Шрифт:
— Разве умные люди не имеют права работать в порту, а портовые рабочие не смеют быть умными?
— Не насмехайся надо мной. Не забывай, что я твоя гостья.
— Прошу прощенья.
— Прощаю. Теперь о деле.
— Слушаю, Милия…
— В воскресенье ты должен обязательно прийти к нам.
— По какому случаю?
— Маленький семейный праздник. День рождения.
— Чей? Отца?
— Нет.
— Матери?
— Тоже нет.
— Значит, твой?
— Возможно…
— Мне, право, неудобно. Незнакомый человек…
— Без отговорок. Ты должен прийти. Ты будешь не один. Будет по крайней мере пять девушек. Я должна каждую обеспечить кавалером. Будет и музыка: скрипка, гитара, две мандолины да еще патефон.
— Я плохой кавалер.
— Не смеши. Ты придешь?
— Что же мне остается делать?
— Ты это говоришь таким тоном, словно приносишь тяжелую жертву. Даже вздохнул.
— Каждая попытка внести изменения в привычный уклад жизни — жертва. Я по характеру необщителен и всегда довольствовался своим одиночеством. Тебе и твоим подругам придется извинить меня, если я окажусь недостаточно приятным и остроумным кавалером.
— Ты, наверно, воображаешь, что соберется бог знает какое изысканное общество. Не бойся — все свои люди, такие же, как мы с тобой.
— Хорошо, хорошо. Приду.
— Мерси. Сначала хотела поручить Карлу пригласить тебя, но, предвидя отказ, решила зайти сама. Женщине ведь труднее отказать?
— Возможно.
— Скажи, нас никто не слышит?
— Будь спокойна. Стены довольно толстые, а Андерсониете глуховата. Скорее всего она и не заметила, что ко мне кто-то пришел.
— А с улицы в окно меня не видно?
Волдис невольно засмеялся над такой осторожностью.
— Пусть смотрят, если не видели людей.
— Все-таки… неудобно… в чужой квартире, у холостого мужчины…
Милия смущенно опустила глаза и слегка покраснела.
Волдис встал и задернул занавеску.
Белые нежные руки обвили его шею.
— Дверь заперта? — шепнула Милия.
…Да, такова была невеста Карла Лиепзара, зеница ока единственного друга Волдиса.
Через час он проводил ее до калитки. На улице не было ни души, только у следующего дома в воротах стояли девушка с парнем, они грызли подсолнухи. Когда Милия прошла мимо, они проводили ее любопытными взглядами, пока она не скрылась за углом.
«Придет ли она еще? — думал Волдис, возвращаясь в комнату. — И что она тогда скажет?»
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Через несколько дней, идя утром на работу, Волдис встретил Лауму. Она была одета по-другому: голова повязана красным платочком, совершенно закрывающим волосы, на ногах легкие резиновые туфли; в руке она держала завернутый в бумагу ломоть хлеба. Они поздоровались и продолжали путь вместе.
— Вы, как видно, на работу? — спросил Волдис.
— Да, сегодня первый день. Вчера мне объявили, что я принята: одна работница наколола гвоздем руку, и меня взяли на ее место.
— Ну, вы теперь довольны?
— Довольна? Я так рада, что и сказать нельзя. Наконец-то сама начну зарабатывать, не придется каждый сантим выпрашивать у отца.
— Да, жить на чужой счет неприятно.
— Вы еще не знаете мою мать!
— Разве она такая сердитая?
— Как она ворчит и бранится! Я могу носиться с утра до поздней ночи, делать все, что она поручит, — ей все равно не угодишь. Она считает, что я только суечусь и от меня нет никакого толку.
— Вам нужно бы чему-нибудь научиться. Шить, вязать — что-нибудь в этом роде.
— Я уже подумывала об этом. Но везде нужно платить за ученье. Однажды я поступила ученицей к парикмахеру. Месяц проучилась, а потом надо было купить бритву, щетки, машинку для стрижки полос… Когда я об этом заикнулась дома, они закричали: «Кто это в состоянии купить? Где взять такие деньги?» Пришлось бросить…
— Жаль…
— Моя мать хочет, чтобы я научилась ремеслу за один день и вдобавок даром. Понимать-то она очень хорошо понимает, что это пригодилось бы, но то соглашается, то нет. А как дело доходит до расходов — все кончено!
— Может быть, родители и правда не в состоянии помочь вам? Откуда у рабочего человека лишние деньги?
— Конечно, это трудно, но все-таки возможно. Оба зарабатывают, вместе бы что-нибудь и собрали. Но я теперь больше ничего не хочу. Как-нибудь проживу. Работы я не боюсь, лишь бы она была.
— В том-то и беда, что работы нет. Вы долго рассчитываете проработать на лесопилке?
— Пока не выздоровеет та женщина. Может, за это время подыщу постоянную работу.
— Проклятая доля! Рабочий должен ждать, когда другого изуродует или убьет, — тогда он получает работу.