— Вроде да, за ужином лишних порций не оставалось. А что? — поинтересовался здоровяк, продолжая беззаботно подкрашивать бильярдные шары. — Сам же говорил, что буран приближается, все пораньше вернулись.

— С лодки доложили, что этой крысы Крюгера нигде нет.

— Ну, теперь это их бизнес, нет? — фыркнул чернокожий.

— Ага. Только вот упряжка с собаками исчезла у нас…

Тщательно скрывая страх, немец всматривался в суровые лица сидящих перед ним людей. Несмотря на то что он уже видел многих из них во время нападений на «Новолазаревскую» и даже немного свыкся с их жестокостью и непредсказуемым нравом, находиться на их территории в одиночку, да еще без оружия, было не очень приятно.

Незаметно улизнув из-под наблюдения экипажа лодки, ведомый окончательно сложившимся в голове планом Ханс не жалел кнута, остервенело подгоняя и без того несущихся во всю прыть собак. Ему во что б это ни стало необходимо было до наступления темноты добраться до зарывшегося носом в ледник австралийского корабля. Компас пришлось позаимствовать из куртки Бака.

И вот теперь он стоял в центре полутемной кают-компании и торопливо излагал свой план собравшимся вокруг головорезам.

— Довольно! — наконец коротким жестом оборвал речь сидящий во главе стола великан с черной повязкой на глазу. — Неплохо для сказки на ночь, но не проделал ли ты столь длинный путь зря?

— Почему вы так говорите? Разве вы не слышали о лодке?

— О лодке-то мы слышали, не переживай. Я вот все подвох в твоих речах разглядеть пытаюсь, браток, — недобро сверкнув глазом, почесал бороду бывший капитан, а теперь главарь австралийцев. — Однако касательно нацистской базы и вируса ты явно путаешься в показаниях. Ну, хорошо, пусть даже все это правда. Тебе-то с этого что? Зачем своих же под петлю подводишь? У нас вся ледышка уже двадцать лет новыми кодексами да законами исписана-переписана. Чтобы все их разом нарушить, нужна веская причина.

— Странно это слышать от людей, которые все это время на них плевать хотели. Есть причины.

— Разумеется, куда же без них, — состроив понимающую мину, капитан переглянулся с гоготнувшей командой, которая, словно стая голодных шакалов, не сводила с непрошеного гостя хищных взглядов.

— А почему ты не решился провернуть все сам, Ханс? Почему пришел ко мне? Ведь с твоих слов выходит, что эта зараза может дать неограниченную власть на любом из оставшихся континентов.

— Нужны люди, чтобы справиться с русской командой. Она неплохо вооружена.

— Сколько их? — нахмурился капитан.

— Не знаю, — Крюгер сбивчиво перебрал в памяти лица, которые успел запомнить. — Примерно около двадцати.

— Всех убивать нельзя, придется оставить капитана. Я раньше не ходил на лодках.

— Капитан погиб в пути, теперь на его месте стартом.

Великан некоторое время молчал, задумчиво теребя бороду и наблюдая, как выплясывает голубоватое пламя в пристроенных под светильники сковородках, наполненных густым китовым жиром.

— Допустим, я поверю тебе, — наконец снова посмотрел на Крюгера он. — Что ты хочешь взамен?

— Просто заберите с собой меня и мою жену.

— В нынешних условиях весьма неплохая цена, а? — усмехнулся бородач.

— А вам не надоело здесь морозить задницы? — с вызовом поинтересовался немец.

— Ты смел, если так разговариваешь со мной, — не сводя с него пристального взгляда, ответил австралиец и хлопнул ладонью по столу. — Хорошо, на рассвете выступаем! Сегодня ночуешь здесь, мои парни за тобой присмотрят.

Несмотря на внезапное исчезновение Крюгера, наутро Ежи продолжил руководить переправкой контейнеров на «Грозный». Препарат он себе так пока и не ввел — почему-то было боязно.

«Вот когда боль станет действительно нестерпимой…» — заключил с совестью сделку он.

Дубков выделил в распоряжение поляка всех свободных от рутинных обязанностей людей. Уже к полудню оставалось три последних ящика, и тут ввалившийся в лабораторию перепуганный Бак сообщил, что к «Новолазаревской» приближается что-то большое.

— Что ты кричишь? — оборвал разволновавшегося механика Ежи, раздраженный, что его с извечной американской бесцеремонностью отвлекали от дел. — Что именно? Ты его разглядел?

— Пока слишком далеко, не разобрать. Но оно шевелится.

— Так это животное? Ничего не пойму, говори яснее! — все больше раздражался поляк.

— Работайте, я посмотрю, — Макмиллан надвинул капюшон на лоб. — Пошли, горе-разведчик!

Мощные окуляры бинокля неторопливо обшаривали неподвижную ледяную пустыню.

— Ну, и где?

Пораженный Бак растерянно оглядывал горизонт.

— Там только что что-то было, клянусь тебе! К юго-востоку, на десять часов.

— Ага, а я сегодня иду на концерт «Линнерд Скиннерд», — хмыкнул техасец, поворачиваясь к приятелю. — Опять, что ли, с бельгийцами…