— Какого дьявола ты вытворяешь? — яростно завопил он.

— Какого дьявола я вытворяю? Еду домой. Чтобы ты смог остаться, игнорировать моего бывшего и флиртовать с моей подругой!

— О чем ты? — удивился Гарри. Полы незастегнутого пальто громко хлопали на ветру. — Я не флиртовал с твоей подругой, просто не хотел затевать драку.

«Не хотел затевать драку»?

Что происходит?

— Гарри, я устала и не желаю говорить на эту тему. У тебя есть ключ, оставайся или иди, как знаешь, но я хочу домой.

И хотя мы были у входа в метро, я прошла дальше — следовало немного охладиться.

Гарри шагал рядом. Мы молчали. Лондонские прогулки несчастных…

Мы яростно протопали по Оксфорд-стрит, рассерженно обошли Пиккадилли-Серкус, разгоряченно промчались по Хеймаркет, с горечью миновали Национальную галерею и безмолвно пересекли Трафальгар-сквер, гневно прошлись вдоль Уайтхолла, с осознанием собственного несчастья даже не заглянули на Даунинг-стрит и с самым жалким видом поплелись через Вестминстерский мост к вокзалу Ватерлоо.

Примерно на половине моста моя ярость утихла настолько, что я смогла выслушать все, что Гарри пытался мне втолковать. Мы спустились на променад вдоль южного берега и спрятались под деревом, пока дождь мрачно хлестал по мраморным львам, стоически пережидающим непогоду.

Я понимала, что наказываю Гарри за то, что натворил Келли, но не понимала, почему Гарри, так демонстративно поглощенный Джо, проигнорировал нас.

— Джен, прости, если ранил твои чувства или опозорил перед друзьями, — начал Гарри. — Но если серьезно… Келли? Что, по-твоему, я должен был делать?

Я удивленно уставилась на него.

— Ты о чем? — невольно вырвалось у меня.

У Гарри вдруг сделался такой же рассерженный вид, как у меня несколько минут назад.

— Я знал об этом придурке только то, что он изменял тебе и обходился с тобой как последний подонок. Я люблю тебя и думаю, ты самая красивая, любящая и добрая. Он нагло пренебрегал тобой, и думаешь, после этого… я буду стоять и болтать с ним о пустяках? И как, по-твоему, это бы выглядело?

Теперь настала моя очередь изумляться. Такое мне в голову не приходило.

Но Гарри, которого вынудили шагать через весь Лондон под проливным дождем, окончательно расстроился и упрямо продолжал:

— Что же до твоей подруги Джо… она сказала, что какой-то парень, Райан, вошел, и попросила сделать вид, будто я ухаживаю за ней, чтобы заставить его ревновать. — Он сокрушенно покачал головой. — Я посчитал это странным, но она — твоя подруга, а ты чуть не целый час стояла у бара и болтала с этим подонком… Черт возьми, это наша последняя ночь. Я заказал столик в ресторане и пытался увести тебя, но не хотел разлучать с подругами…

Он раздраженно развел руками и уставился на другой берег реки, явно пытаясь взять себя в руки.

Я молча слушала. Когда Гарри замолчал, я, продолжая хмуриться, растянула губы в полуулыбке.

— Правда? — выдавила я наконец. Гарри не ответил, продолжая с непроницаемым видом всматриваться в дождь.

Вот как?!

Значит, на сцене появился Райан. Я видела его, но не придала значения. И это была именно та выходка, на которую способна Джо, — их отношения зиждились на драме и бурном сексе, венчавшем ссоры.

Я вздохнула. И хотя не желала снова стать половой тряпкой, но Гарри, похоже, не лгал. Я бросила его в весьма сложном положении — найти безопасную дорожку через сегодняшнее социальное минное поле было практически невозможно. Но он все равно попробовал.

Я придвинулась ближе к Гарри на мокрой скамье и попыталась просунуть ладонь в его крепко сжатые руки.

— Мне так жаль, Гарри. Прости, пожалуйста, — покаянно прошептала я. — Могу только представить, что тебе пришлось пережить. Поверь, я ценю, что ты столько вытерпел.

Гарри еще несколько минут продолжал смотреть на воду, после чего, медленно выдохнув, позволил мне подсунуть под его руки свои. Мы переглянулись и обменялись улыбками.

Итак, неприятный момент миновал. Было слишком поздно, и мы оба слишком промокли и проголодались, чтобы бродить по улицам. Поэтому вернулись домой и улеглись перед камином с пиццей и кофе, предпочитая телевизор выяснению отношений. Но помимо пиццы и комедий, между нами возникло странное чувство близости людей, переживших вместе суматошный, эмоционально напряженный вечер.