Торвальдсен указал на обратную сторону амулета.

— Египетский иероглиф в виде птицы феникса символизирует возрождение.

«Разъедини феникса». Теперь он точно знал, что делать.

Кассиопея понимала, что, задав этот вопрос, Зовастина играет с ней. «А что, если Эли жив?» Поэтому она спокойно ответила:

— Но он погиб, и уже давно.

— Вы уверены в этом?

В душе Кассиопеи всегда теплилась искорка надежды на то, что это не так, но надо было смотреть в лицо реальности, поэтому, внутренне взяв себя в руки, она сказала:

— Эли мертв.

Зовастина взяла сотовый телефон и нажала одну из кнопок. Прошло несколько секунд, и она проговорила в трубку:

— Виктор, я хочу, чтобы ты рассказал кое-кому о том, что произошло в ту ночь, когда погиб Эли Ланд.

Затем она протянула трубку сидевшей напротив женщине.

Кассиопея не пошевелилась. Она помнила, что Виктор сказал ей на лодке.

— Вправе ли вы не выслушать то, что он готов вам рассказать? — спросила Зовастина с отвратительным блеском удовлетворения в глазах.

Эта женщина знала ее слабое место, и осознание этого пугало Кассиопею даже больше, чем то, что она могла услышать от Виктора. Но ей нужно было знать. Последние несколько месяцев превратились для нее в подлинную пытку. И все же…

— Засуньте эту трубку себе в задницу!

Зовастина поколебалась, а затем улыбнулась. Наконец она проговорила в трубку:

— Возможно, чуть позже, Виктор. Теперь можешь отпустить священника. — Она отключила телефон.

Самолет продолжал взбираться к облакам, держа курс на восток, в сторону Азии.

— Виктор следил за домом Эли. По моему приказу.

Кассиопея не хотела ее слушать.

— Он вошел через заднюю дверь. Эли был привязан к стулу, и убийца собирался застрелить его. Виктор первым пристрелил убийцу, затем привел Эли ко мне, после чего сжег дом с оставшимся внутри телом киллера.

— Неужели вы рассчитываете на то, что я поверю всему этому?

— В моем правительстве есть люди, которые с удовольствием спровадили бы меня на тот свет. Увы, измена — неотъемлемая часть наших политических традиций. Они боялись меня и знали, что Эли мне помогает. Поэтому они приказали убить его. Точно так же они устранили многих моих союзников.

Кассиопея по-прежнему не верила ни единому слову этой женщины.

— Эли ВИЧ-инфицирован.

Это было правдой, и поэтому Кассиопея насторожилась.

— Откуда вы знаете?

— Он сам рассказал мне. Последние два месяца именно я обеспечивала его необходимыми лекарствами. Он, в отличие от вас, доверяет мне.

Кассиопея знала: Эли никому не рассказал бы о своей болезни. О ней было известно только ей и Торвальдсену. Однако теперь Кассиопее стало не по себе. Что все это означает?

Малоун погладил гладкую поверхность амулета сердца, провел пальцами по очертаниям птицы, которая символизировала древнеегипетского феникса.

— Птолемей сказал, что необходимо разъединить феникса.

Он поднес скарабея к уху и потряс. Внутри ничего не гремело. Торвальдсен, похоже, догадался, что собирается предпринять Малоун.

— Этой вещи более двух тысяч лет.

Малоуну было наплевать. Кассиопее грозит опасность, а мир на пороге биологической войны. Загадка Птолемея наверняка должна привести к тому месту, где хотел покоиться Александр Великий. Греческий полководец, ставший фараоном, непременно должен был владеть достоверными сведениями, и если он сказал «разъедини феникса», то Малоун, гори оно все синим пламенем, сделает это.

Размахнувшись, он с силой бросил зеленого жука на мраморный пол. Амулет раскололся, как скорлупа ореха, и примерно треть его отлетела в сторону. Малоун опустился на корточки и принялся разглядывать осколки. Амулет оказался полым, и из него что-то высыпалось.

Остальные присели рядом с ним.

— Скарабей был надпилен и готов к тому, чтобы с легкостью расколоться, — пояснил Малоун. — А вот это песок.

Он взял больший по размеру кусок амулета и высыпал на пол его содержимое.

— Смотрите! — воскликнул Дэвис.

Малоун тоже увидел то, что привлекло внимание высокопоставленного американского чиновника. Он аккуратно смел песок в сторону, после чего их взглядам предстал цилиндрический объект около полудюйма в диаметре. Затем он понял, что это вовсе не цилиндр. Это была золотая фольга, свернутая в трубочку. Он осторожно взял крохотный свиток и увидел на его боку, казалось бы, произвольный набор букв.

— Древнегреческие буквы, — констатировал он.