Но ощущение такое, что я на грани какого-то шага, стоит только сделать один шаг и что-то важное изменится.

Немного страшно. Почему? Ведь я же иду туда, где любовь.

У меня такое ощущение, что какие-то из сложностей в моей жизни связаны с тем, что я очень берегу любовь. Я боюсь ее отпустить, боюсь, что она иссушиться или прогорит и я, даже как-то искусственно сдерживаю себя.

Странно и интересно.

Очень интересно.

Похоже, любовь — это что-то такое, что нельзя удержать — как воду. В ней надо плыть и постоянно меняться.

Всё. Пока всё.

Мне нужно подумать.

ССС. От Любоны

Почему тебе все еще надо себя с ним как-то вести? Потому что ты хитришь, а без хитрости его не обвести. Ты — змея.

И в этом есть нечто чрезвычайно важное — твоя сила жизни.

Получила ответ и приплыла.

Все понятно и не понятно ничего.

Нутром чую, докопалась до чего-то очень важного.

Я — змея, и в этом моя сила жизни. Пока не понятно как так.

Я хитрю, потому что без хитрости мне его не обвести — а вот это отзывается.

Точно.

Даже в душе что-то щемить начинает, словно если я это отпущу, я умру. Мне действительно надо хитрить. Я под час ловлю себя на этом, торможу, но ловлю уже тогда, когда оно вырывается чуть ли не само.

И это не западки.

Просто нужно хитрить.

Первый слой — культурный. Мама, причем, я не помню, чтобы она говорила об этом прямо, но это как-то было, что не надо всего рассказывать, что вообще умная женщина — хитрая, и нужно быть хитрее, если буцешь прямой—то, останешься без мужа, и счастливой не буцешь. Именно так, что не будешь счастливой, что прямолинейных не любят, и вообще, женщины должны быть хитрыми… И во мне вообще есть знание о том, что надо хитрить, блин, у меня возмущение на себя идет — его нужно обманывать, иначе он уйдет. Только дура может быть прямолинейной. И в пример мне приводили девчонок из класса, что вот, они настоящие девчоки, а я нет. Я очень простая и счастья не будет.

ССС. Любона

Хитрость — это вообще как некая сущность женщины.

Я помню, что протестовала, билась, а при этом все равно впитала в себя. Его надо как-то обвить, как-то приласкаться, и вообще надо быть настоящей женщиной.

Это какое-то искусство женское, которому обучают с малолетства.

Я описываю, а у меня прямо болит все изнутри, просто ломит.

Я рассматриваю свою змеистость, и пытаюсь её сбросить, и у меня ощущение словно я становлюсь голой, корежит аж все.

И еще, как ни странно, в моем сознании звучат слова: счастья не будет. Вот так — хитрить, извиваться, надо постоянно, иначе счастья не будет.

Он просто не захочет со мной жить…

Э… Кто он? Речь точно идет не о моем избраннике, это вообще все не про него. Это во мне звучит болонь.

Это я увидела.

Но телесные ощущения держат, и пока меня кореджет.

Хотя я чую, что без хитрости будет легче, и даже, наверное, счастливее. Пишу, а внутри голос — а кто его знает…

Вот ведь не думала, что моя хитрость так завязана с счастьем, и ведь как железно сидит, словно это мое естество.

Но ведь это не так. Я под этим слоем ощущаю себя другой.

Даже не просто ощущаю, я помню в детстве себя

другой. Значит все, что сверху — это наносное и не мое. Но я так стремилась быть женщиной, я боялась быть не счастливой, потому что у меня был пример перед глазами, и я училась и научилась.

Я больше не хочу быть змеей. Но почему это моя сила жизни? Я чего-то не понимаю.

Скоморох, помоги!