Второе основание заключается в том, что если бы королю и пришла в голову такая идея, то он был бы тотчас же обманут окружающими его фаворитами, среди которых находились всегда покровители финансистов; они бы стали горячо защищать интересы откупщиков и разве только железная воля могла бы устоять против натиска таких убедительных ходатаев и приближенных к нему людей. Такой пример был в 1664 г., когда Кольбер уничтожил внутренние таможни для центральных провинций королевства: поднялись такие жалобы со стороны откупщиков и их друзей, что реформа была проведена далеко не полно.

Вот как король позволял финансистам грабить Францию, не довольствуясь тем, что эксплуатировал ее лично для себя.

Займы. — Прямые и косвенные налоги, а также доходы с собственных имений короля были его единственными определенными средствами. Но бывали периоды, когда их не хватало; это случалось особенно часто во время войн, обходящихся всегда чрезвычайно дорого; ниже мы увидим, что войны чаще всего возникали во времена монархии.

Тогда королю нужно было прибегать к заимам. Он просил своих подданных одолжить ему денег из своих сбережений и, чтобы соблазнить заимодавцев, обещал им большие проценты; нужно ли говорить, что когда одна война непосредственно следовала за другой, то король не только не отдавал занятых денег, но бывал принужден прибегать к новым займам. Долг беспрестанно возрастал вместе с процентами, которые нужно было выплачивать. Эти проценты поглощали добрую половину его годовых доходов; чтобы найти средства их выплачивать, он увеличивал подати или налоги.

Иногда король поступал проще: он уменьшал по собственной воле обещанные проценты: так, если он обязывался платить своим кредиторам 8 %, то доходил до того, что платил только 6. Или же он приказывал генеральному контролеру финансов произвести ревизию всех долгов: каждый приносил билеты, которые были подписаны королем или его агентами во время нужды. Специальная судебная палата их проверяла и понижала их стоимость на четверть или наполовину под тем предлогом, что кредиторы воспользовались критическим положением короля и одолжили ему деньги за слишком большие проценты, что, впрочем, бывало справедливо.

Министр Людовика XIV, Кольбер, не гнушался таким не совсем честным средством; в начале царствования Людовика ХV-го поступали точно также. Естественно, что кредиторы, ограбленные таким образом, резко протестовали, что задевало королей, которые боялись, что, прибегая слишком часто к подобному средству, они в будущем не смогут заключить займа.

Такого рода частичные банкротства повторялись с большими промежутками, для того чтобы не обескуражить заимодавцев. В 1789 году долг достиг колоссальной для того времени цифры в 4,5 миллиарда франков (свыше 1 миллиарда руб.).

Финансовые уловки. — Наконец, в случаях чрезвычайной нужды, короли прибегали к другим средствам: они продавали дворянское достоинство, на что всегда находилось много желающих, потому что оно льстило тщеславию буржуа и было им выгодно: дворяне были избавлены от податей. Короли учреждали также новые должности судей и финансовых чиновников, за которые платили им также наличными деньгами; во время самых серьезных финансовых затруднений Людовик XIV создавал в конце своего царствования даже бесполезные должности, как, например, присяжных глашатаев сена, инспекторов телят и свиней, должности, которые избавляли своих заместителей от уплаты налогов. Наконец, в подражание худшим приемам Филиппа Красивого, короля-фальшивомонетчика, Людовик XIV, в конце своего царствования, подделывал монеты.

Постоянный дефицит. — Король тратил так много на свои удовольствия, на сооружения, на войны, что, несмотря на подавляющую тягость налогов, несмотря на непрерывные займы, у него никогда не было денег. Накануне революции 1789 г. ежегодный дефицит равнялся 57 миллионам франков (около 15 млн. руб.), т. е. король тратил в год на 57 млн. более того, что он получал.

Недостатки финансовой системы во времена монархии. — Недостатки такой системы бросаются в глаза, а именно: несправедливость прямых налогов, падавших всецело на народ, за исключением привилегированных сословий; стеснительный характер косвенных налогов, особенно соляной пошлины, и способов их взыскания, столь обременительных для населения и малоприбыльных для государства; наконец, чудовищное право короля производить расходы безотчетно. Все эти недостатки были неизбежным следствием режима, при котором один человек мог, без всякого протеста, предписывать свою волю целому народу.

Обычные причины войн. — Имея право объявлять войну и заключать мир, неограниченные короли не имели настолько здравого смысла, чтобы вести мирную политику по отношению к иностранцам.

В течение трех веков неограниченной монархии, войны велись почти непрерывно.

Главной причиной войн было стремление французских королей округлять свои владения. Искушение было тем сильнее, что Италия и Германия, раздробленные на множество мелких государств, казались легкой добычей. Открывавшиеся престолонаследия были превосходным средством расширить свои владения: все королевские фамилии были между собою в родстве и, когда одна из них вымирала, вопрос о престолонаследии возникал сам собою. А так как государства монархические не были достаточно разумны и честны для того, чтобы учредить третейский суд, который регулировал бы разногласия, могущие возникнуть при открытии нового престолонаследования, то вопрос решался оружием, т. е. грубой смертоносной силой.

Сражались также из-за того, чтобы не дать соседнему государю чрезмерно усилиться и сделаться опасным для так называемого «европейского равновесия». Это, однако, не мешало французским королям, после низложения опасного соперника, самим добиваться способов ослабить своих соседей и угрожать в свою очередь «европейскому равновесию».

К этим двум причинам нужно присоединить третью, более общую: французские короли, равно как и их иностранные братья, жаждали военной славы. В прежние годы, в эпоху феодализма, у галлов и германцев грубая сила была предметом всеобщего уважения.