— Спасибо, а вино?

Она ответила, что сейчас принесут.

Ленгтон взял кетчуп и протянул его Анне, которая отрицательно покачала головой.

— Рашид Барри был убит, — тихо сказала она.

— Да, его аккуратно уложили в багажник «рейндж-ровера», в котором Каморра никогда не ездил, потому что, видите ли, не любил машин с автоматикой, — сказал Ленгтон, разрезал бифштекс и положил в рот кусок побольше.

— Так, Рашид… ты ведь узнал его, правда? По золотым зубам?

Ленгтон кивнул:

— Естественно… Конечно узнал.

— А ты узнал Юджина Каморру — второго, который напал на тебя на лестнице?

Не глядя на нее, он отрезал еще порцию бифштекса и ответил:

— Узнал его?

— Никого я не узнавал.

Анна взяла солонку и чуть-чуть посолила картошку.

— Так на тебя напал не Юджин Каморра?

Ленгтон выпрямился в кресле:

— Знаешь что, если бы я встретил этого человека, то после всего, что мне выпало, не сдержался бы, это точно, можем на что угодно спорить — не сдержался бы. Я бы его своими руками… — Он показал ножом на ее тарелку и спросил: — Ну, как мясо — хорошее?

— Да, вкусно, спасибо.

Ленгтон улыбнулся официантке: она принесла два бокала красного вина и забрала со стола пустые бокалы. Он посмотрел, как Анна отрезает бифштекс, и сказал:

— Тут пошли слухи, будто меня продвинут по служебной лестнице. Придется повозиться с разными бумажками, но шеф считает, что это только дело времени. Что скажешь?

— Неплохо, — пожала плечами Анна.

— Неплохо, — передразнил он ее.

— И правда неплохо. Надеюсь, тебя повысят.

Он взял со стола бутылку воды, спросил, не хочет ли она, налил себе и медленно закрутил крышку. Все это время он не сводил с нее взгляда, так что ей пришлось даже отвернуться. Перед ней сидел уверенный в себе красавец, которого она любила, да, она все еще любила его поджарое тело, руки, смех. Теперь, загорелый, стройный, он был еще привлекательнее, чем всегда, но сейчас, как нередко бывало, это был незнакомый ей человек — как будто к ней за стол сел случайный прохожий.

— Извини, что-то голова разболелась, — сказала она. — Я хочу домой.

Ленгтон попросил принести счет, а она прошла к машине, открыла дверцу и села. Он неторопливо подошел и наклонился над открытой пассажирской дверцей.

— Езжай, я еще побуду здесь, — сказал он, хлопнул ладонью по крыше и прошел прямо перед машиной к берегу реки.

Анна заметила, что хромает он совсем немного. Он шел как будто беззаботно, смотрел на уток, и она не выдержала, громко хлопнув дверцей, вышла из машины и, торопливо подойдя к нему, сказала:

— Я знаю, как ты это сделал!

Он посмотрел ей в лицо — хмурый, словно не понимал, чего она от него хочет.

— Я знаю, что на тебя напал Каморра. Я знаю: это был он. Не понимаю, как у тебя хватило духу не удавить его своими же руками, но я знаю, Джеймс, знаю!

Ленгтон поднял с земли палку, швырнул ее в воду, хромая, подошел к дереву, прислонился к нему.

Она продолжала:

— Яд подсыпали в тарелки. Он был и в воде, которую ты налил ему на допросе…

— Да о чем это ты?

— Ты прекрасно понимаешь о чем: о яде, о джимсоновой траве, о дурмане. Ты давал его Каморре. У него были все признаки…

Ленгтон с улыбкой покачал головой.

— Я знаю: ты это сделал! Не знаю только, как ты до этого додумался.

— Ты разговаривала с доктором Саламом и его женой?

— Да!

— Знаешь, сначала я подумал, что ты просто гнешь свою линию, что ты не умеешь работать в команде, о чем я тебя давно предупреждал. Я думал: ты все силишься доказать, что к этому приложил руку Эммерик Орсо.

— Он никак не мог этого сделать! — резко бросила она.

— О господи… — Ленгтон покачал головой, глядя на нее в упор. — Значит, ты хочешь приплести сюда меня, правильно я понял? Вот почему ты носишься кругами, собираешь всякую гадость? Потому, что я от тебя ушел, да?

— Нет!

— Тогда зачем же? Что ты хочешь со мной сделать? Обвинить меня в том, что я опознал Юджина Каморру как человека, который чуть меня не убил, арестовал его за бог знает сколько убийств — и только для того, чтобы отомстить? Да кто я такой, по-твоему?

— Ты мог подсыпать яд в его тарелку.

Вдруг он подался вперед и схватил ее за руки:

— Слушай, ты хоть понимаешь, что это? Это грязное оскорбление, вот что! У тебя нет ни единого доказательства. Я тебя долго терпел, Анна, мы работали вместе по трем серьезным делам. Ты наделала кучу грубых ошибок, а я все время закрывал на них глаза, но это обвинение…