– Ольга, садись сюда, - майор подвинул спаренные кресла

напротив нужного кабинета, - качай ребенка, можешь поспать.

Когда надо, позову.

Ольга послушно устроилась на жестком сиденье, достала

бутылочку из сумки. На удивление, кокон на ее коленях лежал

тихо, Степан выдавал себя лишь кряхтением и почмокиванием.

– Это надолго?

– Боюсь, что да, мадемуазель. Видишь, сколько народа? –

Свиридов показал на полицейских с бумагами в руках. Рядом

стояли граждане, которые только сейчас реально стали терпилами.

Пострадав от жуликов, теперь придется претерпеть от родного

государства в лице чиновников от юстиции.

– И очередь нам никто не уступит, у всех сроки по материалу

истекают.

Ольга подобрала ноги, склонила голову к ребенку, волосы

черным крылом закрыли лицо.

За 40 минут Виктор рассмотрел прелести большей части

следователей – девушки заходили вне очереди, поздоровался со

всеми операми, на вытянутых руках подержал Степана, пока его

мамаша бегала в туалет. Наконец, Свиридов проник в

вожделенный кабинет.

– Посмотрите материал, Марина Владимировна.

Свиридов никогда не заискивал, не улыбался, полагая, что

следственный отдел должен выполнять свою работу независимо от

графика ПМС.

Глаза Марины Владимировны напучились, полная рука

схватилась за телефон.

– Подождите за дверью, мне некогда.

Свиридов зашел через пять минут, положил бумаги на стол, показал в приоткрытую дверь:

– У потерпевшей грудной ребенок, мы сидим уже почти час.

Пожалуйста, посмотрите материал. Неделю назад Дорофеев

открыто похитил у своей знакомой телефон и деньги. Рядовой

грабеж, здесь ничего сложного.

Виктор понял, что совершил ошибку. Лупоглазая, мельком

взглянув на Ольгу, уже читала рапорт, когда услышала последнюю

фразу. Марина Владимировна поднимает глаза, сходство с жабой

усиливается, важно квакает:

– Я сама решу, что здесь. Дорофеев задержан?

– Да, в КАЗе сидит. Телефон изъят.

– Назарова побои снимала, свидетели избиения есть?

– Нет.

– Грабежа я здесь не вижу, максимум – самоуправство, часть

первая – дознание. В опросе Дорофеев указывает на то, что его

знакомая Ольга задолжала 1000 рублей, телефон он забрал в

качестве залога.

– А деньги тоже в качестве залога? Бил, потому что знакомый?

– Только на ее показаниях мы основываться не можем! Мало ли

что она напридумывает.

Вот такая политика. Прежде всего, надо верить трижды

судимому наглецу. Разве такой человек может врать.

– Мы на показаниях жулика будем основываться? – Свиридов

становится вбок, открывая вид на потерпевшую.

Женский взгляд задержался на ребенке, Марина Владимировна

вздыхает и поднимается со стула!

– Подождите в коридоре, я посоветуюсь с Никитиной.

Через 20 минут надежда на скорый допрос Назаровой и

возбуждение дела рушится. Лупоглазая с каменным лицом

передает растерзанную стопку майору:

– Самоуправство, часть первая. Дознание.

В 1992 году законодатели решили, что расследование

уголовных дел небольшой тяжести – оскорбление, побои, угон

автомобиля – слишком большая интеллектуальная ноша для

участкового инспектора. Что же это получается? К участковому

обратился гражданин с жалобой на другого гражданина.

Преступление очевидное, сбор материала в кратчайшие сроки, прокурор дает согласие на возбуждение дела, еще пара бумаг и

суд. Так можно всех хулиганов извести! А вдруг невинного на

полгода осудят условно! Нет, не пойдет. Вот вам штатное

расписание нового органа: в каждом отделе начальник дознания, два зама, с десяток дознавателей. Зарплата на уровне участкового в

звании капитана.

Если в следствии дела попадаются интересные даже для самих

следователей, дела, где приходится поработать умственно, отчего

повышается самооценка, то в дознании такие вещи не проходят.

Это для усатого майора разгребание житейского навоза –