В казармах тоже увидели отсвет пожара, но никто не тронулся с места. У солдат с поселенцами неплохие отношения, но не настолько близкие, чтобы проливать за них кровь. Посему солдаты толпились на площади, глазели на алые блики и обменивались репликами, гадая о том, что будет дальше.

Тилод врезался в толпу стражников, расшвыряв их грудью взбешенной парды.

– Следующие – вы! – крикнул он и умчался в сторону поселений.

За ним, желтой, как лунный свет, тенью мелькнул хасец Эйрис.

Сбитые с ног солдаты поднимались, потирая ушибленные места и посылая ему вслед ругательства.

Так продолжалось минут пять, пока до одного из разведчиков, десятника Ликона, прозванного «Глаз Урга», не дошел смысл слов Тилода.

– Ну-ка, парни, заткнитесь! – рявкнул он и протолкался к скамье у стены казармы. Вспрыгнув на нее, он сверху поглядел на толпу стражников и щелкнул пальцами.

– Клянусь Туром! – гаркнул он.– Пока мы тут трясем яйцами, эти засранцы порешат поселенцев и примутся за нас!

– Голыми жопами? – спросил один из сотников, и все вокруг весело заржали.

– Точняк! – согласился Глаз Урги, когда хохот стих.– А к голым жопам – хорошие конгские клинки! Не будь пнем, начальник! У каждого поселенца оружия – на полный десяток!

На площади воцарилась тишина, нарушаемая только рычанием пардов в загоне..

Сотник первым нарушил молчание.

– Верно сказал, Глаз! Признаю! – потом, поглядев вокруг, на сразу ставшие серьезными лица солдат, добавил:

– Вторая сотня – в седла! Драть вашу задницу!..

Вторая сотня, не потерявшая в позавчерашнем избиении ни одного человека (ее не было в городке) в полном составе ринулась к стойлам пардов. Минутой позже туда же устремились и остальные, а спустя десять минут три сотни всадников помчались в сторону пожара.

Тилод в это время уже стоял рядом с полыхающим домом. Спрашивать, что произошло, было не у кого, но мертвые тела были достаточно красноречивы. Выкрикнув проклятие в сторону огражденных частоколом, неразличимых во тьме бараков, Тилод погнал парду по хорошо заметному следу, оставленному убийцами на рыхлой земле.

Дом южного поселенца – не изящное строение северного Конга. У него крепкие стены, высокое крыльцо, а стоит он на прочных сваях, на два локтя поднимаясь над землей: для защиты от ядовитой дряни.

Первую семью застали врасплох, но вторая успела проснуться. Хотя забаррикадировать дверь и затворить окна обитатели дома не смогли. Два меча и два арбалета – не слишком много против трех десятков мародеров.

Когда Тилод подскакал к дому, оружие осталось в руках только у хозяина дома, бывшего десятника Южной Стражи. Пять мечей держали его у стены сарая, не давая прорваться туда, где несколько бандитов, поочередно, насиловали его дочь. Даже отчаянно рискуя, бывший десятник и на шаг не мог отойти от стены. Бандиты не торопились его прикончить. Они развлекались.

Увидев перемахнувшего через ограду всадника, десятник закричал и рванулся вперед. Одновременно с ним завопил один из бандитов, предупреждая остальных. Парда Тилода единым махом оказалась рядом с четырьмя насильниками и вонзила клыки в шею одного из них раньше, чем меч Тилода прикончил второго. Когти разъяренной Тьмы рванули спину того, что лежал на девушке. Бандит дико взвизгнул, но тут же умолк: меч Тилода перерубил ему позвоночник. Четвертый попытался удрать, но парда оказалась проворнее.

Те пятеро, что прижали хозяина дома к стене, позабыв о нем, глазели на Тилода. Поселенец воспользовался моментом, и двое его врагов повалились на землю.

Из дома выскочили несколько бандитов с арбалетами в руках. Зодчий развернул парду и приготовился отразить стрелы. Не потребовалось. Из-за угла дома выплыл хасец Эйрис, негромко хлопнул суфф, три бандита повалились с крыльца, остальные поспешно нырнули обратно в дом. Десятник успел прикончить еще одного прежде, чем ему на помощь пришел Тилод. Клинок упал дважды, но один раз – впустую: бандит ухитрился нырнуть между свай. Поселенец, свирепо сопя, полез за ним.

Эйрис мгновенно зарядила суфф и прямо с седла прыгнула в окно дома. Только один из бандитов выскочил наружу. Прямо под меч Тилода.

Поселенец прикончил последнего.

Рукав его холщовой рубахи пропитался кровью, но десятник не замечал раны. Он бросился к дочери.

Девушка тоже была вся в крови, своей и чужой, но – жива.

Эйрис показалась в дверях. Свистом она подозвала хасца и вскочила в седло. Тилод подъехал к ней.

– Послушай!

Эйрис застыла на мгновение, а потом сообщила: