Она игнорировала его вопрос.

— Несмотря на безмятежную реакцию моего дяди на мое поведение в прошедшие недели, я уверена, что он заметит мое отсутствие в течение двух дней.

— А я уверен, что он просто не обратит внимания.

— Вы всегда добиваетесь своего, — прошептала Миранда.

— И это правильно. Кроме того, намекните вашему дяде, что я хочу почистить свою библиотеку, то есть избавиться от лишних книг…

— Вот как? Он будет рад получить их. — Затем подняла на него глаза и невинно улыбнулась: — Я позабочусь об этом. Как только мы вернемся. Так когда мы уезжаем?

Макс исподволь наблюдал за ней, сидя в покачивающемся экипаже. Он колебался: а почему бы не заняться в очередной раз обольщением? Но, внимательно взглянув на девушку, передумал. Он внезапно понял, что заинтересован теми переменами, что происходили в Миранде, когда перед ней открылись новые горизонты.

— Хорошо бы посетить Лувр, — вздохнула она. — Когда-нибудь.

— Вы часто говорите об этом. Что ж, в мире нет ничего невозможного.

Она улыбнулась уголками губ.

— Да. — Ее брови дрогнули. — Я не могу плыть по течению, как сейчас. Что-то должно произойти. — За ее словами определенно чувствовался какой-то скрытый смысл. — Вообще-то трудно что-то менять в жизни. Что- то ломать, когда твое нынешнее положение вполне сносно, более того, приятно.

— Но ведь новая жизнь сулит немало радостей.

Она пристально посмотрела на него, и что-то в ее глазах заставило его отодвинуться чуть дальше на сиденье. Они говорили только о ней, а как же он? Долгое время он не чувствовал никакой неловкости за свои поступки. Но теперь что-то определенно стало меняться.

— Вы правы. — Она снова отвела от него глаза, и давление в груди несколько ослабло. — От хорошего трудно отказаться. Но будущее загадочно. Оно порой вызывает страх. И тогда ты начинаешь ненавидеть себя. За малодушие, наверное.

— Даже так?

— Да, причем очень сильно.

Она вздохнула, вглядываясь в пейзаж, проплывающий за окном. А у него было такое ощущение, словно его ударили камнем по голове.

— Так получается, что вы ненавидите сами себя?

— Иногда. — Она снова отвела взгляд от окна и пристально посмотрела на него, в ее глазах было странное умиротворение. — А вы?

— Трудно ненавидеть совершенство, — усмехнулся он.

— В самомнении вам не откажешь.

Миранда задумалась: ни удивления, ни гнева не было на ее лице. Удивительная девушка.

Он погладил ее колено.

— Как странно вы сказали: ненавидеть себя. Откуда вы взяли эту бессмыслицу?

Она долго не произносила ни слова, а потом вздрогнула.

— Это не имеет значения.

— Мне важно знать.

— Просто такое чувство мне пришлось испытать.

Этот ответ ему совсем не понравился. Он хотел было продолжить расспросы, но что-то остановило его. Кто знает, куда это все приведет? Но и молчать он не мог.

— А страх? Чего вы боитесь?

Она наклонила голову, наблюдая за ним.

— Лишиться того, что дорого. Но я пытаюсь преодолеть свои страхи, — сказала она с неловкой улыбкой. — Порой они возникают из-за ощущения вины. Я выжила, а они нет. Мои родители и брат погибли.

— Мне очень жаль. — Он боялся, что она не будет с ним откровенна. Миранде трудно говорить об этом. Может быть, станет немного легче, если она поделится с ним? — А что тогда случилось?

Она опустила глаза, руки судорожно вцепились в плед.

— О, я чувствую, что слишком часто повторяю этот рассказ и не хочу быть надоедливой. Достаточно сказать, что это был несчастный случай с каретой.

— У вас шрам на бедре.

Он давно хотел спросить ее об этом.

Она подняла на него глаза, в них стояли слезы.

— Мне тоже досталось, но это уже другая история.

Макс потянулся к ней и вытер слезы на ее щеках.

— Да, я понимаю.

— Папа, мама и брат ехали к морю, чтобы сесть на корабль до Кале. Собирались отправиться в большое путешествие.

— Расскажите мне о ваших родных, — попросил он.

Его эмоции всегда выплескивались, когда он брался за перо… И хотя Макс ненавидел подобную слабость в себе самом, он чувствовал, что страстно ждет этого от Миранды, Хотел разделить ее чувства и переживания.

— Мой отец и брат всегда были полны оптимизма. Жизнерадостные и веселые. И всегда старались развеселить маму. — Она невольно улыбнулась своим воспоминаниям. — Однако это было трудно. Моя мама была школьной учительницей и всегда придерживалась строгих правил, но она любила нас. И все же старалась общаться с нами в рамках своих понятий. Конечно, папе было с ней непросто, он обожал ее, — сказала она грустно.

— А почему она не попыталась как-то смягчиться, стать проще? Если в глубине души ваша мама хотела, чтобы вы были счастливы, почему же ничего не сделала для этого?