– Имя?

– Рош Винор.

– Маг?

– Нет, – улыбнулся он.

– Тебе страшно?

– Нет.

– Вот как? Почему?

– Я не чувствую за собой вины. Я встревожен, это верно, но тревога еще не страх. Я нарушил какой-то ваш закон? Или у вас предубеждение против полукровок?

– А ты полукровка? Ну-ка, покажи уши. И правда… Надо же… Редкость. Нет, у меня нет предубеждения против полукровок, эльфов или кого-то еще, похожего на человека. Что ты делал в лесу?

Шут показал глазами на мешок, который положил на пол:

– Собирал грибы.

Было спокойно. На Лену по-прежнему не обращали ни малейшего внимания. Похоже, уважения к женщине тут никто испытывать не собирался, потому как женщина, скорее всего, не считалась существом, похожим на человека. Как у южных варваров.

– Синявки? Сейчас их прорва. Пожарить над огнем – объедение… Женщина твоя?

– Моя.

– Давно вместе?

– Давно. Гораздо дольше, чем может показаться.

– Любишь? – не без удивления спросил мужчина.

– Да.

– Жена?

– Нет.

– Почему ж?

Голос стал суше. Ага. Не положено жить во грехе.

– Я не знаю ваших обычаев, – объяснил шут, – но у нас женятся только, если хотят иметь детей. А у нас детей не может быть.

– Тогда зачем тебе такая?

– Дело во мне. У меняне может быть детей.

– Что вообще делаешь в наших краях? – потеряв к Лене остатки интереса, спросил коричневый.

– Странствуем. Это нельзя?

– Можно. Почему ж нельзя. Только вот странствовать в Черном лесу – это очень опрометчиво.

– Мы не знали. Мы прошли пару деревень, и нам никто ничего не сказал.

– А тебе говорили, что утром непременно взойдет солнце? Или что трава растет на земле? Откуда ты такой забавный?

– Из Сайбии,– честно сказал шут. Наверное, рассчитывал на не особенную географическую образованность начальника лесной крепости. Тот и глазом не моргнул.

– А что означает эта вышивка у тебя на груди?

Шут невольно прикоснулся к потертой короне с кое-где вылезшими нитками.

– Собственность короны.

– Шут?

– Да. Бывший. Мой король отпустил меня в мир.

– Лгать не можешь… Ты из другого мира, я угадал? Где же твой Проводник?

– В лагере. Мы устроили привал на поляне, где растет такое смешное дерево с треугольными листьями.

Гару стало скучно. Он, пользуясь любой возможностью вздремнуть, зевнул, лег у ног Лены (она выпустила ошейник) и закрыл глаза. Он тоже не чувствовал опасности.

– Ну что ж. Ты можешь идти своим путем дальше, шут, которому его король возвратил имя.

Лицо шута стало неприятным.

– Что значит «ты»?

– Твоя женщина не является твоей женой. Не является и твоей рабыней, как я понимаю. Это наказуемо.

Лена стиснула его пальцы.

– Успокойся, Рош, – сказала она спокойно. – Очевидно, в этом мире женщина не считается полноправным человеком.

Мужчины, вяло прислушивавшиеся к разговору, расхохотались.

– Баба – человек! Ну сказала!

Начальник жестко заткнул их и сухо ответил – шуту:

– Она еще и дерзка на язык. Потому языка у нее больше не будет. Ты свободен…

– Гару, – позвала Лена. Пес неохотно поднялся. – Нет, ты можешь его не опасаться, он хорошо обучен. Раз ваш мир устроен таким образом, нам нечего в нем делать, верно?

– Незнание закона не освобождает от ответственности. – Какая чудная формула! Лена умиленно улыбнулась. – Проводник твой остался в лагере, так что…

– Разве мне нужен Проводник? – улыбнулся Лена. – Ты удивлен, я вижу? Значит, о Странницах вы слышали?

– Странница…

Он очень не хотел обращать на Лену внимания – не положено, наверное, в его чине снисходить до баб, но слово оказалось магическим. Остальные притихли.

– Странница, – покаянно вздохнула Лена. – Прошу простить за то, что забрела в ваш мир. С минуты на минуту подойдут мои спутники, и мы его покинем.

– Ты…

Он вскинул арбалет, но болт не долетел. Шут научился не только держать щит, но и создавать его.

– Странно, – очень удивилась Лена, – ты настолько ненавидишь свой мир, что готов его разрушить? Или ты не знаешь, что смерть Странницы высвобождает страшную силу, хуже любого проклятия, и мир, в котором убили Ищущую, гибнет? Зачем тебе губить собственный мир? Я не собираюсь устраивать тут у вас феминистскую революцию и подбивать здешних женщин бороться за свои права. Живите как живете. Мы просто уйдем.