— Вот и замечательно, потому что мы собираемся просить тебя быть крестной, — ответила ей Вероника с улыбкой. Но когда она смотрела, как Гвендолин, понурившись, выходит из кафе, улыбка на ее лице уступила место тревоге. Бедняжка Уинетт, как хочется чем-нибудь ей помочь!

После приезда Кушинга между Гвендолин и Даниелом словно пролегла пропасть. Возможно, было вполне естественно, что Харт предпочел отступить в сторону, позволив Людвигу самому заняться управлением компании. Но все же Гвендолин испытывала почти невыносимую боль каждый раз, когда обращалась к Даниелу с каким-нибудь вопросом, а он неизменно отсылал ее к новому начальнику.

Девушка также заметила, что теперь, разговаривая с ней, он останавливается в нескольких футах, тогда как раньше не раз подходил настолько близко, что тела их почти соприкасались. Как часто в такие моменты ей приходилось подавлять в себе неистовое желание дотронуться до него, насладиться пусть самой краткой физической близостью с ним! И она испытывала глубокое и искреннее презрение к самой себе за такую несдержанность. Но теперь необходимость контролировать свои действия и слова понемногу начинала исчезать, ведь Даниел все реже и реже подходил к ней, останавливаясь все дальше и дальше.

В последний день своей работы в офисе Даниел объявил, что намеревается уехать раньше, чем собирался, — часа в два. По его словам, он решил отдохнуть несколько дней и хочет провести их вместе со своими родителями.

— Моя сестра с семейством прилетела погостить из Оттавы. Я почти не виделся с ней с тех пор, как она вышла замуж.

— И с племянниками наверняка тоже, — со вздохом предположила Гвендолин. Она всегда жалела, что у нее нет ни братьев, ни сестер, и завидовала Даниелу, у которого такая большая семья.

— Да, и с ними, — коротко подтвердил он, и невольная улыбка тронула его губы.

Гвендолин почувствовала, как при виде его ласковой улыбки что-то затрепетало в самой глубине ее души. Она была потрясена, догадавшись, что яростно ревнует к этим неизвестным ей людям, детям и взрослым, видя любовь, которую он испытывает к ним.

Она всячески старалась поскорее покончить в этот день с ланчем, чтобы вернуться в офис задолго до двух часов и успеть до отъезда Даниела насладиться хоть несколькими минутами его присутствия. Так нищий бережно собирает свои жалкие медяки.

Однако когда она, запыхавшись, влетела в приемную, вышедший ей навстречу Кушинг сообщил, что Даниел уже уехал.

Гвендолин была рада, что стоит, опустив голову, и Людвиг не может увидеть отчаяния, появившегося на ее лице.

— Я вот тут подумал, — услышала она его неуверенный голос, — не посоветуете ли мне, как лучше проводить свободное время в вашем городке… Я уже не в том возрасте, чтобы посещать дискотеки и прочие заведения подобного сорта, но еще не готов вступить в когорту почтенных старцев с трубками в зубах и со шлепанцами на ногах. К тому же я здесь еще никого не знаю.

— Я могла бы познакомить вас кое с кем, если вы не против, — не раздумывая, предложила Гвендолин, искренне сочувствуя молодому человеку. — Я иногда встречаюсь с друзьями в одном баре, обычно по пятницам. Если вы готовы пойти туда…

— А вы уверены, что я не буду лишним?

— Совершенно уверена, — ответила Гвендолин.

— Тогда, может, перейдем на «ты»? — предложил Людвиг, и Гвендолин, сочтя это вполне возможным, кивнула.

Честно говоря, меньше всего на свете ей хотелось показываться сейчас на людях. Но ведь не будет ничего хорошего, если она запрется у себя дома и предастся хандре из-за того, что ей никогда не достанется единственный желанный мужчина. Кроме того, уже пора повидать приятелей и убедить их, что она не собирается проливать слезы по Оскару.

Тому никогда не нравилась ее привычка изредка встречаться с друзьями в баре. Он с неодобрением относился к разношерстной толпе молодых людей, в основном одного с Гвендолин возраста, которые любили поужинать вместе в пятницу вечером…

Когда Кушинг предложил заехать за ней, Гвендолин готова была отказаться. Но затем передумала, решив, что будет намного проще, если они подъедут к бару вместе, — по крайней мере, не придется рисовать ему схему с пояснениями.

Вечером, когда она рассказала родителям о своих планах, мама бросила на нее задумчивый взгляд.

— Как жаль, что Даниел так скоро уехал. Он показался мне очень приятным человеком. — И что-то такое было в тоне, которым она произнесла эти слова, от чего волосы на голове Гвендолин чуть не зашевелились.

Неужели мама догадалась о том, какие чувства она испытывает к Даниелу? А вдруг догадался еще кто-нибудь? Что, если и сам Даниел уже обо всем знает? Может быть, именно поэтому он был так холоден с ней — словно с совершенно посторонним человеком?

Тошнотворное отчаяние охватило Гвендолин, едва эта мысль пришла ей в голову.