Вот такие строки на обрывке пожелтевшего тетрадного листа. Не мно-го, не мало – мысль, выраженная посредством графитового карандашного стержня. И подпись: Марк.

Кто был этот Марк, Андрей не знал. Но наличие исписанного бумажного листка, гоняемого ветром по пыльному асфальту широкого безлюдного проспекта, наводило на мысль. А именно: Где-то должен быть человек. Тот, что исписал этот лист. Этот самый Марк. Вопрос: где?

Андрей еще раз обвел пессимистическим взглядом пустые глазницы девятиэтажек, провалившийся купол собора и заставил себя идти к мосту, со-единяющему два проспекта: Зерюнова и Космонавтов. Не веря открывающим-ся перед глазами картинам сильного запустения.

«Как будто город покинут уже лет сорок», пронеслось в голове Андрея. «А ведь мы только сегодня ехали здесь с Лехой на великах. Обычный был город. Странно! Странно! Странно!»

Сгущающийся сумрак заставил Андрея поднять глаза к небу. Быстро надвигающийся фронт тяжелых облаков закрыл небосвод за считанные секун-ды. В опустившейся серости сразу выделился слабый огонек. Припустив через мост, юноша бегом преодолел расстояние до длинного, еще сохранившего часть плиточной облицовки, дома. Срывая дыхание, обогнул здание слева, ру-гая в сердцах архитектора, возводящего подобные китайские стены, добежал до предполагаемого подъезда и рванул вверх, перепрыгивая через две ступени. Седьмой этаж: темнота в пустых дверных проемах. Восьмой и девятый – то же самое. Сплюнув, Андрей побежал обратно.

В следующем подъезде, на восьмом этаже обнаружилась дверь, покры-тая свисающими ошметками утепляющей обшивки. Андрей, сдерживая нахлы-нувшие эмоции, постучал. Не дождавшись ответа, толкнул. Скрипнув петлями, дверь отворилась.

– Кто-нибудь здесь есть? – Негромко спросил юноша, заходя внутрь. – Эй? Есть кто-нибудь?

Прикрыв за собой дверь, Андрей прошел через пустую прихожую, мимо заколоченного входа в комнату и закрытого санузла к слабо освещенной кухне. В переделанной под камин газовой плите догорают обломки деревянной мебели. Язычки красноватого пламени бросают дергающиеся отблески на облезлые стены и отражаются в залатанных стеклах окна, через которое на улицу выведен дымоход из проржавевшей железной трубы. Под окном, прислонившись спиной к лопнувшим чугунным батареям, сидит бородатый старик. Тощая ладонь прижата к рваным лохмотьям, закрывающим грудь. Остекленевший взгляд открытых глаз направлен на гостя. Бледная кожа обтягивает впалые скулы приоткрытого на последнем вдохе рта.

Андрей медленно подошел к старику и протянул руку к яремной вене. Пульс отсутствовал. Отпрянув, юноша развернулся и выскочил из квартиры.

Оказавшись на улице, прислонился к стене. Тяжелые тучи по-прежнему скрывали небо, не желая расставаться с накопленной влагой. Завывающий ве-тер, гонящий по двору пригоршни пыли, нагнал на одинокого человека тоску. Не в силах сдержаться, Андрей сполз вдоль стены на землю и разрыдался.

