— Снова цикада? — предположил затравленно озирающийся Паштет.

— Это не цикада, — Батон осторожно поднимался с земли, словно боялся кого-то спугнуть. — Поднимите руки. Только о-очень медленно.

Это было невероятное зрелище.

Когда двое рослых, причудливо расписанных чужаков в набедренных повязках, каждый из которых был выше Леры на несколько голов, вытолкали спотыкающуюся пленницу из похожей на пчелиный улей плетеной низенькой землянки, замершая на пороге девушка даже приоткрыла рот от удивления.

Разумеется, она раньше видела подобные механизмы на картинках, которые ей показывал дед, и была знакома с моделью МИ-24, с которого Азат снял столь любимый им могучий пулемет. Но зарывшийся в землю великан, который предстал перед ее глазами, по-настоящему потрясал воображение.

В центре широкой поляны, ярко освещаемой сотнями воткнутых тут и там факелов и устланной притоптанной множеством босых ног травой, возвышалась опутанная лианами, насквозь проржавевшая туша громадного двухпропеллерного вертолета; наверное, американского — у наших таких не было. Над поляной широко раскинулись четыре пары мощных лопастей, на концах которых лениво покачивались какие-то странные тюки. Вокруг вросшего в землю гиганта ютилось небольшое туземное поселение.

Пока Леру конвоировали к хвосту вертолета, из которого спускалась подсвечиваемая факелами грузовая аппарель, из многочисленных окон-дыр разбросанных по поляне домов за ней внимательно следило множество глаз, враждебных и голодных. Следом за пленницей семенила стайка любопытных голозадых детей, и все они были абсолютно лысые. Несмотря на смертельный ужас, женское любопытство взяло верх, и Лера украдкой осматривалась по сторонам, стараясь не сталкиваться взглядами с выползающими из своих нор жуткими обитателями джунглей.

И зачем она погналась за этой дурацкой шестикрылкой?! За счастьем?! Теперь-то она получит его сполна! Оставалось надеяться, что на берегу хватились пропажи и уже начали искать. Не уплывут же они без нее? Дядя Миша не позволит!

Стараясь унять дрожь во всем теле, Лера посмотрела на чернильное небо.

Интересно, сколько прошло времени? Когда она была на берегу, стоял день, а сейчас глубокая ночь. Девушка зябко поежилась.

Одежду жалко. Куда они ее дели?

Дура!

Она никогда не выходила голой дальше бани или своей комнаты. Хрупкое, чуждое этому миру, до смерти перепуганное существо, которое с грехом пополам прикрывали перевязанные между собой наподобие короткой туники упругие пахучие листья, было настолько напугано, что даже не смогло заплакать. Ужас, эти страхолюдины видели ее голой!

Что теперь делать? Как выбираться…

Может, Чучундра ее учует? Но, скорее всего, она и сейчас преспокойно дрыхнет в прислоненном к камню рюкзаке. Да и какой от мыши толк в подобной ситуации?

Вот ей влетит, когда ее найдут! Из-за нее ведь задерживается важнейшая экспедиция, к тому же впервые за восемь лет она посмела ослушаться старого охотника, да еще на чужой земле!

Интересно, что собираются делать с ней эти чернокожие чудища?

Рядом с вертолетом полыхал огромный кострище, алые языки которого с гудением и треском изо всех сил пытались лизнуть черное небесное полотно. Вокруг огня расположились несколько десятков человек, с остервенением барабаня колотушками по шкурам каких-то животных, натянутым на пустые топливные бочки.

ТУМ-ТУМ-ТУМ!

Рядом, следуя ритму, в замысловатом ритуальном танце бесновался низенький туземец, верхнюю часть лица которого скрывал вытянутый череп с огромными глазницами. Кто-то в мистическом экстазе присоединялся к низкорослому танцору, но большинство жителей деревушки предпочитало отплясывать где и как попало, не отрываясь при этом от своих дел.

— Ал-ла-а-а! — истошно вопил коротышка, вскидывая над головой руки, словно провожая миллионы огненных светлячков, которые, вырываясь из гудящего пламени, то и дело взлетали к чернильному небу.

На фоне извивающихся в диком танце причудливо расписанных иссиня-черных тел белая кожа Леры выглядела так, словно девушка была высечена из слоновой кости. Конвоиры упрямо подталкивали пленницу вперед, пока над ее головой, наконец, не потянулась опутанная лианами ржавая вертолетная лопасть. При ближайшем рассмотрении висящий на ее краю тюфяк оказался подвешенным за цепь вниз головой человеческим скелетом в изодранных лохмотьях. Украшенные истлевшими останками лопасти напоминали кружащуюся над кроваткой детскую погремушку, которые в изобилии мастерили плотники в убежище. Лера почувствовала, как к горлу подкатил острый рвотный спазм.

— А поедешь — черным людям на корм пойдешь, — словно наяву услышала она тихий, привычно заплетающийся голос Птаха.

Черные люди! Лера затравленно озиралась вокруг.

Ноги ее подкосились, и она обязательно упала бы, если б не двое стражников, поддерживающих ее с обеих сторон. В памяти одно за другим всплывали дурашливые и бессвязные россказни старца… Нет, не россказни — пророчества! И почему она не захотела понять раньше, о чем говорил Птах?!

Тем временем они подошли к спущенной аппарели, и Леру бесцеремонно затолкали в просторный салон вертолета. В центре грузового отсека, стены которого были исписаны причудливыми изображениями какого-то животного, на возвышении, сделанном из контейнеров с выцветшей черной маркировкой нерусскими буквами, было установлено пилотское кресло. В нем, горделиво приосанившись, восседал низенький толстый туземец. От других соплеменников он отличался более пышным раскрасом и внушительным животом, а его лысину скрывал начищенный летный шлем без забрала. Вождя (царя? шамана?) охраняли двое расположившихся по бокам громил, вооруженных длинными копьями. Сам он, опираясь на шестипалый кулак брылястой щекой, поросшей курчавым волосом, глядел в потолок и явно скучал.