Я был рад, что убил Ричарда, хотя теперь мне нужно было осторожно выждать, пока все уляжется, прятаться, чтобы потом найти Шейлу и уехать с ней в другую страну. Можно было уехать одному и ждать, когда она ко мне переедет, но так долго ждать я не смог бы. У меня оставалось девяносто пять долларов, и завтра я должен был убраться из этой комнаты. Но дарить лишние деньги хозяевам мне не хотелось.

Внизу скрипнула дверь, хозяйская жена что-то сказала. По лестнице прокатилось эхо. Затем послышались ее тяжелые шаги.

Она поднималась ко мне. Вошла в дверь, не постучав.

— Есть новости, — сказала она, показав издалека газету. — И лучше вам отсюда съехать.

— Потому что вы заложили меня полиции? — спросил я.

Она настороженно посмотрела на меня.

— Вам лучше съехать, — повторила она. — А полиции мы ничего не сообщали, потому что она гоняется за вами, как за бешеной собакой. Даже если вы плохой человек, наш долг был помочь нашему брату по крови, но теперь мы уже не можем вас здесь прятать.

— Почему? Боитесь, что я еще кого-нибудь убью?

— Мы ничего не боимся, но вам надо уйти.

— Я заплатил до завтра.

— Я говорю о другом, — сказала она. — Про вашего брата поговаривали, будто он вам угрожал, но женщина, которую вы убили, вам не угрожала, а вы изнасиловали ее, убили и ограбили.

Я рассмеялся. Изнасиловал и убил. Разумеется, я же негр.

— Послушайте, — сказал я. — Вы прекрасно знаете, чего в этой стране могут понаписать про негров. Но я ее не убивал. Я только один раз ударил ее, чтобы она замолчала.

Она смотрела на меня все более тревожно.

— Я здесь уже три дня, — сказал я. — Если бы был какой-нибудь риск, вас бы уже давно вычислили.

— Теперь там взялись за дело.

Я начал выходить из себя. Она разговаривала со мной таким бесстрастным голосом, как будто все доводы, которые я приводил, с самого начала не имели никакого значения.

— Ладно, — согласился я. — Завтра вечером, как и договорились, я уйду. Естественно, суетиться не советую.

Должно быть, я начал говорить слишком громко, потому что на лестнице раздались шаги мужа.

— Вы, разумеется, считаете, что тридцать долларов в день за эту мерзкую комнату маловато, — продолжал я.

— Не за комнату, — все так же тихо произнесла она. — За нашу жизнь и свободу. Мой муж был против того, чтобы вы у нас оставались.

Как раз в этот момент ее муж появился в дверях. Он старался не смотреть на меня и остановился позади жены.

— Дайте мне газету, — потребовал я.

— Послушайте, — начал было мулат, — мы сделали все, что могли, но, старина, они начали прочесывать все кварталы, и теперь — кто знает, кто знает… Послушайте, старина, вам придется переехать из нашей гостиницы.

Я сделал шаг вперед. Женщина не двинулась с места, мулат чуть подался назад.

— Я хочу прочесть, что там понаписали, — повторил я.

Я должен был прочесть эту газету, прочесть немедленно. Там наверняка было что-то про мою жену. Мулат выскочил из-за спины своей жены, выхватил у нее из рук газету и отбежал к двери.

— Убирайтесь — и будете читать любые газеты, какие захотите. Я даже верну вам деньги за завтрашний день.

Я точно рассчитал свой прыжок. Этот хмырь еще не был Знаком с моей реакцией. Он попытался отпрыгнуть назад, но я уже схватил его и, затащив в комнату, пинком захлопнул дверь.

— Дай сюда газету!

Его жена не двинулась с места. Она смотрела на меня полными ужаса глазами, прижав руки к тяжело вздымающейся груди.

— Дай… — повторил я, глядя на нее.

Она подняла газету с пола и протянула мне. Я сунул ее в карман.

— А теперь — шнурок от занавесок.

Она молча повиновалась и сорвала с окна тонкую крученую бечевку. Мулат не протестовал. Он был ни жив ни мертв от страха. Я сунул ему под нос кулак.

— Смотри, — сказал я, — говорят, что вот так я убил женщину.

Челюсть у него легонько хрустнула, и он обмяк у меня на руках. Я бил левой, не сильно. На сей раз я был в этом уверен. Я чувствовал, что сердце у него бьется.

— Не бойся, — сказал я его жене.

— Я не боюсь, — ответила она. — Я сделала то, что должна была сделать.

Я связал мулату руки и затолкал его под кровать.

— Я уйду, — сказал я. — Прочитаю, что там написали, и уйду.

На этот раз я был спокоен и хладнокровен, и руки у меня не дрожали, когда я разворачивал газету. Там был напечатан отчет о допросах свидетелей. Они все изображали меня опасным сумасшедшим. И все твердили, что я негр.