— Тебе оно больше не понадобится, — мрачно заверил Сидоровский. — Тебе его кирка и лопата заменят. А может быть, и пила, это уже на зоне решат.

— Не-е, капитан, на зону я не пойду, — сказал Врублевский. — Об этом и не мечтай.

— Пойдешь. Как миленький пойдешь. Я сказал, что тебя посажу, и я тебя посажу. Считай себя арестованным.

— Да? Тогда покажи ордер и отвези меня в КПЗ, — обаятельно улыбнулся ему Врублевский. — А если нет — тогда, извиняй…

— Посажу, — убежденно сказал Сидоровский. — Такие, как ты, должны сидеть в тюрьме. Ты — одна из тех гнид, которые превратили страну в гниющее болото. Наглые, жадные, вечно находящие себе оправдание, безжалостные ублюдки… Пойдешь на зону, никуда не денешься.

— Ты мне морали не читай, — сверкнул глазами Врублевский. — И язык свой попридержи… Тоже мне, праведник… Хочешь в тюрьму меня отправить? Докажи вину. Что я такого совершил? Где у тебя доказательства? За что же вы на меня напраслину возводите, дяденька? Я ведь еще маленький и ничего не делал…

— Да я тебя…

— Эй! Эй! Вы еще подеритесь прямо в машине, — окликнула их Устенко. — Нашли время и место. Сейчас надо не о личных счетах думать, а о личных задницах. Их как-то спасать надо…

— Я не спасать задницы собираюсь, а надрать их, — сказал Сидоровский. — Много задниц этого заслуживает. И одна из них сидит в этой машине.

— Как ты в городе оказался? — поспешила она перевести разговор на другую тему. — Я слышала, что тебя в командировку отправили?

— О смерти жены сообщили, — нехотя ответил он. — Сказали — несчастный случай… Но я знаю, что это был за «несчастный случай». И скоро с кем-то тоже «несчастный случай» произойдет…

— Прямо-таки комиссар Катани, — «восхитился» Врублевский. — То-то я погляжу, что ты, такой правильный и законопослушный, как-то не слишком по ментовски себя ведешь… Вместо того, чтобы тащить меня в отдел и там отписываться рапортами о «бандитском нападении на сотрудника милиции», ты попросту втихаря смылся, оставив в подворотне двух «жмуриков»…

— Не твое собачье дело, — на этот раз без особой злобы сказал Сидоровский. — Я их не мышьяком травил и не машиной переезжал, а с оружием в руках встретил. Вооруженный — вооруженных… И между прочим, тебе поганцу, жизнь сберег… Хотя даже и не знаю, зачем она тебе, эта жизнь никудышная…

— Пригодится, — сказал Врублевский. — Она мне дорога, как память, и расставаться с ней пока не хочется. А на благодарности не рассчитывай. Не будь ее, за меня бы ты сроду не вступился. Не меня ты спасал, а ее…

— Засунь свои благодарности… куда-нибудь подальше. Мне для полного счастья только твоих благодарностей недоставало…

— Кончайте собачиться! — не выдержала Лариса. — Лучше подумайте, что нам теперь делать? Вы между собой воюете, у вас какие-то разборки, счеты, а я-то при чем? Вы меня в это втравили, вот теперь и обратно вытравливайте… Как хотите, но сделайте так, чтобы я жила спокойно.

— К тебе возвращаться нельзя, — сказал Сидоровский. — Вы машину во всей красе «засветили». Даже номера не позаботились снять, или хотя бы грязью заляпать. Не исключено, что ее кто-нибудь запомнил и сообщил номер в милицию, или бандитам… Что, впрочем, для нас одно и то же.

— Вот уж утешил, так утешил! — подскочила она на месте. — И что же делать теперь? Ты же милиционер, придумай что-нибудь! В конце концов, кто у нас власть имеет — милиция или бандиты?! Что мне теперь делать? Может, сразу к ним пойти? Будет хоть надежда на то, что пристрелят сразу, не мучая… Да мужики вы, или нет?! Придумайте что-нибудь!

— Все зависит от того, что мы собираемся делать, — сказал Врублевский. — Если бежать из города — это одно, а вот если оставаться… Но лично я смысла оставаться не вижу.

— Зато я вижу! — отрезал Сидоровский. — И уж тебе-то торопиться точно никуда не надо. У тебя впереди лет десять, спокойных и неспешных. А пока будешь ждать.

— Чего ждать? — деловито осведомился Врублевский. — Пока они тебе горло перережут? Это произойдет быстрее, чем ты думаешь. А рядом с тобой я даже на кладбище лежать не хочу.

— Ты мне расскажешь про все ваши дела, про все «темы», «стрелки» и «разборки», про слабые и сильные стороны, про друзей и врагов. Про всю организацию. А я найду, на чем их прижать.

— А вот это ты видел? — показал ему кукиш Врублевский. — Я тебе уже сказал: в тюрьму я не сяду. Попроси что-нибудь попроще.

— Да перестаньте вы, наконец! — заорала доведенная до истерики Лариса. — Вы что, чокнутые?! Вы о чем думаете?! Вам нравится кусать друг друга? Выйдите из машины, отойдите за угол да перегрызите друг другу глотки… А лучше придумайте, как меня спасти. Это будет куда полезней!

— Ко мне возвращаться нельзя, — сказал Врублевский. — После этого случая они точно там засаду оставят. И к этому… «менту обреченному», — кивнул он на Сидоровского, — тоже нельзя… Есть одно место, где нас примут и укроют, — было заметно, что он признается в этом с явной неохотой. — Там-то нас точно искать никто не станет. Просто не додумаются. Очень надежное место, вот только…