Шрифт:
– Постараюсь. Очень постараюсь, Лин.
– Вот и чудесно. Пока, дорогая.
– Удачи. Привет Чеду и детям, – сказала Анна и подумала, что, наверное, в субботу откроет кофейню пораньше и никуда не пойдет.
2
Анна любила понедельники, потому что в понедельник у нее был выходной.
Нет, свою кофейню она тоже любила, почти исступленно, но человеку непременно нужно какое-то время проводить наедине с собой, отдыхать, заниматься самыми приятными вещами и думать о вечном.
Если уж говорить совсем честно, то в понедельник выходной не «был», а «бывал», потому что вряд ли можно назвать выходным день, когда едешь на потрепанном «мерседесе» из Эшингтона в Лондон, а потом обратно, а в перерыве между этими чудесными мероприятиями носишься по Лондону в поисках нужных сортов кофе, особенных пряностей и элитного чая.
День этот, конечно, может быть интересным, но после него хорошо бы иметь еще один выходной. А по вторникам Анна работала.
Когда у нее спрашивали, почему она не наймет себе помощника или помощницу, Анна отшучивалась, что она, мол, тиран и узурпатор и властью своей ни с кем делиться не собирается, а еще она самовлюбленный узурпатор и потому не верит, что кто-то может варить кофе так же, как она.
В принципе она была не так уж далека от правды, по крайней мере, в последнем утверждении, потому что с кофе у нее действительно были отношения явно магического свойства. Она варила его, как никто другой. Наверное, дело в том, что она была влюблена в кофе – во всех его проявлениях.
А как известно, две трети удовольствия от чашки кофе – в процессе ее приготовления.
Анна размышляла об этом ранним утром понедельника, делая ревизию в своих запасах – в тайной надежде, что можно будет перенести поездку в столицу на следующую неделю.
Результаты осмотра оказались неутешительными – почти закончился необжаренный кофе, зеленого чая осталось на донышке банки, какао явно не хватит – в такую промозглую погоду он пользуется необыкновенной популярностью… Красный перец, конечно, можно купить и в местном супермаркете, но будет не то. А Анна привыкла делать все только по высшему классу.
– Трудно быть перфекционисткой, – назидательно произнесла она, глядя в зеркальную дверцу навесного шкафчика на свое отражение.
Отражение было вполне приятным – не классической красотой красивое лицо с большими темно-карими глазами и весьма ветреным разлетом бровей, высокая шея с изящным изгибом… Больше тридцати никак не дашь. А то и просто двадцать шесть. Но под глазами залегли тени – трудно работать до полуночи. Ох, как нужен этот выходной!
Анна попробовала пойти на компромисс с собой – поехать побыстрее, купить всего и побольше, чтобы надолго забыть об этой проблеме, и вечер провести в жарко натопленной спальне у горящего камина и с самой романтичной книжкой в руках.
Тело отозвалось слабеньким протестом – почему-то не хотело мириться с перспективой единственного на неделе вечера отдыха. Лин сказала, что Анна похудела. Что ж, вполне возможно. Она никогда не отличалась пышностью форм, а при таком-то темпе жизни…
Черт, что за малодушные мысли?! Темп – самый лучший. Жизнь – именно такая, какую Анна хочет. С любимым делом, которое не оставляет времени на всякие глупости вроде слишком умных мыслей, беспричинной хандры или тоски о несбывшемся.
В машине было зябко, и сыро, и вообще неприятно. Впрочем, если бы на улице в холодном воздухе колыхалась не менее холодная водяная взвесь, а в машине с отказавшим обогревателем царила благодать, это было бы против всех законов природы.
Но законы природы не так уж беспомощны, как воображают иногда мечтатели, писатели и художники.
Анна везла на заднем сиденье несметные сокровища гурмана. Если бы не гнусная атмосфера в салоне, которая заставляла ее глубже втягивать голову в плечи, точнее шею в вязаный шарф цвета верблюжьей шерсти, и покусывать синеющие губы, чтобы не пугаться самой себя в зеркале заднего вида, то все было бы отлично. «Рейс» выдался на редкость удачный – ни в одном из магазинов, где она отоваривалась, ей ни в чем не отказали, и не пришлось объезжать пять мест в поисках двух пачек какого-нибудь молочного оолонга.
Анна пыталась разбавить промозглую серость дня веселыми песенками, обильно льющимися из динамиков – радио, по счастью, работало вполне исправно. Анна петь любила, но делала это всегда только в гордом одиночестве – боялась смутить чей-нибудь тонкий слух своими сомнительными вокальными данными. А сейчас, опять же по счастью, она и пребывала в гордом одиночестве, поэтому, отстукивая ритм по рулю пальцами, вместе с какой-то неизвестной ей сладкоголосой девчонкой выводила: «Потому что любишь, любишь, любишь ты меня!»
Эшингтон встретил ее привычной гладкостью дорог, полуголой желтизной аллей и чистенькими фасадами двухэтажных домиков. Анна торопилась домой, предвкушая горячую ванну и долгий, теплый вечер блаженного безделья. На углу Гринвиллидж-стрит и Мейсон-роуд она заметила Марджори Смит, с которой дружила совсем малышкой. Марджори отличалась редким обаянием и совершенно девчачьей наивностью. Она мечтала выйти замуж за военного, а еще лучше – за офицера морского флота, ну на худой конец – за полицейского. И в этот момент она как раз шагала под руку с каким-то высоким мужчиной в форме, вот только трудно разглядеть какой. Анна ахнула от удивления и, повинуясь сильному, исключительно женскому инстинкту, повернулась, чтобы лучше рассмотреть.