь касаемо выходца с Востока или нашего дела, немедленно сообщи.

— Непременно.

Тиммер встала, поклонилась и удалилась. Кааврен вернулся в свой кабинет. Опустился за стол. Бортелифф, который как раз занимался расстановкой папок с делами в шкафу, посмотрел на него.

— Что ж, — заметил Кааврен, — мы связались с весьма заковыристым делом.

Бортелифф, отродясь не позволяя себе такой многословности, как утвердительное ворчание, чуть наклонил голову. Кааврен кивнул в ответ и вернулся к прочим делам.

Через несколько часов он все еще сидел за столом, занятый остатками супа и сухариков, когда ему сообщили, что Паланисс просится на прием. Он велел немедленно впустить драконледи.

— Бригадир, — наклонила голову она.

— Паланисс, у тебя есть новости.

— Воистину так.

— Что ж, если ты обнаружила серебряную тиассу, не мешкай, ибо я немедля желаю об этом узнать.

— Увы, но артефакта мы не нашли.

— Тем хуже.

— Однако…

— Так-так. Что-то, значит, все-таки нашлось?

— Странно было бы, случись иное, ибо апартаменты невелики, а я не намеревалась ничего упускать.

— Там что же, никто не живет?

— Напротив, туда вселилось семейство креот. Но я велела им подождать на улице, пока не закончу.

— Хорошо. Итак, что же ты нашла?

— Под половицами в большой спальне был тайник, вполне подходящий для хранения ценностей.

— Понятно. И что было внутри?

— Ничего.

— Ничего?

— Ничего, кроме…

— Ну?

— Кроме куска бархата, словно в него было завернуто нечто хрупкое.

— Весьма важно. Ты осмотрела ткань?

— С величайшей осторожностью.

— И что узнала?

— Что в него действительно было нечто завернуто, и судя по отпечаткам, вполне могло быть небольшой статуэткой тиассы.

— Итак, она все же была там!

— Таков мой вывод, бригадир.

— Хорошая работа, Паланисс.

— Вы очень добры, бригадир.

— Теперь вопрос — что же с ней стало?

— Он мог перепрятать ее.

— Навряд ли. Если помнишь, он был взят под стражу еще до завершения всей операции.