— Успеете повоевать, мой друг, — Якош чувствовал, как мимолетная симпатия к тезке-Всаднику рассеивается. — Война, она, знаете, не такое уж увлекательное занятие…

— Вы еще добавьте, каким кажется из газет, — хмыкнул лейтенант Мадар. — Мне, сударь, довелось повоевать. И с морскими налетчиками-северянами. И с соседями по Оправе. Война, я так считаю, единственное достойное занятие мужчины.

— Тут мы с вами не сойдемся, — решительно возразил лорд Белин. — Нет-нет, не спешите перебивать, чтобы рассказать о фамильной трусости алмазных, не надо. Вы лучше скажите, знаете, как пахнет сожженная крестьянская хата? Когда в нее попадает снаряд с «эрвидоровым огнем»? Так что никто выбежать не успевает. Горят заживо вместе со всем скарбом. Знаете?

Неизвестно, чем бы закончился сей содержательный разговор, если бы не возвращение Анже Савина.

— Мы прибыли вовремя, — сказал он. — Стеван бы не выступил без моего сигнала, но армия Зерова меньше чем в дневном переходе от его замка. Выглядит так, что ради древней вражды граф готов пожертвовать целями стратегического наступления. Или же он располагает большими силами, чем мы думаем, и приуготовляет удар по двум направлениям — на рудники и на родовое гнездо Майра. Второй вариант сулит нам немалые неприятности.

— Ты говоришь так, как будто собираешься выступить против Оправы Изумруда.

— Мой милый Якош, я не могу исключать такого варианта. Говоря словами толоситов: «Хочешь мира, точи меч».

— Не хочу напоминать тебе, Анже, чем кончили свои умствования граждане Толоса.

— Ха-ха! Не заподозрил бы в тебе раньше острослова, Якош. Граф Зеров не Опустошитель, а моя Оправа не Град Философов.

— У тебя, у меня, у Зерова один Враг, — напомнил Якош Белин. — Общий Враг.

Анже Савина склонил рыжую голову.

— Ты прав, мой рассудительный друг. Мечи обождут до времени в ножнах. Предлагаю после дозаправки немедленно загрузиться в авион и лететь в ставку Зерова. Возможно, вдвоем мы сможем его убедить остановить свои полки. Может быть, он даже согласится навестить шахту Мастера Калада.

Нездешний холодок прокрался под кирасу Белина. Стена Черного Льда встала перед его глазами, и дневной свет померк.

— Давай же не мешкать, — хрипло сказал он.

Заправленный горючим из котла паровоина авион летел не слишком уверенно. Будь на месте лорда Белина человек, чье сердце не билось вровень с Алмазом, источником спокойствия и размеренности, он бы нервничал. Анже Савина слишком глубоко погрузился в свои мысли, чтобы волноваться. Молчаливый дворецкий и вовсе походил на статую.

Летели в молчании. Лорд Белин думал о немногочисленных людях, которых обеспокоит его отсутствие. Вырастившая его кормилица Милана, совсем уже дряхлая нынче, почти слепая. Главный псарь Жихар, ровесник Яноша и друг по детским играм. Они, бывало, сиживали за пивом и картишками, а то и гоняли по весне степных зайцев-русаков.

С соседями и кузеном Ладогом, со старшей сестрой и ее мужем, межевиком из замка Брано, дружбы у Якоша не сложилось. Увлечений у барона было немного: выращивать табак, возиться с ушастыми щенками на псарне да листать под настроение старые книги из немногочисленной замковой библиотеки — больше на предмет посмотреть гравюры, от чтения у барона быстро утомлялись глаза, а заказывать в Валите очки он ленился. Обсуждать же с соседями новые табачные сорта или тонкости вязки саманских гончих особого интереса у Якоша не было.

С женщинами тоже не складывалось. Прозвище «бобыль», барон знал, приклеилось к нему прочно. Широкие в кости, основательные в теле и хозяйстве женщины Оправы Алмаза его не волновали. По молодости тянуло к девицам ветреным, небанальным: столичным балеринам, актрисам странствующих театров, на худой конец, к дамам с известной репутацией, навещающим аристократические салоны. Молодость прошла, оставив мимолетное чувство чего-то не распробованного. Оглядываясь по сторонам, Якош понимал, что он не один такой, что душевные бури и пожары обошли многих и многих. Не обязательно даже людям проходить три Алмазных Огранки, чтобы охладеть по пути к старости.

Однако же были и те, кого не обошли. И глядя, как тянутся друг к другу молодые на очередной крестьянской свадьбе, лорд Белин чувствовал желание отлистать ветхие страницы назад. Попробовать прочесть главы своей жизни заново, по-другому. Но все никак. То пятнистая сука ощенится, то зловредный жук-рогач ростки поточит.

Тут как раз и война. Тогда, на раскаленной броне своего самохода, он мысленно попрощался со всеми, закрыл книгу. Смерть Белина не страшила. Если он и боялся чего-то, так доживать в одиночестве, слушая, как под окном голосят чужие дети. Лежать на пропахшей табаком постели и чувствовать, как из треснувшего Алмаза вытекает жизнь, ненужная и пустая.