Гумилев поднял голову.

—Послушай, не знаю, как там тебя зовут…

—Катарина. — Она перестала улыбаться, смущенная его яростным взглядом. — Но ты должен звать меня Марго.

—Так вот, Катарина…

—Марго.

—Заткнись! Если ты еще раз посмеешь грозить мне тем, что с моей дочерью что-то случится…

—Это моя обязанность, — спокойно ответила девушка. — Я должна напоминать тебе о договоре, который ты заключил. И я хотела бы, чтобы ты понял: здесь нет никакого злого умысла. Ты же деловой человек, не так ли? Неужели ты считаешь, что пункт в договоре, который предусматривает санкции за неисполнение, тебе угрожает?

Ее спокойствие взбесило Андрея.

—Я не нуждаюсь в напоминаниях! Можешь убираться к чертовой бабушке, которая у вас зовется рейхсфюрером! И передай ей, что я способен работать и без надсмотрщика!

Девушка пожала плечами. В отличие от других обитательниц «Туле», она была одета не в зеленую форму, а в брючки и белый шерстяной свитер.

—Мне жаль, Андрей, но это входит в условия договора. Твоя девушка останется здесь, на базе. Мы позволим ей общаться с Марусей — они же, кажется, привязаны друг к другу? Вместо нее на поверхность поднимусь я.

—Ты не похожа на Марго, — он понимал, что этот аргумент для нее ничего не значит.

—Это не твоя забота. Уверена, что мы с тобой сработаемся, — снова улыбнулась Катарина. — Поначалу будет трудно… но я помогу тебе. Я всегда буду рядом с тобой.

По крайней мере, в этом она не солгала.

Аляска, лето 2011

—Ты когда-нибудь бывал на Аляске, Буч? — спросил Ковальски, сидевший около иллюминатора.

Специальный агент ФБР Маккормик, которого еще в Академии в Куантико прозвали Буч, то есть Здоровяк, — маленький быстрый человечек с рыжими волосами и холодными голубыми глазами — покачал головой, не отрываясь от экрана айпада.

—Нет, Пол, я никогда не забирался выше сорок второй параллели. Но зато я читал книгу об Аляске, «Северные рассказы» Джека Лондона.

Ковальски хмыкнул.

—Для парня, выросшего в ирландском квартале Детройта, ты слишком много читаешь, Буч. Я вот смотрел фильм, там один коп прилетел на Аляску, чтобы расследовать убийство. И знаешь, что мне запомнилось? На этой гребаной Аляске вообще нет ночи, прикинь? Круглые сутки светло, как днем. Этот коп от бессонницы чуть с ума не сошел.

—Это называется полярный день, приятель. За Полярным кругом он длится полгода. И еще полгода — полярная ночь.

—А сейчас там что?

—Нам повезло, — бесстрастно ответил Маккормик. — Сейчас как раз день. Советую запастись снотворным и позаимствовать у компании «Дельта» повязку на глаза.

Пол Ковальски пробурчал что-то нечленораздельное и отвернулся к иллюминатору. Агенты сидели в середине салона, и в иллюминаторе было видно главным образом отсвечивающее в лучах северного солнца крыло «Боинга». Под крылом, в разрывах бугристых облаков ярко зеленели леса и сверкали ослепительно-голубые пятна озер.

—Где снег? — пробормотал себе под нос Ковальски. — Где чертов снег?

—Зачем тебе? — поинтересовался Буч. — Сейчас лето. Радуйся, что нас не послали сюда на Рождество.

—Ну это же север! На севере должен быть снег. К тому же я слышал, что мы купили Аляску у русских, а значит, здесь просто обязаны лежать сугробы и бегать медведи.

—Медведи здесь есть, — успокоил его Маккормик. — Вот, взгляни.

Он сунул напарнику свой айпад. С экрана скалился огромный бурый зверюга с крохотными злыми глазками.

—Урсус маритимус, самый страшный хищник Америки. В холке, говорят, достигает шести футов. Если нам повезет и мы быстро разберемся с этим заданием, Дядюшка Боб устроит нам сафари на Медвежьем острове.

Ковальски подозрительно покосился на него.

—У тебя на Аляске живет дядя?

—Дядюшка Боб — это прозвище. Мы вместе служили в армии, только я был обычным солдатом, а Дядюшка заведовал складом. Он всегда умел непыльно устроиться. Сейчас он важная шишка в береговой охране — главный интендант или что-то в этом роде. Никакого риска, и деньги сами так и липнут к рукам.

—Ага, — сказал Ковальски. — И что, он устроит нам охоту?

—И охоту, и рыбалку, и барбекю на дикой природе. Дядюшка Боб в этих краях почти всемогущ. К сожалению, его всемогущество не распространяется на Объект.

Двадцать четыре часа назад Маккормика и Ковальски вызвал к себе их начальник, специальный агент Догерти. Филу Догерти было за пятьдесят, но он держал себя в хорошей форме — бегал десятимильные кроссы и регулярно потел в спортзале. За спиной у него шептались, что должность регионального координатора для него только ступенька на пути к креслу одного из заместителей директора Бюро — Догерти был дьявольски амбициозным сукиным сыном. Иметь такого наполеона в начальниках было и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что Фил все время старался подчеркнуть достижения своего подразделения, и имена Маккормика и Ковальски часто звучали на совещаниях на самом верху. Оборотной стороной медали было то, что Догерти постоянно требовал от своих подчиненных блестящих результатов, и непременно в самые сжатые сроки. К тому же он — что удивительно для человека, зацикленного на своей карьере, — был выдающимся сквернословом, и если подчиненные не справлялись с заданием вовремя, их словарный запас обогащался новыми словами и выражениями.