В том, как она упомянула автора скандальных секретов обольщения, было такое восхищение. Его пальцы впились в обшивку сиденья, словно хотели разорвать ее. Боже, он сам оказался испытуемым. Макс задумался: может, она в чем-то права, когда говорила, что жизнь без настоящей любви, погоня за удовольствиями выхолащивает душу, обедняет личность.

И чтобы забыть обо всем, он притянул ее к себе, грубо и резко. Пока карета подъезжала к стоянке, он целовал ее со всем смятением, яростью и надеждой, которые кипели в нем. Миранда сжалась, потом ответила на поцелуй, и ее губы открылись ему навстречу.

Он мягко отстранился, когда услышал шаги Бенджамина, зная, что сейчас откроется дверца. Тот, конечно, сначала постучит. Но даже в этом случае Макс должен успеть привести себя в порядок. По крайней мере сменить выражение лица. Убрать это чересчур взволнованное выражение, которое читалось в его глазах, когда он вглядывался в эти так тревожащие его воображение и одновременно не по годам мудрые глаза напротив него.

Миранда потерла замерзшие руки. Она чувствовала себя неловко, хотя никто не бросал на нее любопытные взгляды. Казалось, никого не удивляло ее появление здесь. Разумеется, слухи распространяются быстро. И прислуга скорее всего знала все, что касалось ее хозяина.

И то, что эта продавщица из книжной лавки состоит в любовной связи с виконтом, вероятно, было не слишком охраняемым секретом.

Слуги приветствовали их внутри дома.

— Очень рады вашему возвращению, ваша светлость, — суетилась перед ним экономка. — Вы отсутствовали почти месяц.

Она застыла в почтительной готовности выполнить любое указание хозяина.

Миранда наблюдала, как он позволил женщине хлопотать вокруг него в поистине материнской манере. Интересно, по каким делам он приезжал сюда раньше? Чтобы сочинять свои любовные бестселлеры? Конечно, он мог бы привезти ее куда-нибудь поближе. Но существовал риск, что она всегда будет знать, где он находится. Страницы скандальных сплетен недаром полнились сообщениями об очередных шашнях виконта. И видно было, что о них писали люди, хорошо информированные.

Хотя после его рассказа о родителях все эти слухи принимали другую окраску. Скрытые личные мотивы, известные только посвященным людям, обычно искажаются при перенесении на бумагу, это ведь хлеб для скандальных журналистов.

Она наблюдала, как он улыбается экономке. При этом его плечи расслабились, напряжение от их недавнего разговора о браке и его родителях незаметно ушло.

Он представил Миранду, и она вышла вперед, готовая к расспросам. Слуги разглядывали ее, пытаясь определить, на какой ступеньке в длинной иерархии виконта она могла находиться.

Девушка и сама хотела бы это знать.

Они вошли в дом, экономка шла впереди, взяв на себя обязанности экскурсовода. Она рассказала виконту о всех последних домашних новостях и перестановках. В цокольном этаже располагалась небольшая, но очень хорошая библиотека.

— Здесь не нужно ничего менять. — Миранда провела рукой по панелям из темного дерева, обрамлявшим стены этого уединенного пристанища. — Тут все в полном порядке. — Ей, конечно, показалось странным беспорядочное смешение книг, но она не хотела акцентировать на этом внимание. — Мне здесь нравится.

— Я очень рад, — ответил он, и Миранда слышала гордость в его тоне. — Вы еще не видели поместье Бервю. Там библиотека располагается в отдельном флигеле, не в главном здании. Мой отец — настоящий фанатик литературы. — Он пробежал рукой по полкам. — О, там бы вам сразу захотелось закопаться в гору книг, забыть о пище и отдыхе и отдать последние силы этому хранилищу томов.

— Ну уж нет! Я люблю поесть.

— Хм… Я тоже не против.

Он слегка ущипнул ее за плечо, пробежал рукой по талии и бедрам, а затем поднес ее руку к губам.

Ее тело отозвалось на его прикосновения, но что-то в их разговоре заставило ее воздержаться от продолжения любовных ласк. Возобладало любопытство.

— Ваш отец любит литературу?

— Не просто любит, он очень начитанный человек, следит за всеми новинками в мире книг. — Виконт мог бы в той же манере обсуждать погоду. — Похоже, он вполне мог сам написать следующий том об обольщении. Да вот только будет ли время прикоснуться пером к бумаге? А как же адюльтеры? Отец ненавидит этого Элиотериоса так же, как все остальные члены нашей семьи. — Он недобро улыбнулся. — И все-таки зачитывается его книгами.

Это заявление и то, с каким видом оно было сделано, заставило ее загрустить. Она чувствовала, что маркиз только недавно узнал, что его сын — пишущий автор. Он был горд своим открытием, но не знал, как сказать об этом Максу. То, как он отзывался об Элиотериосе и как смотрел на сына у Ханнингов, убедило Миранду в этом.

Ни отец, ни сын не могли открыться друг другу, слишком многое их разделяло, и от этого ее сердце сжималось.

Миранда дотронулась до его плеча. И, поднявшись на цыпочки, мягко прижалась губами к его губам.