Как казалось маркизу, эти люди не удивились бы, если бы у него вдруг выросли рога или копыта лишь потому, что он связался с ведьмой.

Войдя в детскую, маркиз застал няню за приготовлением какого-то целебного отвара. Ему показалось, что старушка на глазах помолодела, должно быть, от того, что теперь для нее нашлось достойное занятие.

«Она такая деятельная. Как же ей было невыносимо сидеть в детской без работы», – сочувственно подумал маркиз.

– Я надеялась, что вы навестите меня, милорд, – обрадованно приветствовала маркиза няня. – Я хочу вам кое-что показать.

– Ваша подопечная пришла в сознание? – предположил маркиз.

– Нет, ваша милость. Но ночь прошла довольно спокойно. У нее ровное дыхание. Я бы сказала, что обморок перешел в крепкий сон. Не удивлюсь, если с минуты на минуту она очнется.

– Мне все-таки кажется, что следовало бы вызвать врача, – без особой уверенности заметил маркиз, зная, как няня не любит людей этой профессии.

Маркиз помнил, что в детстве, когда ему случалось болеть, няня ни под каким видом не соглашалась послать за доктором и благополучно выхаживала его сама с помощью травяных сборов, которые лично составляла и отваривала.

И сейчас на столе были разложены пучки сушеных трав. Очевидно, няня приготовляла один из своих знаменитых настоев.

– Это еще зачем? – возмутилась старушка. – Я бы не доверила старому шарлатану перевязать лапу коту. Что тут говорить о лечении головы!

– Няня, а ты не боишься, что в один прекрасный день соседи надумают помакать в пруд тебя? – шутливо сказал маркиз. – Если бы ты не находилась под защитой замка, это могло произойти уже давно.

– Скорее всего, – хладнокровно согласилась няня. – Пока мы окружены невежественными людьми, подозревающими в сговоре с дьяволом всякого, кто использует для лечения средства, дарованные природой, это вполне возможно.

– И что же это за таинственный отвар, которым ты собираешься вернуть к жизни это несчастное создание? – с улыбкой продолжал маркиз. – Наверняка он страшно горький. Ведь вкусных лекарств у тебя не бывает?

– Каким бы он ни был, он наверняка пойдет бедняжке на пользу. Остальное – секрет, в который, как вам известно, я не посвящаю никого, – притворно строго сказала няня. – Но я хотела вам что-то показать.

Отложив в сторону особый ножик с костяной ручкой, которым она измельчала корешки, няня пошла к комоду в углу комнаты и достала оттуда носовой платок. Этот платок она торжественно разложила перед маркизом.

– Я нашла это в кармане ее платья, – сказала она. – Как видите, милорд, теперь мы знаем имя этой девушки.

Маркиз с интересом разглядывал платок. Он был из очень тонкого муслина, и, насколько мужчина мог понять в премудростях дамских рукоделий, его края были прекрасно обработаны.

В одном из уголков аккуратными мелкими стежками чьи-то искусные пальцы вышили имя.

– Идилла! – воскликнул маркиз. – Если не ошибаюсь, это имя сродни греческому и означает «совершенство». Очевидно, наша гостья высоко ценит себя.

– Правильнее будет сказать, что так думали о ней ее родители, милорд. Вы же не считаете, что она сама придумала это имя?

– Конечно, ты права, няня, – признал маркиз.

«Интересно, известно ли это имя Роджеру Кларку? – подумал он про себя. – Едва ли здесь найдется много женщин с этим редким именем». По правде говоря, даже в столице маркиз не знал никого, кого бы так звали.

Пока маркиз рассматривал платок, няня зашла в спальню. Вскоре она позвала его:

– Идите сюда, милорд!

Она говорила взволнованно, так что маркиз поспешил к ней.

Шторы на окнах были опущены, и в комнате, куда не проникал яркий солнечный свет, царил полумрак. Это не мешало разглядеть на кровати у окна маленькую фигурку, укутанную по подбородок в нянины одеяла.

Бледное личико обрамляли густые черные волосы. Маркиз, видевший девушку накануне, был поражен ее почти неземной хрупкостью, даже эфемерностью. Вчера вечером он с состраданием думал, как ей будет трудно пережить предстоящую ночь.

Теперь маркиз с тревогой вглядывался в ее лицо. Вначале ему показалось, что девушка мертва. Однако вскоре он заметил; что няня позвала его по совершенно другому поводу.

Идилла, если девушку действительно так звали, открыла глаза.

Маркиз ожидал, что они должны быть зелеными, – очевидно, на него все-таки подействовали рассказы о ведьмах, где всегда упоминалась эта их особенность. Однако вопреки его ожиданиям глаза девушки были голубыми, скорее даже синими, удивительно ясного, живого цвета, какой ему не доводилось прежде видеть.