— Как жалко, тетя Рита! — искренне воскликнула Яна.

— Скажи мне только, он тебе в любви уже объяснился?

— Да! И я!

— Знаешь, я счастлива! И вы тоже будьте счастливы, мои дорогие. А он хорошо целуется?

— Лучше всех на свете! — залилась вдруг краской Яна.

— Дай вам Бог! — И Маргарита Семеновна положила трубку.

— Тима, не смотри на меня так!

— Как? — охрипшим от желания голосом спросил он.

— Ты как будто раздеваешь меня взглядом…

— Да… раздеваю… и все остальное… тоже…

— Тима! — еще пуще покраснела она и засмеялась. — Какой ты, оказывается…

— Какой? — он больно тискал в ладонях ее тонкие ломкие пальцы, не сводя с нее жадного взгляда.

— Самый лучший… Права была тетя Рита… И почему-то уже родной.

Его как будто обдало холодом. Он выпустил ее руки и как-то недобро прищурился.

— Родной? Из-за Олега? Да? Говори! — вне себя от внезапного приступа дикой, звериной ревности, никогда прежде им не испытанной, прошипел он.

Она побелела.

— Тима! Боже мой, что ты говоришь? Как тебе такое в голову пришло? — она так обиделась. что, казалось, всю любовь и нежность как ветром сдуло. — А, я поняла, тобой движет вовсе не любовь, а что-то другое… Вот дура я, вечно мы, бабы, любви ищем, всюду она нам мерещится…

— Яна, прости, прости идиота!

— Нет, не прощу! Я все поняла, тебе просто как мужику любопытно, что же такое твой обожаемый дядюшка нашел в этой девчонке с перчиками, из-за чего с ума спятил на старости лет и столько бабок вбухал в подарки…

— Замолчи!

— И не подумаю! Это же ясно как божий день! И как я, дура, могла в тебя так влюбиться…

— Яна, любимая, ну прости дурака, все не то, все не так… Просто я никогда в жизни не ревновал и не очень понимаю как с этим быть… Я болван, мне уже мама говорила, что меня колбасит и плющит от ревности к Олегу…

— Так и сказала? — сквозь слезы вдруг улыбнулась Яна.

— В том-то и дело, именно так! И она права. О, знаешь, я совершенно не ревную тебя к Мишке, живому и здоровому, а к Олегу… умираю от ревности, потому что знаю — ты его любила, а Мишку… Ты пригрелась возле него, да? Он такой редкостно теплый человек, да?

— Откуда ты знаешь?

— Наверное, чувствую, потому что люблю… Черт побери, мне почти сорок лет, но я всегда считал все эти штуки чем-то… литературным, что ли… Я не мог понять, каково это, когда крыша едет от ревности, когда… Короче, Янка, выходи за меня замуж, а?

Она молча покачала головой. Потом проглотила подступивший к горлу комок и тихо сказала:

— Нет, Тима, не надо замуж… Я не хочу… Я не гожусь… замуж…

— Что за бред, почему?

— Я буду плохой женой, а ты… ты заслуживаешь другого… лучшего… Во-первых, у меня не может быть детей…

— Мне это уже известно, к тому же ребенка можно усыновить.

— Я никудышная хозяйка, я не умею готовить.

— Подумаешь, большое дело, возьмем домработницу, да и мама тебя научит, не боги горшки обжигают.

— Я растеряха, я вечно попадаю в какие-то дурацкие ситуации.

— Ну и что? Я же тебя уже люблю, люблю именно такую… Я вот тут думал, вспоминал, хотел понять, когда же я в тебя влюбился, в какой момент…

— Ив какой же?

— В самый первый, когда увидал, как у тебя из-под джинсов колготки выпали…

— Не ври!

— Честное благородное слово! Ты тогда так мне улыбнулась… и была вся какая-то неправильная и такая обворожительная! А потом, второй раз, я ведь тебя сразу даже не узнал, там в кафе, где я передал тебе эти чертовы побрякушки… Я помог снять жакетку, у тебя молния на платье была не до конца застегнута, у меня тогда в глазах потемнело, так захотелось прижаться губами к этому местечку… И я вдруг стал злой, противный, меня все стало дико раздражать в собственном доме, я вдруг понял, что жил как идиот, мне создали идеальные условия существования, а я вдруг стал там задыхаться, как подопытный кролик в виварии…

— И во всем виноваты мои колготки? — с нежной улыбкой спросила Яна.

Он просиял.

— Да! Но я ведь ничего не понимал! А потом возник Мишка и я запретил себе даже думать о тебе. Но прежняя жизнь показалась мне невыносимой и я четко осознал, что не люблю жену и она меня не любит, мы просто были удобны друг Другу…

— Но твоя жена такая красавица…

— Ну и что? Красавиц в Москве до хреновой тучи, а ты — единственная. И знаешь, мама с самого начала терпеть не могла Юльку, а ты ей страшно понравилась. Это тоже о чем-то говорит. И вообще… Мне нужна именно такая жена!