Если учесть, что основной долг СССР на 1 января 1991 г. оценивался в 31,0 млрд руб., а долг «соцстранам» в 19,1 млрд [3684] , и исходя из этой пропорции определить необходимые выплаты по этому долгу в размере 5,8 млрд, а также принять во внимание, что суммарный долг республик и предприятий составлял не менее 40,4 млрд [3685] , что даст ещё 12,4 млрд, и мы получим около 27,7 млрд.

И хотя эта сумма пока имеет лишь ориентировочный характер, учитывая то состояние, в котором находился осенью 1991 г. союзный бюджет, можно утверждать, что к тому времени внешний долг стал для СССР неподъёмным. Особенно если принять во внимание, что платить по долгам нужно было в иностранной валюте, прежде всего в долларах.

В конце августа М.С. Горбачёв заявил британскому послу, что в течение ближайших четырёх месяцев СССР обязан заплатить 17 млрд долл., однако за это время ожидается получить от экспорта только 7,5 млрд. Поэтому необходимы новые кредиты и реструктуризация советского внешнего долга [3686] .

К этому следует добавить, что кроме внешнего долга существовал внутренний долг, который к началу сентября достиг 800 млрд [3687] , а к 1 января 1992 г. — 950 млрд руб. [3688] .

Какой же выход из этого положения видело правительство?

1 октября 1991 г. председатель Контрольной палаты Верховного Совета СССР А. К. Орлов направил председателю Межреспубликанского экономического комитета И.С. Силаеву свои предложения на этот счёт: 1) провести «либерализацию цен», которая может дать 140–150 млрд руб., 2) занять 50–60 млрд руб. у предприятий, организаций и учреждений «всех форм собственности», 3) «ускорить распродажу части союзной государственной собственности… иностранным фирмам и компаниям за конвертируемую валюту с последующей продажей этой валюты населению» на 40–45 млрд руб., 4) выпустить стабилизационный заём на 30–35 млрд. Подобным способом предлагалось получить 260–290 млрд руб. [3689] .

В таких условиях в Москву пожаловали представители «семёрки». Они видели, что Союз распадается и хотели бы знать, кто будет платить по взятым долгам. Совещание состоялось 27–28 октября [3690] .

Начавшиеся переговоры привели к появлению 28 октября 1991 г. меморандума «О взаимопонимании относительно долга иностранным кредиторам СССР и его правопреемников». 8 из 15 советских республик признали по нему свою солидарную ответственность [3691] . Подписание этого документа означало, что для Запада Советский Союз как единое государство фактически прекратил существовать [3692] .

28–30 октября М.С. Горбачёв был в Мадриде [3693] . Здесь он встретился с Д. Бушем [3694] . Вспоминая об этой встрече с М.С. Горбачёвым, Д. Бейкер писал: «Он производил впечатление тонущего человека, ищущего спасательный круг. Нельзя было не испытать жалости к нему» [3695] .

«Политикам, банкирам, экспертам, представителям международных организаций, — пишет А.С. Черняев, — Горбачёв в подробностях разъяснял, что нужно, чтобы радикальная реформа пошла и чтобы не сорвалось всё обвалом социального возмущения. Предстоит, говорил он, финансовая стабилизация, сокращение государственного бюджета, конвертируемость рубля, для чего необходимо создать стабилизационный фонд, срочно нужны лекарства и продовольствие и отсрочка платежей по задолженности. Этот вопрос он пытался поднять ещё на лондонской встрече. Его отговаривали все, начиная с Буша, стращая тем, что тогда частный капитал сразу «закроет» новое кредитование, это, мол, равносильно объявлению о банкротстве. Теперь Бейкеру, Мэйджору, Брэйди, Келлеру и другим он опять настойчиво говорил о том же… Но натолкнулся на те же сомнения и отговорки» [3696] .

30 октября в Мадриде Ф. Гонзалес сообщил М.С. Горбачёву, что некоторые советники Д. Буша отговаривают его от сохранения Союза, по крайней мере в прежнем виде. «Они утверждают, что ваша мадридская встреча и конференция — последний случай, когда вы с ним встречаетесь в нынешнем качестве» [3697] .

2 ноября 1991 г. М.С. Горбачёв направил письмо Д. Мэйджору: «Дорогой Джон. Обращаюсь к Вам как координатору «большой семёрки» со срочной просьбой о финансовой помощи. Несмотря на все принятые меры, валютная ситуация грозит обвалом. До середины ноября нехватка ликвидных валютных ресурсов для выполнения обязательств по внешнему долгу СССР составляет около 320 млн долларов и до конца текущего года может достигнуть 3,6 млрд. Все необходимые расчёты были представлены экспертам «группы семи» в Москве 27–28 октября. Во избежание нежелательного оборота дела, Джон, прошу о предоставлении нам ликвидных ресурсов в любой приемлемой для Вас форме в сумме 1,5 млрд долл., в том числе 320 млн до середины ноября. М. Горбачёв. 2 ноября 1991 года» [3698] .

«Совсем недавно, пару месяцев назад, — заявил М.С. Горбачёв Ф. Миттерану, — один из руководителей советской экономики получает письмо из Международного валютного фонда. В этом письме на трёх или четырёх страницах — я знакомился с этим посланием — перечислены требования, предъявляемые Советскому Союзу: повысьте цены на такие — то товары, закройте такие — то предприятия и т. п. Видите, как пытаются обращаться с суверенным государством, да ещё с таким, как Советский Союз, хотя мы никогда не были банкротами» [3699] .

Используя тяжёлое экономическое положение советских республик, иностранные банки потребовали срочного перехода к рыночным реформам [3700] . Так, осенью 1991 г. появилась на свет «экономическая программа» Е.Т. Гайдара, программа перехода к рыночной экономике [3701] . Основные её положения Б.Н. Ельцин огласил 28 октября на Пятом съезде народных депутатов Российской Федерации. Она предполагала форсированную приватизацию, либерализацию цен, товарную интервенцию, конвертацию рубля [3702] .