– Господа военные, ваше поведение не достойно статуса, положения, и главное – звания!

От наступившей тишины Андрей проснулся.

– Считаю дальнейшее расследование изложенного данным юношей ма-териала, прерогативой специальной комиссии. – Продолжил генерал. – Юноша, как Вас там, Андрей? Вы можете быть свободны на сегодня. Остальные тоже могут разойтись по своим предписанным постам, за исключением профессора Старцева Василия Карловича, майора Виноградова, лейтенанта Борисова и на-шего очаровательного секретаря. Все господа, заседание комиссии военного трибунала закрыто, всего доброго.

Проснувшись в полдень, Андрей и не помнил, как под утро добрался до своей камеры. В мыслях сидел образ пожилого лейтенанта, приникшего к про-зрачной перегородке под потолком допросного зала. Как не похож был он на прежнего Леху, оставшегося в далеком прошлом, связанном с красивым, ухо-женным городом Ухтой, настоящей жемчужиной севера.

Однотонные белые стены начинали раздражать. Андрей поднялся и на-правился в душ. Уже, будучи под струей горячей воды, услышал настойчивый звук коммуникатора. Оставляя сырые следы на полу, разворошил мокрыми руками одежду, нашел коммуникатор, ответил.

– Генерал Сорокин. – Представился человек на другом конце канала связи. – Ты уже позавтракал?

– Нет. Я только проснулся.

– Тогда, сразу после завтрака проследуй в красную секцию на схеме ИТ-СОПа. У меня к тебе разговор, и, возможно, предложение.

– Хорошо. – Без энтузиазма отозвался Андрей.

– И вот еще что, - добавил генерал, - на пульте автомата-раздатчика, на-жми последовательно: С, 26, Н, 5. Получишь нормальный кусок курицы с кар-тошкой, а то профессор Старцев мне все мозги выел, объясняя какой ты изможденный.

– Спасибо. – Поблагодарил Андрей генерала, вспоминая вчерашнюю не-взрачную массу стандартного белкового рациона.

Обозначенная красным секция размещалась на втором этаже наземной части здания, к тому же оказалась небольшим кабинетом, обставленным обычной деревянной мебелью и большими кадками с широколистными фикусами. За расчерченным желтыми полосками арматуры стеклом панорамного окна виднелась плавно изгибающаяся металлическая стена с редкими круглыми оконцами, зарешеченными толстыми прутьями. Проникающий в кабинет генерала свет, выглядел естественным и Андрей решил, что днем купольные прожекторы выключают. Сам генерал сидел за широким лакированным т-образным столом и делал быстрые пометки в разложенных перед ним бумагах. Закончив, собрал в стопку и передал ожидающему рядом с генеральским креслом адъютанту, после чего приветливо улыбнулся вошедшему юноше и предложил присесть на один из стоящих вдоль основания стола стульев. Заняв указанное место, Андрей вопросительно уставился на генерала.

– Значит, так. – Сорокин скрестил пальцы рук, положив локти на стол. – Данные проведенных обследований однозначно показывают на то, что ты на-стоящий человек без каких-либо инородных присадок, и нас это успокаивает. Все обвинения выдвинутые майором Виноградовым в отношении твоего при-частия к гибели рядового Шустрова и незаконном завладении огнестрельным оружием с тебя сняты за необоснованностью. Однако, остается незаконное применение оружия в пределах закрытой для гражданских лиц зоны отчужде-ния. Это доказано следственными мероприятиями и признано тобой самолич-но, надеюсь, отказываться не будешь.

Генерал сделал паузу, слегка приподняв одну бровь.

– Не вижу смысла. – Разочарованно пробормотал Андрей, от всеобщего лицемерия его начинало тошнить. – Я сожалею о том, что принял оружие из рук одного из ваших бойцов, и еще больше сожалею о том, что выстрелил в того брюхорукого урода. Для меня было бы лучше пасть его жертвой!

– Ну, зачем ты так. – Покачал головой генерал. – Мы же не Франкен-штейны какие-нибудь.

– Вы хуже. Вы лицемеры, и я не имею в виду лично Вас, я говорю обоб-щенно. Вы все время делаете вид, что вас волнует человек с его судьбой, а на самом деле только и думаете, как свернуть этому человеку шею! Я в шоке от того, что Россия утратила демократию, превратившись в милитаристский то-талитаризм, в котором человеческая личность с её правами и свободами по-прана грубыми сапогами тупых солдафонов!

Генерал протянул руку к планшету СОПа и Андрей, скорчившись от бо-ли, сполз под стол. С лихвой насладившись стонами бьющегося в агонии парня, Сорокин восстановил положительный доступ юноши в данное помещение. С отрешенным видом, помятый и взъерошенный, с новыми ссадинами на лице и руках, Андрей взобрался обратно на стул и уставился в окно, мимо уха генера-ла:

– Не проще ли меня просто расстрелять за измену Родине.

– Это мы всегда успеем. – Съязвил генерал. – Однако, впредь будь поак-куратнее в высказываниях с экспрессивной окраской, не важно на какой объект или субъект направлено твое негодование. В России не меняли основной закон и не изменяли государственного строя, так, что тут ты не прав.

Генерал придвинулся в направлении юноши:

– Ты должен понимать, что находишься в местности с действующим во-енным положением и, соответственно, с законами военного времени. И так мягко с тобой обращаются лишь потому, что в целом законы по стране более чем демократические. У нас даже тюрем теперь нет, и все благодаря отечест-венным инновационным разработкам в области нанотехнологий.

Андрей задумался, из-за спокойного пояснительного тона генерала он начал чувствовать себя не правым, но, все же, спросил: