– Ван Тильбох, – сказал Глеб.

– Не слышал о таком.

– Ты много о ком не слышал.

Взгляд Пети стал саркастическим.

– Намекаешь, что я необразованный болван? – осведомился он.

– А разве нет? – ухмыльнулся в ответ Корсак.

Фотограф вздохнул:

– Художника может обидеть к-каждый. А вот помочь финансово… Поллитру-то хоть привез?

Корсак достал из сумки бутылку коньяка и протянул Давыдову:

– Держи, вымогатель.

– Так-так. Я сейчас еще звездочки п-пересчитаю. – Петя внимательно осмотрел этикетку и удовлетворенно кивнул: – Тебе повезло: все пять на месте. – Он снова посмотрел на картину: – Ты хоть скажи, чего ради ты мне ее приволок?

– У меня небезопасно, – сказал Глеб.

– Ну у меня, знаешь, тоже не Форт Нокс. Ладно, п-присаживайся. Покурим, поговорим.

Мужчины уселись в кресла и закурили.

– Ты д-давно видел Лизу? – спросил Петя.

– Давно. А что?

На лице Давыдова проступило страдание.

– Да, понимаешь, я ей звоню, звоню… А она трубку не берет.

– Ты ей, случайно, не нахамил?

Давыдов вытаращил глаза:

– Ты что, с ума сошел? Д-да я за нее готов в лепешку расшибиться! А ты говоришь – н-нахамил. – Петя поскреб грязными ногтями в затылке и грустно сказал: – Не знаю. Может, ее раздражает мой д-дефект?

– Ты о котором? – поинтересовался Глеб.

– Можно подумать, что у меня множество д-дефектов! – фыркнул Петя.

– Вообще-то хватает. Считай сам. – Глеб принялся загибать пальцы. – Ты болтлив, неуклюж, беден и…

– Д-дурак, – обиделся Давыдов. – Я про з-заикание.

– А, так ты еще и заикаешься? Ну тогда конечно. Какая нормальная девушка свяжется с неуклюжим, болтливым заикой?

– Тебе бы только издеваться.

Глеб ухмыльнулся и похлопал друга по плечу:

– Ладно, братское сердце, не грусти. Ты красив, как Дориан Грей, и умен, как Гарри Стотель. Будь я девчонкой, я бы на тебя запал.

– Правда? – с надеждой в голосе спросил Петя.

– А то. Знаешь, морячок… а ведь ты мне и правда нравишься. – Глеб взъерошил ему волосы.

– Ну тебя! Дурак. – Давыдов стряхнул с головы руку Глеба, затем печально вздохнул. – И все-таки трубку она не берет. А я, п-понимаешь, влюбился, как мальчишка. – Петя еще немного повздыхал, но тут взгляд его снова упал на картину, и он сказал: – Слушай, Глеб, а картинка-то ничего. Этот, с б-бородой, – это кто?

– Тильбох, – ответил Глеб.

– А скелет?

– Его смерть, – ответил Глеб.

– И о чем они, интересно, б-беседуют?

– Ну ты и спросил. Откуда ж я знаю?

Давыдов внимательно посмотрел на картину.

– А я, кажется, знаю, – неожиданно сказал он.

– И о чем же?

– Они б-беседуют о том, как можно победить время и обрести бессмертие. П-проблема Фауста. Вот смотри: Тильбох показывает на ключ, лежащий на столе, так?

Глеб посмотрел на ключ и сказал:

– Так.

– Этим он, типа, говорит: у меня есть ключ от б-бессмертия. А смерть показывает на картину с монахом, так?

– Так.

– А на картине м-монах явно вызывает дьявола. Видишь, какие клубы дыма? Я прямо чувствую з-запах серы! Так вот, смерть показывает на это б-безобразие и говорит: «Глупый человечишко! Неужели ты и вправду решил, что дьявол, с которым ты заключил д-договор, поможет тебе победить меня? Твой ключ от бессмертия, на который ты так рассчитываешь, – п-просто жалкая, бесполезная игрушка.

– Хм… – Глеб снова вгляделся в картину. – Ну а что ты скажешь о женщинах, зажимающих носы?

– А вот это уже вне пределов моей к-компетенции, – сказал Петя. – Ты же знаешь – я никогда не мог понять женщин. Может быть, они тоже почуяли запах серы? Эти женщины явно не аристократки. А простой народ, в отличие от нас, интеллигентов, очень восприимчив ко злу. Итак, Тильбох решил, что он м-может победить смерть. Дьявол, с которым он заключил соглашение, вручил ему ключ от бессмертия. Сам собой напрашивается вопрос: где же тогда тот замок, который нужно открыть этим к-ключом?

– И где? – поинтересовался Глеб.

Давыдов почесал затылок и ответил:

– А черт его знает.

– Дельное замечание, – усмехнулся Корсак. – Может, тебе что-то прояснит история картины. Когда-то она принадлежала парфюмеру Генриху Брокару. Но во времена Брокара ключа на столе и вот этого монаха с чертом на стене еще не было. На столе стояла свеча в подсвечнике. Брокар ее закрасил и нарисовал на ее месте ключ. Ну не сам, конечно, нарисовал, а нанял для этого специального художника.

– А на месте картины с монахом и чертом? – поинтересовался Петя. – Что было на месте картины?