Что-то оборвалось. Лена совершенно ни о чем не думала. Пролежала несколько часов, тупо глядя в потолок, а потом решительно встала, не замечая Кариса и вытащила из сундука черное платье. Маг смущенно отвернулся. Лена скинула ночную рубашку, надела платье, расчесала и закрепила волосы, чтоб в глаза не лезли. Вся атрибутика данной конкретной Светлой: убегающая в вырез цепочка с амулетом Лиасса, золотая ветка шута, драконья пряжка, браслет Арианы с подвеской Дарта. Шут догнал ее с плащом уже у двери. Маркус, на ходу впрыгивая в штаны и сапоги, – уже в коридоре. Они что-то говорили, во всяком случае Маркус и Карис, – Лена не слышала и не слушала. Шут молчал. Понимал он или нет, неважно. Он был с ней. Что бы она ни говорила и что бы ни делала. Только поддерживал ее на улице, потому что освещалась Сайба всего лишь масляными лампами и достаточно скудно. Не хватало только еще ногу тут сломать. Она не знала, что конкретно будет делать, но знала, что обязательно в очередной раз изменит все. Возможно, только свою жизнь. Но уж кардинально.

– Ты не ходи, Карис, – бросила она через плечо.

– Вот еще, – откликнулся он. – Ты уж прости, Светлая, я не потому пришел, чтобы ты просто узнала…

И хорошо. Спасибо я ему потом скажу. Он самрешил. Самизменил свою жизнь. Сознательно. И вовсе не из благодарности к эльфам, решившим, что он достоин стать великим магом. Карис, который пошел против Гильдии… Это посильнее «Фауста» Гете. Откуда эта фразочка? А, ну да, из прошлой жизни.

Никто не рискнул задержать ее у башни магов, хотя вообще-то вход туда был построже, чем на режимный завод. Тем более никто не остановил Кариса. А может, решили, что Карис, который всяко имел право входить сюда в любое время суток, всех их и позвал. Нет часов. Нет ощущения времени. Только опоздать не хватало… Впрочем, все равно. Небо светлело, когда они входили. Карис незаметно оказался впереди – показывал дорогу. И что странно: Лена шла бы туда же. К внутреннему двору.

И вдруг, еще на очередной лестнице. Лена увидела.

Классический такой эшафот, выкрашенный в черное. Только не стеклянный крест на нем, а самая обыкновенная виселица из одноименной игры – в форме буквы «Г». Только без человечка в петле. Человечек, то есть эльф, в каре грустных гвардейцев шел через гладко вымощенный двор. Шел, как на прогулке, легкой своей эльфийской походкой, светлые волосы золотились даже в предрассветных сумерках, ослепительно белела рубашка с распахнутым воротом. Руки были скованы сзади сверкающими наручниками, на горле сиял ошейник. Поднявшись на эшафот, он улыбнулся. Не сыграл улыбку, а улыбнулся вполне искренне. Потом вдруг спросил:

– А зачем ты здесь, мой король?

– Король должен видеть результаты своих решений, – с трудом проговорил Родаг. Гарвин кивнул.

– Разумно. Не печалься. Лучше радуйся вместе со мной. Это, – он показал подбородком на петлю, – очень легкая смерть. Вчера вы меня не к смерти приговорили, а помиловали. Поверь. Я говорю правду.

Палач, сопя, расстегнул ошейник, надел петлю на шею Гарвина и осторожно, чтобы не потянуть, высвободил длинные рыжеватые волосы.

Рядом споткнулся шут, и Лена поняла – он тоже увидел.Владыка был там. Это егоглаза.

– Не успеваем, – пробормотал за спиной Карис. Не успеваем?Время, а может пространство, сгустилось. Она прошла словно бы сквозь стены, двери и охранявших их гвардейцев.

– И кто ее впустил? – спросил раздосадованно Гарвин. Возникла некоторая суета. Маги прятали глаза, Родаг и вовсе повесил голову. Лиасс спокойно смотрел на них. На них – потому что шут все еще держал ее руку. Лена высвободила пальцы, и он тут же отпустил. Она сделала еще несколько шагов и остановилась. Казнить положено при стечении народа. Вот она этим стечением и будет. Палач стеснительно спрятал руки за спину и попятился. – Кой черт ты пришла? Даже умереть спокойно не дашь.

– Почему не дам? – удивилась Лена. – Очень даже дам. Вы продолжайте, пожалуйста. Я просто посмотрю. Ну кто там должен рычаг нажимать? Или по старинке – скамейка, которую из-под ног надо выбить?

Палач отпятился так далеко, что чуть не сверзился с эшафота.

– Ну кто? Он не рвется. Балинт? Шувиан? Руст? Или ты, Владыка?

Лицо Лиасса дрогнуло, и он медленно направился к эшафоту. Ну да, конечно, больше никто не рискнет. Никому не хочется, чтобы Светлая запомнила за этим вот занятием. А Лиассу все нипочем. Сына родного готов повесить, чтоб законы соблюсти. Лена поняла, что видеть этого не хочет, потому дождалась, пока он с ней поравняется, сняла с шеи амулет и протянула ему. Лиасс автоматически взял.

– Прощай, Гарвин, – тихо сказала она, отворачиваясь и зная, что ответное «Прощай, Лена» будет сопровождать ее всю оставшуюся жизнь. – Прощай, Лиасс. Прощай, Родаг.

Шут отступил, давая ей дорогу, и пошел следом. Смерть – непременный спутник жизни. Рано или поздно это случилось бы. Не с Гарвином, так с Маркусом. Или Милитом. Или…

Пусть. Она увидела, что должна была видеть: петлю на шее друга и отца, готового сыграть роль палача. Прощай, Сайбия. Ариана. Кайл. Карис. Балинт. Далин. Гвардеец Гарат. Кир Дагот.

– Остановить! – рявкнул сзади трудноузнаваемый голос Родага. – Остановить немедля! Да что ж мы делаем, люди! Что мы творим, Владыка! Онаверит, так кто дал намправо сомневаться! Эльф Гарвин! Пользуясь королевским правом казнить и миловать, я возвращаю тебе твои жизнь и свободу. Ты волен идти куда хочешь и с кем хочешь, ты волен жить в Сайбе, или Тауларме, или в любом другом месте, которое придется тебе по нраву. Слово короля!

Шут потянул ее за руку, потому что она продолжала идти, думая, что это ей всего лишь мерещится. Но палач уже обрадованно расслаблял петлю и так же осторожненько, чтоб не дернуть, высвобождал длинные волосы Гарвина. Маги ошарашенно молчали. Лиасс тупо смотрел на Родага. Тоже думал, что мерещится.