Шрифт:
Кэр покачал головой.
— Разве такое достойно воина?
— Зато вполне достойно стражника! — усмехнулся Хар-Руд. — Что ты сделал потом?
— О! Он размахивал мечом прямо перед моим носом! Я отнял меч и воткнул ему в живот!
Кэр расхохотался.
— Знаешь, это было легче, чем заколоть свинью!
И, схватив чашу, поднес ко рту.
Хар-Руд слышал, как громко булькает вино у него в горле.
«Насыщенный денек у парнишки! — подумал он. — Сначала он стал мужчиной, потом — убийцей. И едва не стал трупом. Вдобавок смотрел в глаза царя Карнагрии, а чуть позже заимел рабское клеймо на плечо!»
— Сколько тебе лет, Кэр? — спросил помощник Управителя.
— Говорят, мне было два, когда меня принесли в дом моего отца! — язык юноши заметно отяжелел. — И в этом году я встретил двенадцатую весну в его доме!
«Четырнадцать!» — довершил несложную операцию Хар-Руд.
То, что паренек оказался в доме отца только в два года, его не удивило. У дикарей, варваров, да и в самих Четырех Империях тысячи обычаев!
— Ты так и не сказал, как называют твою страну? — произнес Хар-Руд.
— Самери! — юноша выплеснул последние капли из кувшина и отправил себе в рот. — Какое хорошее у тебя вино, Хар-Руд! Дома я пил только пиво! Ох, устал! Ты не против, если я немного посплю?
И, не дожидаясь ответа, уронил голову на стол.
— Ты напился, малыш!
– пробормотал помощник Управителя. — Жаль! Но иначе ты не выложил бы и десятой доли того, что наболтал! И сожри меня оборотень Аша, если ты, малыш, похож на самерийца!
С этими словами он перенес уснувшего Кэра в спальню, на собственную кровать.
— Надеюсь, ты не сочтешь мою постель слишком жесткой, сын вождя? — сказал он.
Задернув балдахин, помощник Управителя вернулся обратно и, попивая вино, размышлял о превратностях судьбы.
Глава пятая
Прихрамывая, Фаргал, император Карнагрии, пересек Зал Приемов и, через услужливо распахнутую дверь, прошел в следующую комнату и опустился в красное, обитое бархатом кресло.
Один из придворных немедленно бросился снимать с царя сандалии, а второй поспешил за теплой водой.
Люг, который вошел следом, остановился рядом с царем. Ему немедленно пододвинули кресло.
— Одиннадцатый день нет дождя! — проворчал Фаргал, поворачиваясь к Люгу. — А этот старый попугай молит Ашшура о ясной погоде!
— Ты же знаешь, о царь, — так положено! — отозвался вождь соктов. — Да и какая разница? Последний раз Верховный бог проявил себя восемьсот лет назад!
— Засуха подорвет нашу торговлю! — сказал царь.
Придворный опустил разутые ноги Фаргала в ароматную воду, и вертикальная морщина на лбу царя разгладилась.
— Ты всегда можешь поправить дела, взяв в руки меч! — пошутил сокт.
— Как бы не так! — покачал головой Фаргал, но глаза его блеснули.
Война была неутоленной страстью нынешнего императора Карнагрии. Но слово «Справедливость», которое царь начертал на собственном гербе, помогало ему бороться с искушением прогуляться по землям соседей.
Царь задумчиво играл алмазным кулоном, оправой которого служила золотая вязь букв императорского титула.
— Никак не выходит из головы тот… преступник, — проговорил он. — Которого должны были повесить!
— Я помню о нем, мой царь! — кивнул Люг.
— Он, — продолжал царь, — показался мне… знакомым.
— Мне — тоже, мой царь! — отозвался сокт. — Эй, ты! Подай-ка зеркало!
— Взгляни! — он протянул царю полированный серебряный диск.
Фаргал увидел в нем собственное лицо, жесткое лицо правителя-воина, над которым немало потрудились гримеры.
— Это — ответ! — сказал вождь соктов. — На то, почему лицо мальчишки-висельника показалось тебе знакомым!
— Великий Ашшур! — пробормотал Фаргал. — А ты прав!
Люг усмехнулся:
— Нет ли у тебя сына, мой царь? Верней, не было ли у тебя сына?
Лица придворных окаменели. Вопрос был вольным даже для лучшего друга Царя царей. Ведь у Фаргала до сих пор не было наследника!
Но им, придворным царя Карнагрии, положено быть глухими и слепыми. Чтоб не лишиться глаз и ушей.
— Так что же, мой царь?
Губы Фаргала сжались в бесцветную нить. Но…
Кулак царя врезался в плечо сокта с силой, достаточной, чтобы сбить с ног менее крепкого мужчину.