Когда приступ ощущения безысходности перешел в апатию и слезы высохли, дневная серость сменилась вечерними сумерками. Андрей просто сидел и отрешенно смотрел на пустой двор. Легкая одежда, в виде бридж и футболки, отлично подходящая для велосипедной прогулки теплым сентябрьским деньком, совершенно не годилась для быстро опускающейся температуры. Сообразив, наконец, что тело его нещадно содрогается дрожью от холода и зубы изображают из себя кастаньеты, Андрей заставил себя шевелиться. Вернувшись в знакомую квартиру на восьмом этаже, он раздул теплящиеся в импровизированном очаге угли и скидал туда остатки деревянных обломков, сваленных маленькой кучкой сбоку от бывшей газовой плиты. Затем выволок мертвеца за пределы своего нового жилища, оставив тело в соседней квартире, продуваемой насквозь через выломанные окна. Там же, нашел обломки мебели и другие куски дерева, сложенные в подобие поленницы, видимо заготовленные стариком при жизни. Провозившись до полной темноты, Андрей натаскал на кухню и в прихожую приличное количество дров и забаррикадировал дверь толстым шестом, обнаруженным в прихожей. Успокоившись, осмотрел доставшееся в наследство имущество. Маленький стол на шатающихся ножках. В ящике стола старые очки со сломанной душкой и поцарапанными стеклами, пьезозажигатель, пустой спичечный коробок и моток тонкой медной проволоки. В углу облезлая и безумно грязная телогрейка, одеть её Андрей не рискнул бы при любых обстоятельствах. В разваливающемся шкафчике обнаружился обколовшийся эмалированный чайник, рваная верхонка, надтреснувшая пластиковая кружка, несколько пучков сушеной мяты и железная банка с сушеными же грибами. Между окном и столом, алюминиевая фляга с водой. Андрей принюхался, пахло довольно свежей водой. Взял из шкафа кружку. Зачерпнул. Попробовал. Достал чайник и, наполнив его водой, поставил в очаг. С нетерпением дождался булькающих звуков и заварил несколько стебельков мяты. Ароматный запах распространился по кухне.

Андрей налил в кружку чай и уселся на пол подле очага. Веселое потрескивание огня, приятное тепло и горячий напиток позволили Андрею на несколько минут отрешиться от внезапной смены реальности. Но, где-то внутри, засело чувство не отождествленной тревоги.

Подкинув в очередной раз дров, Андрей погрузился в дрему, улегшись прямо на полу. Легкий стук в дверь вывел юношу из сна. Не поняв сначала, что его разбудило и где он находится, Андрей недоуменно посмотрел на пламя очага, обвел взглядом кухню и вздрогнул от повторившегося стука. Сердце бешено заколотилось в груди. Стараясь не дышать и не шуметь, на цыпочках, юноша подошел к двери и прислушался. По ту сторону слышалось сиплое дыхание. Затем хриплый голос произнес:

– Иваныч, спишь что ли? Борисыч это, открывай!

Снова стук в дверь. Затем еще раз, более настойчивый.

– Может, помер? – Хриплый голос звучал так, как будто обращался к кому-то.

Кто-то ответил, но так тихо, что Андрей не расслышал.

– Ладно, спи! Я позже зайду.

По ступеням сошли как минимум две пары ног. Выждав минут два-дцать, Андрей прислонил ухо к двери. Ничего не услышав, убрал в сторону шест и, приподняв дверь, отворил её без скрипа. Медленно и беззвучно поднялся на девятый этаж. В полной темноте, практически на ощупь, начал обходить квартиры в поисках лоджии, выходящей на проспект. Отыскав такую, перегнулся через остатки выломанной рамы и ощупал внешнюю поверхность стены. Облицовка, как он и предполагал, давно обвалилась. Хотя, учитывая избранность обвалившегося участка, можно было предположить и то, что белые плитки скололи специально, и кто-то уже пользовался этой дорогой.

Отогнав от себя тревожные мысли, Андрей перелез через кирпичное ограждение лоджии и, аккуратно, медленно опуская ноги, зацепился кончика-ми кед за немного выступающий край перекрытия. Маленькими шажками при-близился вплотную к разделяющей стене. Перехватился левой рукой за ограж-дение соседней лоджии, затем переставил ногу и, перекинув вторую руку, пол-ностью перешел на соседнее перекрытие. Подтянулся, перенося вес тела за ог-раждение. Торчащая щепка больно оцарапала ногу, и Андрей стиснул зубы. Оказавшись внутри комнаты, юноша забился в дальний угол и немного успо-коился: теперь-то он был в другом подъезде. Однако, вскоре, донимающий хо-лод заставил подняться и ходить по комнате, шевелиться, приседать и приду-мывать другие упражнения, чтобы хоть как-то разогнать стынущую кровь.

Через какое-то время с улицы донеслись голоса. Андрей подошел к ок-ну. Через дорогу от грязелечебницы переходили три человека с фонариками. Еще один фонарик погас на крыльце физиотерапевтической поликлиники.

«Странно, что они меня раньше не заметили, когда я по дороге шел».

Андрей перебрался в другую квартиру, из окон которой хорошо про-сматривался двор. Обогнувшие дом люди приблизились к подъезду старика. Двое прошли внутрь и через пару минут вышли обратно.