— В любом случае закон запрещает содержать пум в качестве домашних животных, — добавил Уингейт. — Хозяйка лелеяла надежду, что кошечка погуляет и сама вернется домой.

Хейзел захлопнула папку.

— Вот уж чего никогда не произойдет!

— Как же поступили с телом бедняжки?

— Его отослали в зоопарк «Метро» для научных исследований, — вспомнила она. — Так что пусть хозяйка звонит им.

— Одно дело закрыто.

— Неси следующее, — попросила Хейзел.

В 03:30 утра, решив размять затекшую поясницу, Хейзел прошлась по зданию. Словно призрак она, никем не замеченная, пересекла приемную и направилась по дальнему коридору в подвал к камерам предварительного заключения. Обычно они пустуют. Опасные преступники, а ими в округе считались карманники, пьяные водители и превышающие скорость лихачи, были все же людьми разумными и едва ли давали повод для заключения под стражу.

Кстати, когда центр попытался в первый раз сократить личный состав управления Порт-Дандаса, Эмили Микаллеф, как мэр, заявила решительный протест, закрывшись в одной из камер. В то время, а это был 1973 год, Хейзел еще училась в академии и нисколько не верила в эффективность подобных мер. Что самое интересное, затея матери оказалась ненапрасной и начальство отказалось от своих намерений. Хейзел вспомнила, как Эмили невозмутимо готовила на ужин салат по ту сторону решетки — как ни в чем не бывало сидела на скамье и спокойно крошила помидоры в простую миску. Сколько Хейзел себя помнит, мама всегда резала помидор на ладони, не пользуясь разделочной доской. От горьких воспоминаний защемило сердце.

Хейзел медленно повернулась к ступеням и осторожно стала подниматься по лестнице, стараясь не сгибать больную ногу. В подвале стоял полумрак, было темно и свежо. Мелькнула соблазнительная мысль поспать пару часов в одной из камер, но Хейзел не поддалась ей и поднялась вверх по лестнице. В коридоре поджидал взволнованный Уингейт — он смотрел на нее безумными глазами. Не объяснив ничего толком, Джеймс повернулся и направился в приемную. Хейзел, недоумевая, последовала за ним.

В приемной все полицейские были на ногах, словно хотели лишний раз показать ей свое уважение. Правда, они почему-то не повернулись к ней лицом, а двое ребят у входной двери держали в руках пистолеты и целились в сторону стойки дежурного сержанта Уилтона. По ту сторону стойки, чуть разведя руки в стороны, с невозмутимым видом стоял человек, называющий себя Саймоном Малликом. От неожиданности Хейзел показалось, что она действительно спит в камере и видит мучительный сон. Саймон, заметив ее, шагнул вперед.

— Мое почтение, инспектор, — поприветствовал ее он.

В тишине щелкнули затворы пистолетов обоих офицеров, державших преступника на мушке. Хейзел медленно приближалась к преступнику, и воздух казался тягучим, липким сиропом. Сотрудники расступались перед ней, а Хейзел, по-прежнему не веря своим глазам, боялась отвести от Саймона взгляд. Вдруг он исчезнет! Вдруг это всего лишь сон, мираж!

— Опустите пистолеты, — приказала она, повернувшись к нему ЛИЦОМ.

Выцветшие ввалившиеся глаза Саймона, словно желтые топазы, бесстрастно оглядели ее с ног до головы. Правда, где-то в их глубине Хейзел, без сомнения, различила облегчение, появившееся при ее приближении.

— Что ты сделал с моей матерью, Питер?

Он медленно моргнул и поправил:

— Вы ошибаетесь, меня зовут Саймон.

— Что ты с ней сделал?!

— Я приехал на машине, — с невозмутимым видом сообщил он. — Хотите поехать со мной? Буду крайне благодарен, если вы позволите одному из ваших офицеров заковать вас в наручники.

— Наручники не остановят меня, слышишь? Я все равно тебя убью!

— Для нас обоих будет небезопасно, если мы затеем ссору, когда я буду за рулем.

— Где моя мать?

В гробовом молчании Питер скрестил руки на груди. Левая ладонь была туго перевязана бинтом, пропитавшимся кровью. Питер напоминал умирающего ворона, чьи крылья перебиты и изорваны в клочья, остатки перьев взъерошены, и повсюду видны уродливые проплешины.

— Меня, так же как и вас, Хейзел Микаллеф, не устраивает подобный поворот событий, поверьте. Но в данный момент мы отчаянно нуждаемся друг в друге. В любом случае время не ждет и жизнь вашей матери под угрозой, поэтому позвольте любому из офицеров подготовить вас к поездке.

Из-за спины Хейзел неожиданно раздался голос Уингейта:

— Мы не отпустим ее, сэр. Надеюсь, не нужно объяснять причины? Я с удовольствием отправлюсь вместе с вами и выслушаю требования. В наших общих интересах необходимо убедиться, что никто не пострадает.

— Джеймс… — обратилась к нему Хейзел.

Маллик, подняв руку, остановил ее.

— Что за Джеймс? — спросил он.

— Уингейт.

— Ах да! Детектив Уингейт, если не ошибаюсь?

— Детектив-констебль, — уточнил Джеймс, подбираясь ближе к дежурной стойке.

— Вы ведь тоже участвовали в грандиозном захвате в Хамбер-Коттедже?

— Сейчас это не важно!

— Конечно, не важно, — легко согласился Питер. — Вы, наверное, возлагали на ту операцию большие надежды. Так и вижу, как вы залегли в засаде за кустом можжевельника в три ночи, предвкушая предстоящую победу! И каково на вкус разочарование?

— Согласен, мы вас недооценили, — признал Уингейт примирительным тоном. — Что было, то было! За долгое путешествие вы не совершили ни единой ошибки, так почему же хотите сделать это сейчас? Возьмите мой пистолет, наденьте наручники на меня, и я охотно последую за вами.