— Я лучше покончу с собой, чем пойду в прислуги. Никогда, никогда я не сделаю этого, это так противно. Если я работаю на заводе, у меня есть определенный хозяин, и я выполняю определенную работу. А прислуга ухаживает за всей семьей, как домашняя скотина, ею распоряжаются даже дети.

— Чего хотят от тебя родители?

— Ты не понимаешь? Только одного — сосватать меня Эзериню. Я для них тяжелая обуза, которую нужно поскорее спихнуть с плеч, поскорее выдать замуж за кого угодно.

— Это безобразие! А подумала твоя мать о том, что с тем человеком, которому она собирается тебя продать, придется жить тебе, а не ей? Что это за мать, которая так распоряжается судьбой дочери?

— Моя мать не одна такая…

— Что же ты будешь делать? — спросил Волдис Лауму после минутного молчания. — Послушаешься матери и пойдешь за него замуж?

— Я об этом не думала. Расстраиваться еще нечего, ведь у Эзериня все равно нет денег на то, чтобы начать самостоятельную жизнь.

— А если он их накопит? Он ведь готовится к этому, откладывает?

— Эзеринь никогда не накопит. У него ведь деньги не держатся. Обрати на него внимание: ведь у него нет даже приличного костюма. Если иногда ему и удается скопить сотню латов, сразу появляются приятели и помогают их пропить.

— Тебя радуют его неудачи! — усмехнулся Волдис.

что опять впал в немилость

— Конечно! — улыбнулась в ответ Лаума. — Но, чтобы успокоить мать, я разыгрываю эту комедию. Если бы ты знал, какой он капризный! Достаточно где-нибудь на вечеринке мне перекинуться с другими несколькими словами, он так разозлится, что весь вечер не будет разговаривать, а на следующий день идет к матери и жалуется на меня.

Волдис остановился. Они уже дошли до улицы Путну.

— Знаешь что, Лаума, уйди на сегодняшний вечер из дому, пусть он подождет у дверей.

— Не знаю… Куда же мне деваться…

— Поедем в кино. В «Сплендиде» [33] фильм с участием Эмиля Яннингса [34] .

— С Яннингсом!

— Значит, поехали? Вообрази себе физиономию Эзериня, когда он увидит, что дома нет никого. Подождет, подождет и выйдет на улицу, — но и там не дождется. Он знает, что мать уехала?

— Нет.

— Тогда он подумает, что опять впал в немилость у матери. Так поехали?

— Ну хорошо, поедем.

Я Отлично! Только собирайся поскорее, чтобы нам уйти до прихода этого грозного Отелло.

Еще не было шести часом, когда Волдис, переодевшись и поужинав, вышел на улицу. Через четверть часа появилась и Лаума в тонком поношенном пальто. Оба рассмеялись и переглянулись, как дети, собирающиеся нашалить.

— Пойдем скорее! — торопила девушка.

Ожидая начала сеанса, они почти час прогуливались по прилегающим к центру улицам. Весь день стоял туман, а к вечеру он стал еще плотнее. Люди, гуляющие по бульвару, казались призраками, скользящими навстречу друг другу, невозможно было разглядеть даже лицо. Все окутала белесая мгла, которую не могли рассеять уличные фонари. В тумане перекликались почти невидимые автомобили и проплывали трамваи, похожие на громадные катафалки. Люди кашляли от влажного воздуха.

Фильм оказался увлекательным. Яннингс!.. Это имя говорило само за себя.

Взволнованные виденным, Лаума и Волдис молча ехали домой. Лаума нахмурилась. Волдис взял в свои руки ее огрубевшие от работы пальцы.

Что скажет мать? Рано или поздно, она все равно узнает. Лаума задумчиво покачивала головой. О, она все-таки поступила слишком опрометчиво. Человек ждал ее весь вечер, может, ждет до сих пор…

У ворот стоял Альфонс Эзеринь. Когда Волдис на прощанье подал Лауме руку, он не разглядел Эзериня, притаившегося в темноте. Лаума первая заметила его; она вздрогнула и вопросительно взглянула на Эзериня. Теперь и Волдис увидел его.

— Добрый вечер! — сдержанно приветствовал он Эзериня.

Тот сделал вид, что не слышит. Он был навеселе, но держался на ногах довольно твердо.

— Я сказал: добрый вечер! — повторил Волдис.

И на этот раз Эзеринь притворился глухим и, не обращая внимания на Волдиса, обратился к Лауме, цинично усмехаясь:

— Ты знаешь, что делать в свободное время, — сказал он язвительно, — пока дома никого нет… Ну да, в Риге есть куда пойти…

Лаума молчала. Волдис не уходил, ожидая, что будет дальше. Некоторое время царило неловкое молчание. Вдруг Эзеринь резко повернулся в сторону Волдиса и скрипнул зубами.

— Чего вы здесь стоите? Что вам надо?

— Я прощаюсь со своей знакомой, — спокойно ответил Волдис. — А зачем вы здесь стоите? Что вам здесь нужно?

Эзеринь подпрыгнул, как молодой петух, подошел к Волдису, насмешливо оглядел его с головы до ног, потом неожиданным движением выдернул у Волдиса галстук.

Волдис сжал кулаки и едва сдержался, чтобы не ударить наглеца. Эзериню только того и надо было.

— Что, паразит, боишься? А ну, давай выходи, ты, шляпа! — Удивительно, откуда в нем бралось столько наглости!