И все же нет причин полагать, что дети и подростки чем-то отличаются от взрослых в этом отношении. Даже в самых благоприятных условиях удовольствие требует практики. А сексуальное невежество, соединенное с сексуальной виной, исходящей от родителей, священнослужителей, учителей и социальной рекламы, способствует паршивому сексу и всем тем эмоциональным «вредам», в которых преподаватели только-воздержания обвиняют подростковую сексуальную активность. Сексолог Лионор Тифер говорит: «Невозможно отделить вопросы принуждения и согласия, сожаления, невроза, вреда или злоупотребления от культуры, в которой нет сексуального образования».

Некоторые люди, с которыми я разговаривала, высказывают догадку, что нынешний подростковый секс может быть хуже, чем был у прошлых поколений. Стандартное объяснение - путаница в умах: СМИ говорят: «Просто делай это»; школы говорят: «Просто скажи "нет"». По моему собственному ощущению, здесь всё сложнее. Начать хотя бы с того, что популярная культура, мягко говоря, эклектична в своих посланиях о сексуальности. По одному каналу мальчики в сериале «Queer as Folk» пялят друг дружку в подсобном помещении дискотеки; по другому - персонажи не могут укрыться от надзора ангелов. Элли Макбил проводит половину дня в оргазмических фантазиях о своих клиентах, а вторую половину дня ее соблазняют ее партнеры по адвокатской конторе; тем не менее, когда она узнаёт, что ее соседка по комнате переспала с мужчиной на первом свидании, то чуть не падает в обморок. Единственное стойкое, последовательное послание в СМИ - будь то о гамбургерах, таблетках от головной боли или о высокодоходных инвестициях - «получи это сейчас». Американцы всех поколений ожидают немедленного удовлетворения желаний - любых желаний.

Это требование иметь всё и сразу может быть пережитком культуры неизвиняющегося гедонизма шестидесятых годов. Но та культура предлагала средства и некоторое обучение в искусстве и ремесле немедленного и длящегося удовольствия: наркотики, досуг и доступное широким массам просвещение в сексуальных техниках - от эротического массажа до клиторального оргазма. В определенном смысле, эти культурные и эротические перемены оказались необратимы; просто внимательно посмотрите на полки с литературой для «работы над собой» в книжном магазине, если так не думаете (не говоря уже о полках с порнографией в любом пункте видеопроката какого-нибудь мелкого городка). Но упоение излишествами, которое характеризовало ту эпоху, обернулось раскаянием. Правые предъявили обвинение контркультуре как той «корзине», в которой нас всех несут в ад, и все кивают, как кроткие овечки. Один из результатов: юные люди, вероятно, чувствуют столь же острую сексуальную потребность, что была у их родителей в их возрасте. Но, поскольку они получают мало подлинного обучения удовольствию из какого-либо источника, они с меньшей вероятностью находят удовлетворение.

Хотя многие «сексуально активные» подростки совершают половое сношение лишь от случая к случаю, по их собственным рассказам можно судить, что, когда случается такая возможность, оно происходит быстро, и оральный секс - дело не менее поспешное. «Раньше мы делали всё такое медленное, целовались-ласкались, - рассказала мне одна семнадцатилетняя, которая незадолго до того рассталась с девственностью.
– А теперь, как только мы начинаем, такое впечатление, что он сразу ищет презерватив». (Этот хотя бы ищет презерватив. Хотя 75 процентов подростков пользуются презервативами в свой первый раз, лишь 60 процентов говорят, что пользуются ими регулярно.) Школьный психолог с Лонг-Айленда (город Нью-Йорк) Дебора Раковски спросила одну девятиклассницу, что для нее означает секс. «Ну, это когда мальчик вставляет это в тебя и дергается минуты три», - ответила та. Как ты себя чувствуешь при этом? Девушка пожала плечами. «Если таково ее представление о сексе, - сказала мне Раковски, - по-моему, все очень плачевно».

