– Всего двенадцать.

– Да. Проверка была тщательной, да и корабль новый – только второй рейс делает. Стартовали как обычно. И вот, даже не выходя из Системы, пропали! Слежение было непрерывным. Вдруг на всех контрольных станциях Системы погасли экраны прямой связи. Одна из станций была рукой подать, в двух минутах полета. И локаторы – тоже! – вдруг показали пустоту. – Василий Севастьянович, да вы же все знаете! – заметил отсутствующий взгляд своего заместителя начальник.

– Прошу прощения, я думал, что вы располагаете более полной информацией!

– Выходит – нет. Что вы предлагаете?

– Послать корабли-спасатели. Просмотреть пространственный шар радиусом возможного суточного перелета. По предполагаемой трассе всем станциям работать в режиме поиска на частотах «Арзамаса-2».

– Все сделано. Хуже всего – абсолютная непонятность: ни вспышки, ни облака, ни обломков.

– Борис Африканович, экстренный вызов центра связи, – пропел в пространстве голос Анны Ивановны.

– Спасибо, включаю.

– Передаю запись сообщения станции слежения X-12, – четко доложил голос дежурного оператора. Экран погас. И снова вспыхнул – с конопатым парнем в комбинезоне, очевидно оператором с Х-12:

– Докладываю. С 12.00 вчерашнего дня работаем в режиме аварийного поиска.

– Вот тянет!

Борис Африканович знаком остановил своего заместителя.

– Сегодня, в 12.05, в точке, смещенной от места исчезновения «Арзамаса-2» на… (туг пошли координаты) локаторы обнаружили корабль, который ответил на вызов и оказался «Арзамасом-2». Связь неустойчивая, с перерывами – оператор корабля объясняет это повреждениями в аппаратуре. Командир «Арзамаса-2» принял решение возвращаться на Землю. Говорит о какой-то посадке и потере астронавигатора. Дальше – неразборчиво. Потом – прорвались. Доложили, что экономят питание. Все. Продолжаю слежение.

Экран погас. Начальник Звездного предприятия запросил разницу между координатами исчезновения и появления корабля Ответили сразу – там вели параллельный просчет.

– Около ста километров. В пределах возможной ошибки, – ответил с экрана лысый расчетчик в тяжелых очках.

– Ну, Василий Севастьянова, что вы теперь об этом думаете?

– Еще непонятнее… Исчезновение Петрова-Степного, какая-то посадка, а всего-то прошли одни сутки. И там нет никаких планет. Уж не тронулись ли они разумом?

– Будут ближе – свяжемся. Ясно одно – произошло необычное. Через четыре дня, когда корабль сядет, разберемся окончательно.

– Борис Африканович, вас вызывают наверх, – сделав нажим на последнем слове, опять пропела невидимая секретарша.

– Спасибо, попросите машину.

И, сняв с кнопки палец, добавил:

– Нашей бы Анне Ивановне партию Кармен петь. Пойдемте, Василий Севастьянович, поедете со мной.

Уже в машине замигала красная лампочка экстренной связи и бесцветный голос сообщил:

– Правительственный вызов отменяется в связи с обнаружением корабля. Вас просят проехать в теоретический центр к академику Зерогову.

Академик Зерогов их ждал. Он был настолько нетерпелив, что встретил гостей прямо в коридоре.

– Сюда, сюда, – позвал он, заметив их нерешительность, – на звездолетчиков он смотрел с острейшим интересом.

Зерогов пропустил в свой кабинет Безупречных и Бориса Африкановича. Именно в этой последовательности, чем чуть не вызвал пробки в дверях, но начальник Звездного предприятия благоразумно протолкнул вперед своего блестящего заместителя.

– Рад видеть вас, Борис Африканович, – тряхнул элегантной, как у Генриха Наваррского, бородкой сухонький академик.

– Я, собственно, заместитель Бориса Африкановича по безопасности звездоплавания…

– Ах, извините, пожалуйста, – тут Зерогов снял очки, снова надел и расхохотался. Поздоровавшись с заместителем, пожал руку Борису Африкановичу. – Ваше партикулярное платье сбило меня с толку… Впрочем – все суета сует. Садитесь – сейчас отдерну штору и впущу солнце. Люблю, знаете ли, писать в полутьме с ближним светом, вот и завесился.

– Измаил Алексеевич, разрешите представить…

– Прекрасно, прекрасно, я знаю, что вас зовут… ну, да – Василий Северьянович.

– Севастьянович.

– Ну да, простите меня – это лесковский Очарованный Странник сбил меня с толку, конечно же – Севастьянович! Итак, дорогие мои, один и тот же вопрос интересует меня и вас. Вы, вероятно, как и я, остались без обеда?

И, не дожидаясь ответа, подбежал к дверям, высунулся и крикнул куда-то в коридорное пространство:

– Чего-нибудь бобового и три чашки чаю. С сухариками!