Если бы вы спросили у сезонных жителей Милла, сколько дорог ведет к нему и обратно, большинство из них назвали бы вам две: шоссе 117 - на Норвей и Саут-Перис [22] , и шоссе 119, которое ведет на Льюистон, проходя перед этим, через центр Касл Рока.

Кто прожил здесь лет десять, мог бы вспомнить, по меньшей мере, штук на восемь больше, двухполосных асфальтированных дорог: начиная с Черной Гряды и Глубокой Просеки, которые тянутся к Харлоу и заканчивая той, которая вьется в направлении ТР-90 и носит название Хорошенькая Лощина (такая же красивая дорога, как и ее название).

Люди с тридцатилетним и более опытом жизни в этой местности, и если бы еще им дать время на раздумья (самое лучшее, в заднем помещении магазина Брауни, где и сейчас топится дровяная печь), припомнили бы, по крайней мере, еще дюжину проселков, чьи названия варьировались от сакральных - Божий Ручей, до бранных - Малая Сука (хотя на местных картах эта дорога обозначалась всего лишь номером).

Старейшим жителем Честер Милла на тот день, который с того времени именовали Днем Купола, был Клейтон Бресси. Он также был самым старым человеком на весь округ Касл, а, следовательно, и обладателем трости «Бостон Пост» [23] . К сожалению, Клейтон уже не соображал, что это такое - трость «Бостон Пост», да и кто он сам такой - не очень помнил. Иногда он принимал собственную прапраправнучку Нелли за свою, уже сорок лет как мертвую, жену, и «Демократ» еще три года назад перестал брать ежегодное интервью у «старейшего гражданина». (Во время последней такой беседы на вопрос о секрете его долголетия, Клейтон отреагировал восклицанием: «Где к черту мой обед?») Провалы в памяти начали одолевать его вскоре после его сотого дня рождения; двадцать первого октября этого года ему исполнилось сто пять. Когда-то он был высококлассным мастером, столяром, который специализировался на шкафах, балюстрадах, фасонной резьбе. В последнее время к его специальностям добавились безоговорочное поедание пудинга-желе и способность иногда успеть к унитазу раньше, чем из него изрыгнется с полдесятка заляпанных кровью камешков.

Но в свои лучшие времена - когда ему было лет восемьдесят пять - он мог перечислить все пути, которые вели к Честер Миллу и из города, и всех вместе их насчитывалось тридцать четыре. Большинство - грунтовки, многие из них всеми забытые, и множество из этих позабытых проселков вились сквозь чащи дремучих лесов, которые принадлежали компаниям «Даймонд Матч», «Континентал Пейпер» и «Америкэн Тимбер» [24] .

Итак, в День Купола, незадолго до полудня, каждая из них оказалась наглухо заблокированной.

2

На большинстве из тех дорог не случилось ничего и близко такого зрелищного, как взрыв «Сенеки-V» и последующей за тем катастрофы лесовоза, хотя кое-какие происшествия все-таки были. Конечно же были. А как могло обойтись без них, когда вокруг города выросло что-то на подоьие невидимой каменной стены.

В тот же миг, когда распался на две половинки сурок, то же самое случилось с пугалом на тыквенном поле Эдди Чалмерса, неподалеку от дороги, которая носила название Хорошенькая Лощина. Пугало стояло точь-в-точь на линии, которая формально отмежевывала город Милл от поселка ТР-90. Промежуточная позиция собственного пугала всегда веселила Эдди, который звал его Пугалом Без Своей Стороны, коротко - мистер ПБСС. Половина мистера ПБСС упала на территорию Милла, половина, как сказали бы местные, «досталась ТР».

В несколько секунд стая ворон, которые пикировали на тыквы Эдди (вороны никогда не боялись мистера ПБСС), столкнулась с чем-то таким, чего раньше никогда не бывало. Большинство из них со сломанными шеями попадали в заросли и на поля по обе стороны Хорошенькой Лощины. С обеих сторон Купола разбивались и падали мертвыми птицы; потом их тушки стали одним из средств, благодаря которым был выяснен контур барьера.

Около Божьего Ручья копал картофель Боб Руа. Он решил сделать перерыв на ланч (который в тех местах по обыкновению называют «обедом») и возвращался домой на своем старом тракторе «Дир» [25] , слушая новенький «Ай-Под» [26] , подаренный ему женой на его последний, как оказалось, день рождения. Дом Боба стоял всего в полумиле от картофельного поля, но, на его несчастье, поле находилось на территории Моттона, а дом в Честер Милле. Боб ударился о барьер со скоростью пятнадцать миль в час, слушая Джеймса Бланта [27] , тот как раз пел «Ты красивая». Он едва касался руля, потому что хорошо видел всю дорогу впереди, вплоть до самого своего дома, и на ней не было никого и ничего. Итак, когда его трактор вдруг во что-то врезался и застыл, а подцепленный сзади картофелекопатель подбросило вверх и резко опустило, Боба бросило через капот прямо на Купол. В широком нагрудном кармане его комбинезона взорвался «Ай-Под», но Боб этого не ощутил. Он уже успел скрутить себе шею и разбить череп об то нечто, на которое натолкнулся, и в скором времени умер на земле возле высокого колеса своего трактора, которое так и не перестало лениво вращаться. Ну, вы же знаете, ничто не вращается лучше чем «Дир».

3

Дорога, которая носила название Моттонской, отнюдь не проходила через город Моттон; она существовала лишь в пределах Честер Милла. На ней стояли новые жилые дома, и этот квартал где-то года с 1975 назывался Восточным Честером. Владели теми домами тридцати-сорокалетние люди, большей частью «белые воротнички», связанные с Льюистоном-Оберном, куда они ездили работать за хорошие зарплаты. Все эти дома находились на территории Милла, однако многие из задних дворов заходили на территорию Моттона. Так было и у Джека и Майры Эванс, которые жили в доме № 379 на Моттон-Роуд. Позади дома Майра держала огород и, хотя большинство урожая давно было собрано, кроме скороспелых тыкв (уже почти сгнивших), еще оставалась грядка с несколькими сочными плодами сорта Блу Габбард [28] . Майра как раз протянула руку к одной из этих тыкв, когда упал Купол, и, хотя на коленях она стояла в Честер Милле, так случилось, что этот Голубой Габбард, за которым она потянулась, рос на фут дальше Моттонской границы.

Она не вскрикнула, потому что не ощутила боли – сначала ее не было. Все случилось слишком быстро, остро, чисто.

Джек Эванс был на кухне, взбивал яйца для обеденной фриттати [29] . «LCD Soundsystem» играли своего «Североамериканского подонка» [30] , и Джек им подпевал, как тут у него за спиной чей-то поникший голос произнес его имя. Сначала он не узнал голоса собственной жены, с которой прожил уже четырнадцать лет, сначала ему показалось, что, его зовет какой-то ребенок. Но, обернувшись, он увидел свою Майру. Она стояла в дверях, поддерживая левой рукой правую. Она запачкала грязью пол, что совсем не было на нее похоже.

Обычно она снимала с себя садовые ботинки еще на крыльце. Левой рукой в замазанной рабочей перчатке она нянчила себе правую руку, и что-то красное вытекало сквозь ее грязные пальцы. Сначала у него промелькнула мысль – рябиновый сок, но она не продержалась и секунды. Это была кровь. Джек упустил на пол чашку, которую держал в руках. Она разлетелась вдребезги.

Майра вновь произнесла его имя, тем самым тихим, дрожащим, детским голоском.

– Что случилось, Майра? Что случилось с тобой?