Сожаление

По крайней мере об одном феномене у нас есть предостаточно свидетельств: подростки занимаются сексом, которого они не хотят, а те, кто говорят, что не хотят, - большей частью девочки. В конце 1980-х годов видный сексуальный педагог Мэриан Хауард объявила, что самое большое желание, выражаемое восьмиклассницами, записывающимися на программу сексуального образования, которую она вела в Атланте, - научиться говорить «нет» так, чтобы не обидеть мальчика. В последующие два десятилетия публиковалось исследование за исследованием, демонстрирующее, что девочки занимаются сексом, которого они не хотят, что девочки, имеющие высокую самооценку, сексом не занимаются и что девочки, занявшиеся сексом, имеют низкую самооценку. В середине 1990-х годов сообщалось, что каждая четвертая девушка-тинейджер призналась, что ею когда-либо «злоупотребили» или заставили заниматься сексом на свидании.

Девушки неоспоримо чаще становятся жертвами сексуальной эксплуатации и насилия. Но гендерные презумпции, артикулированные Файн, влияют не только на ощущения юных людей по поводу самих себя и секса, но и - завуалированным образом - на то, как эти данные собираются и интерпретируются. Один из способов, которыми гендерные предубеждения протаскиваются в исследования, - под видом определений, даваемых в таких исследованиях, или их отсутствия. В одном из упомянутых исследований, проведенном престижным Commonwealth Fund, анкета, на которую предлагалось ответить девушкам, не определяла, что есть «злоупотребление», вообще. Другое - от высокоуважаемого Института Алана Гуттмахера - описывало злоупотребление как «когда кто-то в твоей семье или кто-то еще прикасается к тебе сексуальным образом в месте, в котором ты не хотела, чтобы к тебе прикасались, или делает тебе что-то такое сексуальное, что ему или ей не следовало делать». Эти исследования, другими словами, оставили щедрый простор для «вползания» неартикулируемых культурных допущений, как со стороны опрашиваемых, так и со стороны их интерпретаторов.

Если считается, что девочки не должны испытывать сексуальных желаний и их ставят на охрану сексуальных врат, могли ли ученицы Мэриан Хауард найти какой-либо другой сохраняющий чувство собственного достоинства, самозащитный образ самих себя кроме того, чтобы говорить «нет»? Что для респонденток Института Гуттмахера означало «что-то ... что ему или ей не следовало делать»? Нэнси Келлогг с кафедры педиатрии Техасского университета в Сан-Антонио указывает на то, что подростки могут употреблять термин злоупотребление для обозначения желанного, но нелегального секса, как например между несовершеннолетней девушкой и взрослым мужчиной. Или, может быть, эти девочки хотят, чтобы к ним прикоснулся мальчик, но боятся, что, если дело дойдет до полового сношения, он не наденет презерватив? Если он ее все равно заставит, это будет изнасилование. Но боязнь последствий возбуждения - не то же самое, что нежелание, чтобы к тебе прикасались.

В 2000 году в опросе пятисот подростков в возрасте от двенадцати до семнадцати лет, проведенном Национальной кампанией за предотвращение подростковой беременности, почти две трети из тех, кто «занимался сексом», высказались в том духе, что лучше бы они подождали (в докладе употребляются расплывчатые термины занимался сексом и сексуально активный). Из девочек 72 процента сожалели [о своем сексуальном опыте], по сравнению с 55 процентами мальчиков. Более трех четвертей опрошенных высказали мысль, что подросткам не следует быть «сексуально активными» до окончания школы. Представитель кампании сказал, что опрос свидетельствует о том, что «многие подростки начинают более осторожно относиться к тому, чтобы заниматься сексом». Если бы все сводилось к осторожному отношению, а осторожное отношение выливалось бы в безопасный секс, было бы просто замечательно. Но эти данные приоткрывают больше, чем только осторожное отношение; они приоткрывают стыд. Подростки усваивают послание, что секс, которым они занимаются, - это [морально] неправильно и что, когда бы они им ни занимались, это слишком рано.